Елена Дженкинз - Пятьдесят свиданий с врагом

От распирающих чувств было трудно дышать, и она не выдержала, привлекла его к себе, накрыла требовательные губы своими – и поймала языком вкус его мимолетной улыбки… терпкий, теплый вкус его ошеломительной искренности.

– Тони…

Он отстранился, посмотрел вопросительно.

Что он увидел в ее глазах? Заметил ли, что обнажил не только ее тело, но и душу? Кажется, да, потому что он вдруг сгреб ее в объятия двумя руками, охватывая ее всю, окутывая жаром, и вернулся к ее рту, порочно целуя до потери пульса. Было нестерпимо душно. И правильно. Умопомрачительно, до искр в сознании правильно.

Когда Тони отстранился, чтобы перевести дыхание, она благоговейно прижалась губами к его шее, заставляя запрокинуть голову. Хотелось оставить на нем свой след, и Джун осмелела, прихватила кожу зубами и впилась, как вампирша.

Он всегда повторял, что она вампирша… Пожалуй, так и есть, потому что сейчас она сходила с ума от его вкуса.

– Прости меня за все, Джун, – выдохнул Тони с необъяснимым сожалением и легко приподнял ее, снимая со стола; пришлось крепче сжать мужские бедра коленями, чтобы удержаться. – Прости меня, прости…

Он ступил вместе с ней к стеллажу и вжал спиной в широкий торец. Приподнял выше, заставляя ахнуть от испуга, и забросил ее ноги себе на плечи. Нетерпеливо огладил бедра ладонями и одной рукой задрал юбку к животу, удерживая Джун на месте.

Когда до нее сквозь туман в сознании дошло, что именно происходит, она настолько растерялась, что не смогла возразить, лишь ухватилась за деревянные грани по обе стороны от себя.

За что он извинялся таким образом? За те унизительные слова, когда предложил встать на колени и –

… а теперь сам…

Она в панике вспоминала слова протеста, пока Тони оттягивал влажную полоску нижнего белья.

– Не надо, не… – она задохнулась и громко всхлипнула, когда он с нажимом провел языком вдоль ноющей плоти. В голове стало пусто, в глазах – темно. Пространство рассыпалось, как первый снег, нутро оплавилось, как воск.

Она стонала его имя, срываясь на хрип, подаваясь ему бедрами навстречу, когда он отстранялся и смотрел ей в глаза… Смотрел так, что хотелось принадлежать ему здесь и сейчас.

То, что он творил, было за гранью, это шокировало. Мир отошел на второй план, остались только ритмичные движения, пульсация, стоны.

Тони. Тони… Его влажный язык, его губы… Она задержала дыхание, ощущая, что вот-вот, сейчас…

Каждый нерв внутри натянулся, живот свело от напряжения, которое поднялось штормовой волной. Тони еще раз скользнул языком по чувствительной вершине клитора, втягивая в рот – и Джун затопило, разрушило, выбросило в новую реальность, где она содрогалась и кричала навзрыд, все еще ощущая легкие поглаживания языка, который прижимался к ней.

Эхо отбивалось от стен и возвращалось прохладой, остужая влажную кожу. Сердце училось работать заново. Тони крепко держал ее… долго, наверное, она не знала. Ничего не знала и не хотела знать. В пересохшем горле першило, и она через силу облизала губы, когда пятки наконец ощутили твердую поверхность.

Ноги подогнулись, и Тони поймал ее.

– Господи, Джун… Ты меня оглушила. У меня никогда так… никогда еще не… – Он не закончил фразу, вместо этого спросил: – Ты на таблетках?

Она даже не поняла сути вопроса. Промямлила нечто невнятное в ответ, но и этого хватило, чтобы Тони насторожился.

– Я спросил: ты на таблетках? Да? Нет? – четко повторил он, и Джун смутилась, отвела взгляд, но он обнял ладонями ее горящее лицо и заставил смотреть в глаза. – Ты ведь… ты же с Чейзом…?

У Тони были расширены зрачки, глаза казались черными; он тяжело дышал. Ждал ответа.

– Мы не… в общем-то, мы с ним никогда и не встречались, – виновато призналась она спустя долгое мгновение.

Пожалуй, она и правда слишком много врала по жизни.

– Погоди, я не понял. Бэмби, ты ни с кем, то есть… Вау, – выдохнул он и уткнулся лбом в изгиб ее плеча.

Он едва не кончил от криков Джун, но из последних сил держался, потому что хотел кончить в нее. А тут такое открытие… Сердце грохотало, отдаваясь разрядами в пах, ребрам было тесно в грудной клетке, а в голове не укладывалось, как такое вообще возможно: Джун – девственница.

– Но ты же целовалась раньше? – не давало ему покоя.

– С тобой сейчас, – едва слышно сказала она. – И еще тогда, в мае, с Крисом.

– Ты шутишь? – спросил он с упреком, а внутри рассмеялся от эйфории.

Джун отрицательно покачала головой, и Тони ей поверил. Впервые, по-настоящему.

Ошалеть.

Он не знал, как на это реагировать. Невинность – это ведь не о ней. Джун просто не могла быть вот этой сумасшедшей девочкой, которая после оглушительного оргазма отводила взгляд, краснея.

Он медленно сжал ее плечи и отстранился, сделав шаг назад. От болезненной эрекции клетки мозга взрывались, но Тони поправил рубашку на плечах, застегнул первую пуговицу…

– Ты уходишь? – запаниковала Джун, и он усмехнулся.

– Нет, это ты уходишь, а я еще задержусь… подумаю о жизни.

– Почему? – Она растерянно взглянула на себя, полуобнаженную, такую сексуальную, что у него снова рот наполнился слюной.

Ну ее к черту.

Но старое заклинание не помогло, потому что он не знал эту Джун, которая стояла перед ним, судорожно поправляя одежду. Он дико хотел ее, и логика ломалась, отказываясь работать. Пришлось отвернуться, чтобы не следить за движениями тонких пальцев, страстных, оставивших жгучие царапины на его плечах.

Он испугался. То чувство, которое поднималось внутри, мало напоминало ненависть или презрение. Это было нечто всепоглощающее, как цунами: еще один вдох – и смоет на хер.

Ну ее к черту. К черту!

– Уйди, Джун! – рявкнул он. – Иди спать… Можешь жить здесь, сколько влезет. Делай, что хочешь, перекрась фасад в розовый. У нас с Мелани ничего не было и никогда не будет. Все. Ты выиграла. Довольна? Может, успокоишься наконец. А теперь иди… Убирайся отсюда!

Он задыхался, ему стало холодно. Если бы он не накричал на нее, то упал бы перед ней на колени и сказал, что он ее…

…и даже думать об этом было страшно до сердечного обморожения. Эта незнакомка перед ним – кто это? Он ее не знал. Единственное, что он понимал: он не испытывал к ней ненависти.

Он ее…

Руки тряслись, она не могла сдвинуться с места, и Тони первым не выдержал. Со злостью зачесал пальцами растрепанные волосы, отвернулся и направился к кушетке между стеллажами, исчезая в полумраке.

Она быстро заморгала, избавляясь от подступившись слез, а потом застыла от внезапного воспоминания.

Камера!

О боже, камера ведь включена.

Джун на подрагивающих ногах подошла к стене и… вздохнула с облегчением, потому что батарея села. Пришлось снять камеру со штатива и тихонько, на цыпочках выбраться из библиотеки.