Габриэль Коста - За стенкой. История Конарда Леграна

Она очень испугалась, когда Отис сбежал посреди ужина – и не только она. Мадам Ревиаль до сих пор не знала о его драматичной любви к Конарду, а Джеймсу и Госсу от этого не становилось спокойнее. Оливия ощущала себя двойным агентом, так как знала все про всех, и ей приходилось постоянно обдумывать каждое слово. Она могла погореть на любой неуместной фразе или действии. Если Отис узнает, что она в курсе, где находится и как себя чувствует беглец, то перестанет с ней общаться. Виолетт и Гордад лишний раз доказали, что доверие – хрупкая вещь. Оливия лишь надеялась, что однажды он поймет ее и простит.

Но прятаться у мамы Отису тоже было не так просто. Она нашла себе работу: уходила из дома в девять утра и возвращалась к шести, время от времени доделывая поручения за компьютером, но даже так она следила за сыном – когда он ел, ходил в душ, отвлекался на друзей. Мадам Ревиаль видела, что сердце и разум Отиса полностью поглотили странная книжка и ее автор. Однако она не лезла не в свое дело. Сын обещал, что настанет день, и они обо всем поговорят, и необходимо разложить по полочкам ситуацию в своей голове. С другой стороны, когда она уходила из дома и видела застывшего над очередным рисунком сына, а по возвращении ничего не менялось, она начинала беспокоиться. Отис не ел, его отросшие волосы сбивались в комок. Он вновь настолько сильно задумался, что не заметил ее появления.

– Дорогой, надо поесть. Ты опять забыл. Оторвись хотя бы на двадцать минут.

– Хорошо, мам. Сейчас. – Он с трудом поднял глаза. – Поставишь чайник?

– Жду тебя на кухне.

Чайник успел дважды засвистеть. Второй раз она не стала выключать газ в надежде, что сын услышит и очнется. В итоге, осознав, что это бесполезно, она встала из-за стола и направилась к холодильнику. Пусть Отис уже и взрослый парень, при необходимости она готова провести с ним воспитательную беседу. Два помидора, огурец, сельдерей, пюре и курица – идеальный набор, чтобы он наконец вышел из анабиоза. Отложив овощи на отдельную тарелку, она засунула остальное в микроволновку и дала сыну еще минуту, и, если и звук микроволновки не сможет вывести его из ступора, она будет вынуждена воспользоваться самым грозным оружием. Это будет нечестно по отношению к нему, но он не оставил ей выбора. Прошла ровно минута, микроволновка закончила работать, оповестив весь дом. Отис же продолжал читать. Мадам Ревиаль прикрыла глаза и набрала воздух в легкие.

– Отис Ревиаль! Если ты сейчас же не появишься на кухне, я буду вынуждена позвонить Оливии и попросить ее приехать! – Послышался топот ног. Отису хватило трех секунд, чтобы осознать боевой настрой мамы и опасность сложившейся ситуации. – Ты не оставил мне выбора, дорогой. Садись есть.

– Мам, это было жестоко. – Он запустил руку в волосы. – Черт. Кажется, ты права. Надо в душ. Как же голова быстро становится грязной. Может, подстричься под ноль? Я же только вчера принимал душ.

– Милый, это было четыре дня назад.

– Че-е-ерт, – протянул он и чуть не упал лицом в тарелку.

– Отис, скоро начнутся экзамены, и к ним надо готовиться. Стипендия очень важна сейчас. Не думаю, что смогу потянуть плату за обучение в данный момент, так как еще не крепко стою на ногах. – Она взяла его за руку, привлекая внимание. Он поднял уставший взгляд на маму и застонал. – Прости.

– Тебе не за что извиняться. В конце концов, в мои обязанности входит хорошо учиться. Тем более профессор Малькольм отравит меня своим сарказмом, если я упущу его стипендию. – Иветта удивленно посмотрела на сына. – Да, он порекомендовал меня на стипендию. Он мой научный руководитель и самая большая заноза в… Мой первый и самый важный экзамен у него.

– Тогда стоит сосредоточиться на этом, дорогой. Я понимаю, что тебе очень важно дочитать этот скетчбук, но слишком многое стоит на кону. – Она старалась поддержать сына и не давить на него. Отис расклеивался, будто некачественное папье-маше. Она решила обратиться к его разуму. – Думаешь, этот молодой человек хотел бы для тебя такого? Никому не хочется быть причиной чужих проблем, и особенно у того, кого любишь.

– Наверное, ты права… – Отис задумался над словами мамы. Конард наверняка уже отобрал бы книгу. Однако его внимание зацепилось за другое. Отис сжал губы и потупил взгляд. – Думаешь, он любит меня?

– А разве это не очевидно? Я бы сказала, он от тебя без ума. Он отдал самое сокровенное – историю своей жизни. Не стал скрывать от тебя ничего. Показал все так, как есть на самом деле, и ты должен ценить такой храбрый поступок, Отис. – Мадам Ревиаль улыбнулась и разлила чай. – Ты с детства проявлял интерес к живописи. Правда, рисовать совсем не получалось. Мы вовремя отдали тебя в музыкальную школу, и это лучшее мое решение. Я видела, как ты играешь.

– Да, Оливия выложила это в интернет. Боже, мам, я теперь звезда. – Прозвучало не так радостно, как должно бы. Отис вновь запустил руку в волосы. После ужина он пойдет в душ. – Меня терроризирует студенческий клуб. Они хотят, чтобы я сыграл в следующей и последующих постановках. На ютубе уже пятнадцать тысяч просмотров, и они растут каждый час. Убить ее мало.

– Дорогой, она всего лишь помогает тебе раскрыться. Вот и все. – Отис поднял взгляд на маму. – Ты же и сам видишь, Оливия – очень хорошая девочка. Все, что она сделала, – бескорыстно, и мы должны быть ей благодарны. В тебе сокрыто много хорошего, Отис, и не стоит это прятать. Ты талантливый, сильный и упорный молодой человек, и это я говорю не как твоя мама, а объективно.

– Ну конечно. – Отис и не пытался ей поверить. Какая мать может судить непредвзято, но в груди разлилась приятная теплота. – Я знаю, и я благодарен ей, но когда тебе пишут по три парня в день с целью познакомиться… Некруто, мама, некруто. Приходится отшивать и объяснять каждому свою историю.

– Да, думаю, твоему молодому человеку не понравятся эти разговоры. – Она засмеялась, представляя комичность ситуации. – Надеюсь, я скоро с ним познакомлюсь. Хочется посмотреть в глаза парню, который вскружил голову моему сыну. – Отис резко покраснел и начал быстро есть. – Да прекрати смущаться. Мне же тоже было восемнадцать, я помню эти чувства.

– Мне все равно неловко. Ты даже имени его не знаешь. Хотя стоит отметить, я знаю не больше твоего, как выяснилось. – Он уже понял, что достиг максимального уровня смущения. Сидит и обсуждает с мамой своего… парня? – Когда случились неприятности с Моникой, он ухаживал за мной. Ты только не волнуйся, но поколотили меня знатно: спина и нога жутко болели. Тело словно раскрасили в синий и желтый для маскарада.

– Ох, дорогой, как мне жаль. Ничего, она получила по заслугам. Джеймс обмолвился, что ее исключили. – На ее глазах навернулись слезы. Она старалась сдержаться, чтобы не расстраивать сына.