Юэда Снеж - В наших сердцах

Как сам мастер.

Я неожиданно осознаю, что не просто смотрю на него, я любуюсь. Это странно – любоваться парнем. Но ничего не могу с собой поделать. Такой Иль меня завораживает. Он сейчас весь там, в своём мире, творит свою особенную магию, и блестящие бусины, как по волшебству, ложатся плотно одна к другой. И я не могу отвести взгляд. Он будто бы примагнитился к его фигуре, и теперь я, как зачарованный, смотрю, слежу, ловлю каждое движение руки, мимолётный поворот головы, взмах ресниц, игру солнечных бликов, что рассыпались по мягким волосам. Они наверняка мягкие. Одна прядь падает на глаза, и я борюсь с желанием протянуть руку и убрать её. Проверить, правда ли они такие мягкие, как кажутся.

Это как-то не совсем нормально, это странно. Но… Я фотограф. Художник. Поэтому и смотрю так, как художник. На модель. Да… Да, именно так! Как художник.

Губы Иля трогает лёгкая улыбка, а потом он хмыкает.

– Знаешь, что забавно?

Иль отрывается от шитья и поднимает на меня глаза, такие синие, такие глубокие, что я даже не сразу соображаю отвести взгляд, прекратить так откровенно пялиться. Но Иль, кажется, не замечает этого, продолжает:

– А ведь мне это сегодня снилось.

– Что «это»? – не понимаю я.

– Да вот это! – показывает он на платье. – Снилось, что я шью, а ты сидишь рядом за компом и тоже что-то делаешь, только мы у меня были. И я ещё проснулся и подумал: «Ну что за бред! Почему я и во снах шью? Почему мне приключения не снятся, гонки там всякие?». Может, мне отдохнуть пора, и мозг как бы так ненавязчиво намекает? Типа: «Алло, чувак, смотри – ты уже зашиваешься. Прекращай!».

Улыбаюсь.

– Ну и отдохни. Почему бы нет?

– Да как-то всё не получается, – Иль пятернёй прочёсывает волосы, откидывая их назад, но прядь всё равно упрямо падает на лоб.

Силой воли стискиваю пальцы в кулак, чтобы не дёрнуться, не потянуться убрать.

– Они всё идут и идут, – продолжает Иль. – И я не могу отказать. Причины особой нет. Я ж ведь не сказать, чтобы упахиваюсь и ночами не сплю. Да нет, сплю я ночами и вполне себе высыпаюсь. Я научился время организовывать. Оказывается, что это клёвая штука. Прям высшая магия. Рекомендую!

Иль показывает большой палец, а я смеюсь.

– Ну вот и нет поводов отказать, – разводит он руками. – Да и не хочу я отказывать, если уж честно. Мне ж самому нравится всё это делать. Вроде, всё платья да платья, но в каждом что-то новое, какая-то своя изюминка. Да и заказчицы ко мне аж из других городов приезжают. Вот это вот, например, в Питер поедет.

Округляю глаза.

– В Питер? Вот это да!..

– Я сам в шоке, – признаётся Иль. – Но заказчица была наслышана обо мне, и захотела заказать платье именно у меня. И расстояние для неё роли не сыграло. А скоро выпускные пойдут, а я не только свадебные отшиваю, но и вообще вечерние наряды, так что в апреле-мае наплыв будет. И получается, что расслабляться как бы некогда. Даже вон во снах уже шью, – усмехается он и спрашивает: – А тебе пока фотографии не снятся?

– Не-е… Мне вообще редко, что снится, – качаю головой и зачем-то добавляю: – Сегодня, правда, снилось что-то.

– Что? – с любопытством смотрит Иль.

Первым делом хочется отмазаться и ответить, что снился бред, или что не помню ничего. Но это же Иль. Ему и впрямь интересно. Да и что такого в том, чтобы сон рассказать? Непонятный он, конечно. Но на то он и сон. Когда они понятными вообще бывают?

– Да я толком ничего и не помню, – пожимаю плечами. – Только коней. Но это были не обычные кони, а мглистые, будто бы из тьмы сотканы. Они просто кружились вокруг меня и всё. Красиво, но ничего интересного.

Но Илю почему-то интересно. Он аж весь подбирается, а глаза внимательные и отчего-то хитрые.

– А тебе было страшно? – спрашивает он.

– Страшно? Нет. А чего тут страшного-то?

– Это хорошо, что не страшно, – улыбается Иль. – И вообще забавно, что он тебе снится.

– Кто снится? – не понимаю я.

– Да Кромешник же! – выдаёт Иль. – Это же у него мглистые кони.

Я подвисаю.

Кромешник? Серьёзно? Ну вообще, да – были у него такие кони. Но… э-э…

– А ты оседлать какую-нибудь лошадь не пробовал? – снова спрашивает Иль.

Качаю головой, мучительно вспоминая, какие эмоции во сне вообще испытывал. Никакого страха там точно не было.

– В следующий раз обязательно попробуй оседлать, – говорит Иль, а потом неожиданно добавляет: – Хотя, зачем ждать? Давай прямо сейчас.

– Что «сейчас»? – усмехаюсь я. – Заснуть и вызвать лошадок?

– Нет! – смеётся Иль. – Сон – всё же не наша территория. Фантазия – вот то, что нужно. Попытайся представить, как садишься на одного из тех коней, а дальше отпусти свою фантазию, пусть сама ведёт. Ты когда-нибудь катался на лошади?

– Э-э… сам я не помню, но мама рассказывала, что как-то садился на лошадь, но упал с неё. Я тогда ещё совсем маленьким был. Может, лет пять.

– М-да… не очень удачный опыт, – тушуется Иль. – Но можно же просто пофантазировать.

– Да зачем?

– Затем! Он тебе снится, значит, тебе это нужно.

Не, я понимаю, к чему он клонит. Я помню наш разговор, что был две недели назад, да и потом эта тема всплывала неоднократно. И всякий раз после беседы остаётся странный осадок. Мало того, что ощущаю себя немножечко дураком, даже просто представляя, как я представляю себя Кромешником, так ещё и чувство какое-то накатывает… Не могу его описать. Странное оно. Не то, чтобы неприятное, но испытывать его лишний раз я бы не хотел. А Иль упорно подталкивает меня к этой теме. Вот зачем ему это?

– Да ну тебя, – отмахиваюсь от него. – И вообще мне работать нужно.

Снимаю с ноги уже подтаявший пакет со льдом и одним скоком допрыгиваю до компьютерного кресла.

– Ты можешь убегать сколько угодно, но он упорно стучит в твою дверь, – со смехом говорит Иль.

Оборачиваюсь к нему. Иль лучезарно улыбается и подмигивает. Я корчу в ответ свирепую физиономию, и Иль закатывается со смеху.

– Ну вот же! Вот! Похож, ну! Ещё немного – и ух! – подначивает меня он.

А я ещё раз машу рукой и отворачиваюсь к монитору.

Сердиться не получается совершенно. Да и на что сердиться-то? На шутку? Ну пусть дурацкая шутка – и ладно. Шутка ж. Игра. К тому же, мне и самому было бы интересно попробовать сыграть хоть разок. Интересно – да. Но и страшно. Каково это, когда на тебя все смотрят, оценивают похож или нет, а потом ведь ещё критиковать начнут за то, что сделал что-то не то и не так. А я ведь обязательно что-нибудь не то сделаю. Просто потому что это я, и просто потому что невозможно сделать что-то идеально в первый раз.

Кошусь на Иля. Он снова погрузился в работу и больше не смеётся, а тихо светится.

Интересно, а Иль этого боится? Боится выступать, выходить на сцену? Или ему вовсе неведом страх? Он говорил, что в косплее находит свой кайф, «особый сорт дури», если цитировать. Перекрывает ли этот кайф страх выступлений? Страх критики? Наверное, перекрывает. Иначе бы он не выступал с такой охотой.