Герцель Давыдов - Если что, я в соседней комнате

– Право же, вы мне льстите, – улыбнулась Джули. – В сорок лет о красоте уже как-то и не хочется говорить. Давно надо было оставить мечты о большой сцене, а я всё продолжаю стучаться в эти закрытые ворота.

– А когда у вас пробы?

Джули вспомнила горький опыт своих предыдущих проб в столичных театрах, тяжело вздохнула.

– В понедельник. Завтра днём я отправлюсь проведать мистера Гоулда и постараюсь отпроситься на пробы. Ведь до премьеры осталось не так много времени, не знаю, отпустит ли он меня.

Миссис Стивенс, имевшая собственный опыт неудачных проб в разные театры, решила сменить тему, чтобы не расстраивать Джули:

– Как поживает мистер Гоулд? Давно я его не видела. Он всё реже стал появляться в театре. Мы живём по соседству и иногда с ним беседуем. Так вот, мистер Гоулд всегда говорит, что вы – его муза, и только благодаря вам поставленные им спектакли имеют успех у публики.

– Мистер Гоулд преувеличивает, – отмахнулась Джули.

– Ну что вы! – воскликнула Дороти. – Вы же играли практически во всех его постановках, и мистер Гоулд выбрал именно вас на главную роль в новом спектакле.

– Мне с самого начала карьеры посчастливилось работать под его руководством. Я окончила театральную школу, а когда двадцать лет назад пришла сюда на пробы, мистер Гоулд тут же утвердил меня на роль.

– Наверное, он сразу разглядел ваш талант! – женщина, прищурив глаза, хитро посмотрела на Джули.

– Не думаю. Скорее всего, просто сжалился над начинающей актрисой, которую никуда не брали.

Миссис Стивенс с ностальгией вспомнила и свои первые шаги в этом театре, и знакомство с молодым режиссёром Гоулдом, а потом сказала:

– К сожалению, в последнее время залы слабо заполняются, и мне бы очень не хотелось, чтобы мистеру Гоулду, как и другим опытным мастерам, пришлось по этой причине покинуть театр. Мистер Дрейсон всё больше делает ставку на молодых, и я даже не знаю, как к этому относиться.

Джули было непросто слышать о возможной отставке своего любимого режиссёра, но, собравшись с мыслями, она ответила:

– Увы, миссис Стивенс, мы живём в эпоху технологического прогресса, но несмотря на это мистер Гоулд не теряет оптимизма: он и в семьдесят верит, что театр – это самое высокое искусство, которое будет жить вечно. Но если спектакль провалится, и мистер Гоулд будет вынужден покинуть театр, то я последую за ним.

– Джули, давайте не будем сгущать краски перед премьерой и отбросим пессимизм. Мистер Гоулд – талантливый режиссёр и, возможно, именно ему удастся привлечь новых зрителей, и зал вновь будет заполняться, как в прежние времена.

Дороти посмотрела на часы, было почти десять вечера. После небольшой паузы она добавила:

– Скажу вам по секрету: мистер Гоулд, понимая, что у театра нет денег на рекламу, так верит в успех постановки, что все плакаты в городе с вами и Чаком оплатил из собственного кармана. Только, пожалуйста, никому не говорите, что услышали это от меня.

– Мистер Гоулд не перестаёт меня удивлять, – вздохнула Джули. – Это так свойственно ему… Театр – это вся его жизнь, и для того, чтобы этот спектакль удался, мистер Гоулд пойдёт на всё. Он верит, что премьеру ждёт большой успех.

– Я, к сожалению, не смогу прийти, у нас будут репетиции, но мой сын с невесткой уже купили билеты на ваш спектакль. Я желаю вам, Чаку и мистеру Гоулду успешной премьеры, – закончила разговор пожилая актриса.

Мисс Блант поблагодарила коллегу за тёплые слова и, попрощавшись, отправилась домой. Поздними вечерами она любила ходить пешком, а осенью – тем более. Погода уже не была такой жаркой, и листья под ногами приятно шуршали.

Зайдя по дороге домой в пекарню, она купила любимые круассаны с шоколадом. Поужинав, Джули, как обычно, немного посмотрела телевизор, проверила почту в интернете и, почитав книгу перед сном, легла спать.

СУББОТА

Назавтра, несмотря на дождь, мисс Блант, как и планировала, после полудня направилась к небольшому полутораэтажному дому мистера Гоулда. Таких зданий было немало в городе.

В дверях она столкнулась с Чаком, он уже успел рассказать мистеру Гоулду о последних событиях и приготовлениях к премьере. Коллега мисс Блант после приветствия сообщил, что режиссёр очень взволнован, так как возлагает на постановку большие надежды.

– Успех непременно будет, – сказала мисс Блант, попрощалась с Чаком и прошла в дом.

Она разулась, повесила на вешалку промокший плащ и поставила зонт в специально отведённое место, после чего направилась в просторный кабинет мистера Гоулда, где тот проводил большую часть времени. Слева размещалась богатая библиотека; справа у окна стоял письменный стол, а напротив входа располагался камин, рядом с которым находились два кресла и маленький стол, заваленный книгами и газетами.

В это субботнее утро мистер Гоулд, как обычно, сидел в кресле у камина. Голову худощавого старого джентльмена уже давно покрыла седина. Он внимательно смотрел на языки пламени, о чём-то размышляя, пока не услышал голос мисс Блант:

– Добрый день, мистер Гоулд.

Увидев Джули, он заулыбался и даже поднялся, чтобы обнять её.

– Вам не стоило вставать…

– Джули, прошу тебя, никогда больше не говори так! Джентльмен должен вставать в присутствии дамы, – ответил режиссёр с доброй улыбкой.

– Мистер Гоулд, вы не перестаёте меня удивлять. Даже при такой суете, сопровождающей премьеру, вы не теряете расположения духа.

– Грусть – это плохо, – наставительно произнёс режиссёр. – За свою долгую жизнь я многое понял и усвоил несколько уроков, и самое важное – что нельзя грустить и отчаиваться. Надо радоваться каждому мгновению. Жаль, что осознание этого приходит в пожилом возрасте.

Хозяин кабинета приглашающе указал Джули на мягкое коричневое кресло, стоявшее ближе к стеллажам с книгами. Дождавшись, когда мистер Гоулд займёт второе, актриса произнесла:

– Вы, как всегда, правы, мистер Гоулд. У меня нелёгкая судьба. В раннем детстве я осталась одна, меня воспитывала тётя, я пережила много трудностей, и порой возникали мысли свести счёты с жизнью, но всегда появлялся кто-то, кто помогал преодолеть сложный период. Знаете, как я называю таких людей?

– Как? – спросил режиссёр.

– Ангелы. Да-да, именно ангелы. Хоть я и не религиозный человек, но убеждена, что они существуют и в человеческом обличье спускаются на землю, чтобы помогать людям пройти через испытания. А вы верите в ангелов? Верите в бога?

Мистер Гоулд улыбнулся и ответил:

– Знаешь, в жизни часто встречаются люди, которые по непонятным причинам стараются помочь, направить к чему-то. А как их называть – ангелы или как-то иначе, это неважно. По поводу твоего вопроса о вере в бога… Я родился в еврейской семье в Польше и младенцем вместе с близкими пережил холокост. Они были брошены фашистами в концлагеря и погибли, а я и мама остались живы, потому что нас спрятала польская семья. Я мало что помню из того времени, – мистер Гоулд сделал паузу, после чего задумчиво продолжил: – Всю свою долгую жизнь, из-за ужасающих событий холокоста, я сторонился религии, поскольку был убеждён, что бога просто не существует, и человек – сам хозяин своей судьбы, но сейчас чувствую, что у всего происходящего есть некий план. Как ни печально это осознавать, но с годами понимаешь, что ты практически не управлял своей жизнью, тебя всё время кто-то куда-то направлял, ты был актёром в глобальном спектакле, называемом Жизнью, а кто режиссировал этот спектакль – бог или какие-то другие силы – мне не известно.