Юлия Дитрих - Не отпускай меня

− Я так думаю, − дав этим словам повиснуть в воздухе и отстояться до тишины, она продолжила, − Думаю, на злой взгляд или слово подлое пожелала одна баба другой «Соль тебе, чертина, в очи!». А теперь, видишь, молва разнесла, и словами этими оберегаются в деревнях от сглаза. Вот тебе и сила слова…

Вера улыбалась самобытным рассказам знахарки.

***

Любовь близких наполняет слова силой.

Прокофьевна ушла, а Вера лежала в кровати и никак не могла уснуть. Она знала, что в этих словах есть правда. Такую любовь она знала благодаря бабушке с дедушкой.

В их доме царило счастье. Оно распространялось и на Верочку, которая была очень похожа на деда. Бабушка любила мужа безраздельно. По теплу, радости и уюту их понятной жизни и определённости отношений Вера скучала до сих пор, хотя ни бабушки, ни дедушки не было на этом свете уже много-много лет.

Вере было с Прокофьевной легко. Без стеснения и сомнений она рассказывала ей о своей жизни. Сегодня знахарка спросила у неё:

– Верушка, ты рассказываешь о детстве с мамой. Я понимаю, отчего ты поспешно вышла замуж. А что в детстве делало тебя счастливой?

Вера, не задумываясь ни на секунду ответила:

– Музыка. Это была музыка…

Вера рассказала Прокофьевне всё, как было, без прикрас. Ребёнком она жила с мамой, актрисой театра, Софией Драгунской. Верин папа уехал на север на заработки и оттуда к семье не вернулся. Регулярность и щедрость алиментов предполагала, что отец живёт и здравствует, просто выбрал для себя к Вериной маме не возвращаться. И даже ребёнком Вера не могла его за это осуждать. Она не знала, какой была бы её жизнь, останься отец с ними. Было бы лучше? Был бы дом больше похож на дом, а семья на нормальную семью? Но одно девочка знала точно: будь у неё выбор, она тоже уехала бы от мамы, хоть на север, хоть на юг.

Нельзя отрицать, что именно переменчивая натура и меняющиеся увлечения Софии и подтолкнули Веру к музыке. Хотя если быть к Софии справедливым, то её внезапно и кардинально меняющиеся интересы зачастую определялись мужчиной, с которым в тот или иной момент она встречалась, или же её текущей ролью в театре.

София Драгунская всегда была в центре внимания, всегда окружена поклонниками если не таланта, то её красоты, которую никто, конечно же, оспаривать не мог. Она была очень красивой женщиной. А ещё талантливой, эмоциональной, эгоцентричной и… несчастливой. Амбиции Вериной мамы простирались далеко за пределы их городка, подальше от их «провинциального театра с его убогой программой». София была создана для большой сцены, для плотного гастрольного графика и тысяч поклонников. Она могла бы, но судьба распорядилась иначе.

Вере было шесть, когда мать вернулась с очередных прослушиваний разбитая и полубольная. Она зло заявила родителям, что из-за ребёнка, которого ей приходится растить одной, из-за того, что отец девочки, этот подонок, бросил её, она никогда не сможет ничего добиться, и ей придётся мириться с возможностями «этой провинциальной дыры». Вера знала, что бабушка с дедушкой были готовы забрать любимую внучку в любую минуту и она могла бы жить с ними. Тогда у мамы могло быть всё то, чего она так хотела, и Вера не была бы ей обузой, но София настаивала, что дочь должна жить с ней.

Как-то раз Вера подслушала разговор бабушки и деда, которые, плотно закрыв на кухню дверь, спорили. Этот спор был самым близким к настоящей ссоре, что Вера когда-либо слышала между ними.

− Она никогда отсюда не уедет, потому что боится. Использует Верочку как якорь, чтобы оправдать свой провал! – говорила бабушка.

− Ей приходится нелегко, ты же знаешь, какой сложный этот мир, − пытался оправдать маму дедушка, − каждый день приходят сотни молодых и талантливых, а Софа уже не начинающая, ей сложно о себе заявить.

− Не оправдывай её! – горячилась бабушка, − Ребёнок заброшен. Сама она без конца ездит по этим бесплодным просмотрам и прогонам! Её никогда нет. Пора бы уже сделать выбор!

Для бабушки выбор был очевиден. Мама должна была бросить всё и заниматься дочерью, либо же признать, что карьера для неё важнее, и определить Веру к родителям.

− У нас с тобой есть и силы, и возможности о Вероньке заботиться! Отчего нужно устраивать ребёнку такую жизнь?! – недоумевала бабушка.

− Я с ней поговорю, − соглашался дедушка.

Вера не знала, выполнил ли дедушка обещание. Но одно она знала: что даже если выполнил, то мнения своего Софа не переменила. Ей нужен был якорь, нужна была дочь, которой можно было оправдывать неудачи и разрушенные амбиции. Она уже понимала, что даже попади она куда-нибудь в труппу театра побольше, место вряд ли будет соответствовать её ожиданиям. А на вторые роли София Драгунская никогда бы не согласилась. Так их жизнь и была разлинована этими событиями. Они остались в родном городке. Вера по-прежнему жила с мамой. А бабушкин с дедушкой дом был для внучки редким и светлым пристанищем.

Имя Софии Драгунской стало центральным на афишах местного театра, а ещё большее значение в жизни актрисы приобрели постоянно меняющиеся мужчины. Менялись они часто, так как быстро теряли терпение от темперамента и переменчивого характера примы. Вера была в какой-то степени даже рада своей заброшенности. Одно расстраивало девочку – это конфликты, которые постоянно возникали между бабушкой и мамой.

− Ребёнок растёт как сорняк! − неустанно, однако безрезультатно упрекала бабушка дочь. − Тебя не заботит, где она, сделала ли уроки, поела ли, и если поела, то что.

Вера их ссоры не любила. После них София непременно вспоминала о том, сколько горя принёс ей Верин отец, этот исключительный подонок, который бросил её с дочерью на руках. Она начинала жаловаться, как тяжело растить ребёнка одной, и повторять, чего она могла бы достичь, если бы… Однако ни старания бабушки, ни разговоры с дедом ни на минуту не поколебали уверенности Софии в собственной правоте. Актриса и звезда, она по-прежнему жила так, как сама желала и как ей самой казалось правильным.

Единственное, чем София по-настоящему начала интересоваться, – это успехи дочери в музыке. Но только после того, как эти успехи проявились и стали неоспоримыми. Ведь сначала, когда Вера просила отдать её в музыкальную школу, мать не соглашалась. Вера просила снова и снова. А София продолжала отказывать.

Вера была уже в третьем классе, когда мама начала встречаться с Павлом Афанасьевичем, директором местного дворца культуры и ярым поклонником джаза. Это он дарил своей, как он её ласково называл, Софочке, строгие и прекрасные чёрные диски винилов, которые по тем временам было не так-то просто достать. Но он как-то их доставал и дарил женщине, которая для него была всем.