Стелла Фракта - Дикий и неистовый. У тебя было слишком много свободы

Я ловил ртом воздух, хрипя и кашляя, пока они – женщина и мужчина – безмолвно таращились на меня, стоящего на коленях.

Мне бы только встать, мне бы только найти силы сбежать отсюда… нужно бежать!

– Да кто тебя вообще научил воровать на улице?!

– Оставь его!

– Что значит, оставь – да я из него всю душу выбью, чтобы больше не посмел!

– Не надо, пожалуйста, не надо! – умоляла его женщина.

– Он украл у тебя сумку!

– Да к черту эту сумку!

Не с первого раза мне удалось вскочить на ноги, и забыв про предмет, ради которого все затевалось (злополучная сумка без ремня валялась на асфальте), я рванул с места, но был резко осажден подножкой. Не давая свалиться на землю, мужчина встряхнул меня, разворачивая за поднятые вверх запястья к себе, сверля взглядом.

У него были необычного цвета глаза – янтарные, как у кота, пусть и с человеческими круглыми расширившимися зрачками.

– Смотри на меня! – рявкнул он, но я почему-то смотрел мимо, на бледную незнакомку, пытающуюся оторвать мужчину от жалкого воришки. – Если я тебя еще раз увижу, я убью тебя, мерзкий мальчишка!

Что-то было в его тоне, что я ему верил – и правда, убьет.

Я тупо молчал, хлопая ресницами, мечтая провалиться сквозь землю. Я хочу уйти!

– Эрик, ну же, отпусти его.

Он послушался, и как только руки в перчатках освободили меня, я сломя голову бросился наутек, не разбирая дороги.

Никто не преследовал меня. Пробежав три квартала, более не в состоянии терпеть саднящую боль в горле, я остановился в малоосвещенном пятачке улицы и опустился на мокрый и холодный асфальт, усевшись прямо на задницу.

Я уже давно не плакал – мне казалось я просто разучился это делать в силу непригодных для жизни условий, в которых много лет нахожусь, – но тело сотрясалось то ли от холода, то ли от беззвучных рыданий.

Пожалуй, сегодня мне остается только лишь отлежаться.

Да-да, в коробке.

Когда на город опускается зима, нью-йоркцы радуются только что выпавшему снегу и приближающимся рождественским гуляниям. У обитателей улиц все немного иначе.

Конечно, поток зевак никуда не исчезает, и утепленные прохожие по-прежнему теряют сумки, отдают попрошайкам мелочь и выбрасывают свое вполне еще пригодное барахло на помойку, однако добывать все вышеперечисленное становится в разы труднее.

Не потому, что замерзшие руки не слушаются, копаясь в отбросах и натыкаясь на осколки бутылок… но потому, что с наступлением холодов приходится чаще заставлять себя двигаться и постоянно искать, чем поживиться – физиология требует больше ресурсов для выживания.

Иначе ты просто окоченеешь, или тебя обворуют твои же собратья по несчастью – солидарности среди бездомных, про которую я неоднократно слышал, на улицах Манхеттена я не встречал.

В здании вокзала было тепло – меня даже разморило, пока я, прислонившись к колонне в нише терминалов, стоял и высматривал передвижение патруля. Я рисковал, впрочем, как и всегда.

Выхватить клатч у пожилой женщины не составило труда; она тут же заголосила, однако я уже был далеко впереди, направляясь к выходу из зала через витиеватые коридоры, даже не опасаясь, что кто-то будет гнаться за мной – я проделывал подобный трюк неоднократно, а патруль, находившийся в противоположном конце холла, не представлял угрозу.

Я обернулся по привычке, перебегая улицу, и к моему изумлению встретился взглядом с незнакомкой – той самой, чей муж вчера тряс меня в подворотне, как тряпичную куклу. Она была в нескольких футах – на приличном расстоянии, чтобы я мог оторваться от хвоста, – но явно готовой следовать за мной по пятам.

Волна паники вновь накрыла с головой, и как и в прошлый раз, я по глупости выбрал неверное направление: когда я пересек сквер, залитый даже в дневное время разноцветными огнями, меня тянуло в дыру в заборе, будь она неладна – другого выхода просто не оставалось.

– Стой! – послышалось позади, уже совсем близко, но я лишь ускорился.

Кто, по-вашему, остановится, если ему, явно с недобрыми намерениями, кричат подобное?

Да что ей от меня надо? Я же вчера так и не унес ее сумку, я убегаю с чужой добычей! Неужели она хочет реванша? А вдруг ее желтоглазый муженек подстерегает за углом?!

Но у меня уже не было выбора. Чуть не врезавшись в забор, я пролез между металлическими листами, в очередной раз благодарный своей щуплой комплекции.

– Да стой же ты! Я тебе ничего не сделаю!

Как бы не так! Проклятая женщина, следуя моему примеру, пару секунд спустя просочилась сквозь дыру в заборе, намереваясь догнать воришку, и в ином случае я бы похвалил ее за проворность.

То ли из-за того, что у меня закончились силы, то ли по стечению обстоятельств, ей удалось настигнуть меня прежде, чем я добрался до противоположной стороны ограждения. Я почувствовал, как сильные руки сзади резко схватили меня за плечи, и даже под небольшим весом тела незнакомки я потерял равновесие.

Мы повалились на асфальт, но я тут же встрепенулся (позабыв про клатч), вырвавшись и поднявшись с колен. Как назло, она тоже отличилась отменной реакцией, и вновь ее пальцы крепко и больно обвили мое запястье так, что я невольно зашипел.

Хватая ртом воздух, мы несколько мгновений смотрели друг на друга, как ощетинившиеся коты, выгнувшие спины и делящие территорию; затем я дернулся, но она даже не думала смутиться, протягивая вторую руку и намереваясь удержать меня.

В тот момент я мало соображал – я был одним сплошным инстинктом. Меня зажимают в угол, загоняют в ловушку? Значит, я должен защищаться.

Самодельный нож, украденный для самообороны у одного бродяги, пришелся как раз кстати. Пригнувшись и уворачиваясь от ее захвата, я выставил лезвие вперед.

Она выбила его из моей руки прежде, чем я успел ойкнуть.

– Что ты творишь?! – воскликнула женщина, удерживая мое трясущееся тело за предплечья и заглядывая в глаза.

Она была возмущена и… она была напугана так же, как и я.

И еще она была очень красивая – как девушки с рекламных вывесок; только слишком бледная, чтобы пробуждать интерес любителей сочных и загорелых красоток.

– Что вам от меня нужно?! – взвизгнул я, понимая, что она не отпустит меня.

Я почему-то не мог выносить ее близости, и ее пряные духи раздражали рецепторы сильнее, чем я мог пережить.

– Я хочу тебе помочь!

– Не надо мне помогать! – сипло отозвался я, не прекращая попыток вырваться.

Она что – с ума сошла?!

– Хватит дергаться, успокойся, – на порядок тише говорила она, но доверительный тон только раздражал.

Она явно что-то замышляет – просто так хватать бездомного мальчишку, насильно удерживать, даже не брезгуя… с ней явно что-то не так.