Артур Грабовски - Любовники ездят в метро

– Это интересно, конечно… А может, я и есть шлюха, – «этот» тем временем равнодушно пожал плечами, – почему сразу – «как»? Знаешь поговорку про «выглядит как утка, крякает как утка, можно поджарить как утку»? Оно и есть!

«Этот» уже откровенно издевался. Турин не помнил, чтобы хоть кто-то вообще позволял себе так долго испытывать его терпение. И так безнаказанно. Впрочем, с «этим» у них изначально были сложные «отношения».

Турин все так же молчал и не двигался – боялся, что сорвется и тогда сам не понимал, что сделает. «Этот» стоял так близко, можно было рассмотреть все: обе сережки в брови и губе, мелкие веснушки на прямом бледном носу, темные брови и ресницы, совершенно фантастические волосы. Сигарета в пальцах тлела быстро, «этот» сделал еще пару затяжек и щелчком отправил ее в реку.

– Так ты не въебать, получается, хотел, а выебать? – продолжил он свой изощренный допрос.

Турин поморщился от грубого определения. Сам он, конечно, и мысленно, и вслух говорил и не такое, но из уст «этого» мат звучал как-то слишком уж хамски. Будто бы он специально говорил так именно с Туриным – такими словами и тоном. Будто бы с другими он так не разговаривал.

– Так что? – «этот» все напирал. – Хочешь?!

– Эм, – Турин совсем растерялся, – я не…

Потеряв с первых наглых слов «этого» всю инициативу в беседе, Турин все никак не мог ее перехватить. «Этот» слишком уже нагло вел себя, слишком много позволял себе.

– А знаешь, что? – «этот» прищурился; в глазах мелькнуло что-то непонятное. – Если хочешь, то платить придется.

Турин вытаращил глаза. Такого поворота он никак не ожидал. Это звучало настолько абсурдно, что он не сдержался:

– Чего?! – переспросил он на всякий случай.

– Деньги есть? – «этот» окинул его неожиданно цепким взглядом.

– Ты меня на бабки опустить решил, что ли?!

Турин, наконец, отмер и сам уже шагнул вперед. Пора было прекращать этот цирк, фарс, провокацию, чем бы это ни являлось. Что бы там ни думал себе этот придурок, Турин собирался немедленно объяснить ему, что он здесь совершенно не за этим.

– Почему опустить? – «этот» пожал плечами. – Я же вижу, как ты на меня смотришь. Хочешь, отсосу?

Это было уже слишком. У Турина перед глазами полыхнуло красным. Через секунду он уже прижимал локтем горло «этого», прижав его к опоре моста.

– Ты что несешь, пидор?! – зашипел он зло. – Совсем охренел?!

– Значит, все-таки хочешь избить? – «этот» дернул бровью. – Тогда бей сейчас и отвали, чтоб я тебя не видел больше в вагоне!

– А если не отвалю?!

Турина как-то странно вело от происходящего: что он сейчас касается его, что говорит с ним, наконец, а не молчит, охреневая, что «этот» – реальный. Злой, дерзкий, чересчур грубый, но совершенно реальный. От него шла волна тепла, чувствовался едва уловимый запах то ли парфюма, то ли дезодоранта, растрепавшиеся волосы сейчас лезли в нос Турину и тоже пахли чем-то, наверное, шампунем. Турин сглотнул. Бить его сейчас совершенно не хотелось. Хотелось понюхать, изучить, попробовать. Дальше мысли Турина уходили в какое-то совсем неправильное русло. Он испугался их, отпустил руку и сделал шаг назад.

Пару секунд они сверлили друг друга злым взглядом. Потом «этот» снова заговорил первым:

– Мой маршрут ты знаешь, – произнес он, одергивая свитер. – Захочешь, находишь меня в метро. Платить будешь наличкой.

– Мне это не нужно.

– Сомневаюсь, – «этот» только усмехнулся.

– Я тебе вломлю сейчас, – пригрозил Турин зачем-то.

– Не вломишь, – «этот» прикурил новую сигарету, – хотел бы – давно вломил.

– Я здесь не за этим, – упрямо повторил Турин. – Я вообще не…

– Если я еду не один, – перебил его «этот», – значит сегодня не твой день – ко мне не подходишь и не отсвечиваешь.

– А…

– Телефон я тебе не дам, – отбил он тут же. – Минет стоит пятеру. Про что-то большее договоримся отдельно.

Он отлепился от стены, и, проходя мимо Турина, неожиданно скользнул рукой по внутренней стороне его бедра и чуть сжал пах. Это длилось всего миг; через секунду он уже взбирался по насыпи к путям. Турин стоял совершенно ошалевший и красный от стыда. Заметив, что «этот» уходит, он кинулся его догонять.

– Я сказал не ходить за мной! – сердито бросил тот, заметив его.

– Подожди! – Турин запыхался, взбираясь наверх. – Я хотел спросить…

– Что еще? – он все-таки обернулся.

– Как тебя зовут?

Пару секунд они снова смотрели друг на друга. В этот раз злобы в узких глазах было будто бы чуть меньше, но Турин не был так уверен, уже сильно стемнело. Казалось, тот не ответит, но он все-таки пожал плечами и выдал:

– Лёня. Не ходи за мной.

Турин остался стоять на путях, провожая взглядом тонкую фигурку, быстро удаляющуюся от него. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько глупо.

Он дождался, когда фигура «этого» (теперь у него было имя – Лёня) исчезла в дали рельс, дрожащими руками достал сигарету, прикурил не с первого раза. Сумерки сгущались очень быстро, Турин неожиданно понял, что жутко замерз. На часах было уже половина десятого, и он понял, что в качалку сегодня не попадает.

Это почему-то расстроило его больше всего. Очень хотелось сейчас выместить все свои сжатые в тугой комок эмоции на чем-то понятном и знакомом. Турин попытался пинать камни, попадавшиеся по дороге от моста, но это не приносило никакого облегчения.

«Этот»… Не «этот» – Лёня сотворил с ним только что что-то очень странное. Он будто бы вывернул Турина наизнанку, рассмотрел, потыкал, поковырял, а потом, не особенно стараясь, запихнул все обратно и плохо зашил. Турину даже казалось, будто у него на самом деле болят какие-то несросшиеся швы где-то в районе груди.

– Дрянь такая, такая шлюха, – бормотал Турин, пробираясь по дворам к метро.

Он никак не мог объяснить себе того, что произошло. Поведение «этого» не вписывалось ни в какие хоть отчасти знакомые Турину стандарты. Он понял бы что угодно, но не это. От начала и до конца их странного знакомства Турин не понимал ничего. Спускаясь на эскалаторе он, воровато оглядевшись, даже вбил в поисковик запрос «парень предлагает секс за деньги», но получил только сомнительное порно в ответ.

Почему-то ему не хотелось верить, что предмет его мыслей действительно шлюха. Турину казалось, что он хорошо изучил «этого», что будто бы он знает его. Поверить в то, что Лёня действительно выглядит так, потому что он такой, было трудно. Думать о нем в контексте «шлюхи» как профессии или образа жизни не хотелось, только как в ругательном, обидном.

Лёня казался не таким. Каким – не таким, Турин не знал, но не таким – точно. Да, он выглядел так; да, Турин обзывал его про себя и вслух такими словами, но все равно не верилось. Турину виделось все иначе. Лёня выглядел так, потому что он такой. Не шлюха, а просто вот такой – выделяющийся и странный, и это ему, в общем-то шло. До сегодняшнего момента.