Элиз Вюрм - Унгехоер. Книги 1-4

– Я её испугался, – Сказал Риг, Ари. – В горе, – испугался!

Ари посмотрел на него с пониманием – с глубокой тоскливой печалью.

– Знаешь, что я понял? Посмотри, как человек любит, или переживает боль потерь… то он и есть!

Риг внезапно улыбнулся.

– Я слабый человек?!

Ари показалось, что это не вопрос – что Риг размышляет.

И Ари размышлял вместе с Ригом:

– Нет… Нет! Ты не слабый – это не слабость перед горем твоей матери…

– А что же?!

Вновь эта внезапность, от которой больно…

Ари понял – осенило!

– Ты боишься не того, что ты слабый, а того, что она слабая – Сванхилдер-Хрёсвельг… И это не страх, а стыд – что она там одна, ётун (великан) – одна… смотрит на своё горе свысока… Одна, превозмогающая судьбу презрением – в одиночестве сражающаяся со своим врагом – Судьбой!

Риг посмотрел на Ари сквозь слёзы – он прав.

– Она её ещё не победила? Судьба…

– А это возможно, Риг, – победить человеческую душу!?

– Расскажи мне о своей матери… Почему Иран?

Ари понял – понял, что Риг спрашивает его не об Иране, а о матери.

– Хотела выйти замуж, но не вышла – не могла успокоиться!

Ари желчно усмехнулся.

– Она была молода – она ещё не знала, что, чтобы стать счастливой, нужно успокоиться, а потом устраивать свою личную жизнь!

Риг почувствовал, что это отравляло Ари изнутри… эти поползновения к счастью.

– Почему «не могла успокоиться»? Мешала любовь к твоему отцу?

– Мешал недостаток любви к себе – незакрытый гештальт – не получила своё!

Риг удивился.

И Ари заметив это, добавил:

– При достаточной любви к себе гештальт не закрывают – на него просто… насрать. Когда ты любишь себя, ты не думаешь о прошлом, Риг – ты думаешь только о будущем – ты видишь себя в будущем, видишь воплощение своих планов, желаний, мечтаний… Это же так просто, Риг, – когда я смотрю на тебя, я вижу тебя в моём будущем, а не в прошлом! Хочешь понять свои отношения с кем-то, осознай; где ты видишь этого человека – он в твоём прошлом, или в будущем?..

Рига поразили слова Ари.

Он подумал о Хрёсвельг – о Сванхилдер – о матери – «Между моря без границы, / Стоит как столп Гермеса птица / Свои крылья пожирая / И себя тем укрепляя» 55 55 Свиток Рипли … Он понял. Понял. Наконец-то, понял! Для неё её жизнь – это прошлое, а настоящее – смерть, пустота, умирание… Как он мог этого не понимать! Всё тащил её в будущее, как дурачок, а для неё нет никакого будущего… потому, что отец в прошлом.

Риг вдруг… успокоился – всё стало понятно – всё стало на свои места. Но менее больно от того не стало. Захотелось умереть – и жить… Что за странное существо человек! Что с креста, что на крест – всё одно и то же – везде ад, хоть с крестом на горбе, хоть без…

Ему захотелось сказать Ари:

– Что ты будешь готовить сегодня вечером? Приготовь мне что-нибудь, чего я ещё не ел…

– Мне тебя удивить? – Изумлённо спросил Ари.

– Тебе меня оживить. – Подумал Риг.

– Удиви…

Ему захотелось прийти к Хрёсвельг и сказать ей; спасибо! Спасибо за то, что ты живёшь – живёшь, потому, что я есть (птица Гермеса – это воплощённая душа, держащая себя в материальном теле)…

Риг купался, пока Ари готовил ужин – ему нужна была физическая разгрузка после эмоций перечувствованных им.

Он купался так долго, что Ари пришёл за ним.

– Выходи из воды, пойдём ужинать!

Он посмотрел на море со страхом, Ари, а на него… в ожидании, и Риг понял его – его ожидание.

Подошёл к нему, заглянул ему в глаза, и, увидев в них «да», ласково взял его лицо в свои руки, наклонился над ним, и накрыл его губы своими губами…

– Что ты приготовил?

Они вернулись в дом, пришли в кухню.

– Тачхин, Риг, – иранское блюдо Тачхин…

Сели за стол – рядом, близко.

– Расскажи мне об этом блюде?..

– Тачхин готовят любимым, которых ждут домой.

– И ты ждал меня «домой»!?

– Ждал!

– Почему?!

– Потому, что каждый раз, когда я встречался с кем-то, я чувствовал, что это не Ты!

Риг улыбнулся, – мягко, улыбнулся, задумчиво.

– Ты предчувствовал встречу со мной, или ты её искал?

Ари изменился в лице.

– И то, и другое!

Риг заглянул ему в глаза.

– Ари, мальчик мой любимый, что ты мне не договариваешь?

Ари вспыхнул, покраснел.

– Я твой любимый?!

– Да, – Бархатно сказал Риг, Ари. – Да, солнце моё, ты – мой любимый!

– Ты всегда такой в любви? – С жаждой спросил Ари, Рига. – Открытый – нежный, раскрепощённый!..

– Не всегда.

– Почему со мной…

– Когда ты рядом я блаженствую… Просто будь рядом – мне больше ничего не нужно!

Ари посмотрел на Рига долгим изучающим взглядом.

А потом:

– Я чувствую то же самое!

– Если просто, то Тачхин – это плов, запечённый в духовке. – Сказал Ари, Ригу.

– А если не просто?

Риг посмотрел на Ари – сияющими глазами, влюблённо.

Ари счастливо заулыбался.

– Много всего – и запеканка и пирог… Пробуй!

И Риг попробовал – вкусно, необычно, нежно!

Задумался.

– Рис, курица… А что даёт такой нежный вкус?

Ари улыбнулся загадочно и торжествующе.

– Йогурт, – йогурт, Риг, – без вкуса и аромата!

– Йогурт в плове? – Очень удивился Риг.

– Это не плов как таковой, это скорее пирог!

Риг понял, вновь посмотрел на Ари.

– Пирог со вкусом дома – добра и спокойствия!

– Да… – Удивлённо улыбнулся Ари. – Да!

Странно Риг почувствовал себя… Стало почему-то очень больно, а почему, он не понял.

Захотелось быть рядом с Ари всегда – так, словно не было Моники и ребёнка – никогда никого не было!

Он подумал, – Я мудак, или сумасшедший?

Внутренний голос сказал ему, – Ни то, и ни другое – ты встретил человека по себе…

– «По себе», – Подумал Риг. – Что это, чёрт побери, значит?!

– Это значит, – Вновь сказал ему внутренний голос. – Что Ари такой же, как ты – любая неверность для него как плевок в душу…

Deus conservat omnia (Бог сохраняет всё)

Риг наблюдал за тем, как Ари моет посуду, – курил, и наблюдал.

– Тебе помочь?

– Тут пара тарелок и форма для выпечки…

Ари посмотрел на Рига через плечо.

– Я справлюсь.

Улыбнулся.

Риг тоже улыбнулся, – захотелось улыбнуться.

– Ты скучаешь по ней, да!? – Вдруг сказал ему, Ари. – По своей жене…

Риг удивлённо посмотрел на него.

– Скучаю?..

– Ты любишь меня… Твоя душа стремится ко мне, но её ты тоже любишь, Риг.

Ари повернулся к Ригу лицом.

– Поэтому больно – поэтому она болит – душа!

Он был прав, Ари.

– Ты ещё долго будешь с ней расставаться, – пытаться, расстаться, но не расстанешься.

– Почему, Ари?

– Мне было семнадцать лет, – почти восемнадцать, когда родители встретились вновь… И знаешь, что? Они встретились как родные, как будто и не расставались!