Дария Ульмар - По ту сторону озера

Моё самое первое детское воспоминание – это крещение. Прозаично звучит, не так ли? Я не стараюсь сейчас что-то придумывать.

Свет был повсюду. Я знаю то место, где это было. Небольшой светлый собор Святой Екатерины. Помню наизусть всё его убранство. Когда я закрываю глаза, я могу видеть его вход, мраморный пол, изображения апостолов на небосводе под куполом.

Я не имею понятия о том, зачем я пришла в этом мир и какова моя миссия на земле. Мне сложно подобрать слова, чтобы объяснить с возрастом, что я считаю смыслом жизни. Однако в те годы моим смыслом было стоять в середине той церквушки и глядеть под купол, надеясь на то, что вдруг в резные окна заглянет солнце. И я считала, что это Бог. Знаете, я до сих пор так считаю. Он везде. Куда бы мы не посмотрели, где бы мы ни оказались. Он рядом.

Я рада, что моя мама выбрала тот собор для моих крестин.

Говорят, крещение – это омовение от первородного греха, снятие его с твоего тела до того, как ты его совершишь. Это второе рождение, которое, несомненно, несравнимо ни с чем. Однако намного позже я прочитала, что можно креститься не только водой, но и Святым Духом. Я была поражена, как же это? Перечитала заново написанное.

«Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие»

Позже я поняла, конечно, что как водой, мы омываем тело, так и когда Дух Святой сходит на нас, мы омываем нашу душу. Это происходит одновременно.

Я знаю, множества историй, когда люди крестились в очень зрелом возрасте. Пережившие многочисленные трудности, болезни, утраты. Они приходили и принимали святое Крещение. И мне так становится грустно от того, что я не знаю всех историй, с которыми эти души приходят каждый год. О, как бы я хотела знать.

Я рада, что была крещена в раннем возрасте, но без сомнения, если бы могла креститься в сознательном, то вошла бы в воду, не замедляя шаг.

Я любила читать толстые книги, которые бы затягивали полностью всю меня своим сюжетом, а также имела удовольствие увлекаться поэзией. Для молодой девушки подобные увлечения кажутся похвальными, если она не собирается заниматься в жизни чем-то более серьезным и внушительным. Однако так как моя мать имела большое количество предрассудков по поводу умственных способностей лиц женского пола, она четко и ясно обозначала свою позицию, касающуюся того, что девочки не имеют явных талантов к точным наукам. К тому же, у них отсутствует технический склад ума, что охотно приветствуется у мальчиков. Поэтому, справедливо было бы сказать, что чтение было в пору размеру моей черепной коробки.

Когда я смотрела на себя в зеркало, то видела стройную девушку с темными длинными волосами и почти черным глазами, в которых не было видно дна. Знакомых и друзей нашей семьи довольно-таки часто поражало столь большое различие во внешности между двумя сестрами, когда одна из них напоминала белый день в лице Даны, вторая же представлялась черной ночью в лице меня.

Я находила наше внешнее несоответствие по внешним факторам крайне малозначительным и считала это совместной особенностью. Благодаря неповторимым признакам, мы с сестрой всегда производили неизгладимое приятное впечатление на окружающих.

Что касалось моей жизнедеятельности, то я была весьма апатичным человеком в описываемое мною время. Долгие часы любила лежать в тёплой и мягкой кровати. Если же приходилось проводить время с друзьями в кафе, то я постоянно сидела в телефоне. Когда они спрашивали меня о чем-то я, конечно, подавала признаки жизни, но всё равно вела себя достаточно отстраненно.

После того как, я окончила школу, решение отложить дальнейшую учебу ради помощи матери и сестре не вызывало у меня никаких сомнений. Однако желание учиться у меня вовсе не пропало. Я всё еще продолжала тешить себя надеждами, что однажды смогу поступить в университет ради дальнейшего саморазвития, пока сама подрабатывала в кофейне. Подобная работа приносила мне радость в какой-то степени, но только из-за того, что кофейня находилась рядом с домом и я могла выделять время на сон чуть больше, чем другие сотрудники для того, чтобы прийти в себя после длинных смен.

Дана принимала все нужные лекарства, за приемом которых я следила так же строго, как и мама. Я расписывала время приема и необходимое количество раз принятия таблеток на листочке, прицепив его к холодильнику. Сейчас шёл в действие арипипразол.

Это лекарственное средство действовало на неё с переменным успехом. Иногда Дана говорила, что сердце у неё стучит словно бешеное. Из-за этого она не может больше спокойно спать.

«Я слышу его через свою кожу. Оно как будто часы на старой башне. Всё тикает и тикает».

Время от времени «выходки» Даны, как их небрежно называла мать, переставали пугать меня. Она прекращала видеть затейливые образы и ненадолго становилась снова нормальной. Но что на самом деле, значит, быть нормальной и смогла ли бы она снова ею стать? Ответ лежал на поверхности.

Лето было относительно спокойным временем года перед тем, как события в нашей семье стали разворачиваться не самым лучшим образом. Здесь стоит упомянуть главное слово «относительно». Ведь я работала действительно много и домой забегала изредка лишь для того, чтобы поспать.

Дана заканчивала очередной учебный год, а время с друзьями стала проводить в разы меньше. Кажется, что к тому лету, у неё вообще не осталось больше друзей. Иногда, приходя домой, я находила её совершенно одну в ванной комнате.

– Ты так и будешь здесь сидеть? – спросила я, облокотившись о стену.

– Мне здесь хорошо.

– Может на улицу выйдешь? Сходим вместе в магазин, посмотрим какие-нибудь вещи.

– Я не хочу в магазин.

– А чего ты хочешь?

– Посидеть в ванне.

Я могла бы сказать, что Дана ведет себя просто как упрямый подросток, если бы она только не сидела в чугунной ванне, полностью наполненной водой, в домашней одежде со своим телефоном в левой руке.

– Ты испортишь вещи.

– Серьезно?

– Да. Или замкнет тут что-нибудь. Вода и электроприборы – это очень плохая совместимость, знаешь ли.

– Без тебя не знала.

Её поведение становилось странным и местами даже грубым, а она производила впечатление отстраненной и тихой, одним словом, закрытой личности.

Если мы даже и выбирались семьей в торговый центр, то младшая сестра просто могла смотреть на связку бананов в продуктовом отделе в течение минут десяти. Вокруг проходили люди, обращая на неё своё внимание и перешептываясь между собой.

– Ты на что смотришь? Других пугаешь, – шикала я, потянув её за рукав.

– Как они могут есть это?

– А что не так с бананами?

– Они же все червивые. Видишь, по ним ползают жуки.