Жасмин Майер - Красавица и чудовища

Я тут же отшатываюсь от него к противоположной двери, но это бесполезно. Медведь огромен, и в машине, пусть и просторной, это ощущается как никогда остро. Усаживаясь, он поправляет пальцами джинсы в паху и широко расставляет ноги. Перехватывает мой взгляд, и я, вспыхнув, снова отворачиваюсь к окну.

Наконец, появляется бритый затылок водителя, но одновременно с тем, как заводится мотор, между сидениями вырастает непроницаемая перегородка.

Я до боли прикусываю губу, глядя на черное стекло.

– Звуконепроницаемое и пуленепробиваемое, – говорит Медведь.

Я не отвечаю и не поворачиваюсь к нему. Отсутствие трусиков причиняет ощутимый дискомфорт. Но кажется, боль между бедер, куда таким бесцеремонным тараном врезался Ворон, все-таки начала стихать, и теперь мне только хочется постоянно ерзать на сидении, чтобы хоть как-то унять необъяснимую тяжесть внизу живота. Она все не проходит. А рядом с Медведем эти ощущения только усиливаются.

– Итак, Луиза , – говорит он, когда машина трогается с места, с сарказмом и по слогам, с издевкой выговаривая мое ненастоящее имя. – Давай кое-что проясним.

Это не вопрос и не дружеская беседа, чтобы скоротать время в дороге. Поэтому я продолжаю молчать, тихо ненавидя себя за то, как вибрирует мое тело от хрипоты и грубости его голоса. Они просто похитили меня, забрали с собой, не спрашивая и не приглашая. Так с чего бы мне быть с ним приветливой?

– Ты проработала в борделе два месяца, но при этом осталась девственницей.

Медведь делает паузу, чтобы позволить мне признаться в том, что хоть какая-то часть из этого ложь. Я молчу. Моя легенда именно такова. Если хоть кого-то из обслуги или управления борделя найдут, они подтвердят, что шлюшка Луиза действительно проработала на мадам Лу около шестидесяти дней.

Но в моем случае даже самая незначительная правда, если я пойду на это, потянет за собой другие, как жемчужины на ожерелье.

– Как же так вышло? Бережешь себя для кого-то особенного, Луиза?

Тут я все-таки вздрагиваю всем телом.

– Что? – хрипло спрашиваю я. – В каком смысле «берегу»?

– Некоторые девушки хотят заработать, но при этом хотят сохранить свою невинность для мужа, например, – продолжает Медведь. – Не могу их винить за это. К тому же всегда есть другие варианты, как удовлетворить мужчину. Ты понимаешь меня, Луиза ?

Я забываю о том, что еще секунду назад тряслась из-за холода. Потому что моя кожа горит, как будто я искупалась в кипятке.

Медведь кивает и снова поправляет джинсы в паху.

– Вижу, ты понимаешь. Тогда ответь честно, ты бережешь себя для кого-то? Тебе же будет лучше. Нам с Вороном не сдалась твоя чертова девственность. Просто, учитывая обстоятельства, оставить тебя в борделе мы тоже не могли. Поэтому скажи нам правду для разнообразия, а то с нас хватит твоей лжи. И мы попробуем договориться. Найдем другие варианты, Луиза. Раз уж ты шлюха.

– Да.

Я хватаюсь за это, как за спасательный круг в ледяном море.

– Что ты сказала? – Медведь подается ближе.

– Я берегу себя. Для… кое-кого. И мне просто нужны были деньги. Поэтому я пошла к мадам Лу.

– Видишь, это не так сложно. Говорить хоть иногда правду.

Он поверил? Поверил в эту чушь?!

И что будет теперь?

– Значит, все дело в деньгах. И сколько ты брала? – продолжает Медведь.

Немного, учитывая фальшивые китайские лабутены на мне, но Медведь и не дает мне ответить.

– Да и к черту. Нас же двое, так что считай, что будешь получать в два раза больше. Идет? Черт, пожалуйста, – шипит он и снова тянет жесткую ткань джинсов, натянувшихся в паху. – Не делай такие большие глаза. Это очень заводит.

Я моментально отворачиваюсь к окну. Судорожно соображаю и просчитываю свои шансы, но какой еще есть у меня выход? Меня все равно не отпустят, это так. Но может быть, хотя бы не будут насиловать? И я действительно не хочу, чтобы один из них стал моим первым.

Ненависть растекается по венам, согревая, как бокал горячего вина со специями. Я все еще могу действовать, невзирая на то, что операция ФБР отменена. Я все еще рядом с ними, а у меня с ними личные счеты, не так ли?

– Когда вы меня отпустите?

– Когда разберемся со всем, что произошло сегодня.

Итак, на какое-то время я останусь рядом с ними. И буду иметь доступ к ним и приближенным. И может быть, если выживу, даже смогу связаться с отделом? Майя Канингем мой босс и наставник, а агенты в беде не бросают.

Я даже позволяю себе быструю улыбку, как вдруг слышу то, от чего мое сердце ухает в пятки:

– Раз уж мы договорились, то может быть, ты мне поможешь, Луиза? – произносит Медведь.

Не веря собственным ушам, я медленно поворачиваюсь к Медведю.

– Здесь? – все-таки смогла выдавить я.

– Здесь, – подтверждает Медведь. – Стоит-то у меня здесь. И сейчас. Это Ворон решил терпеть. А я терпеть не умею. Учитывая, что ты рядом. И ты только что призналась, что шлюха.

Кажется, он намеренно провоцирует меня, чтобы я сдалась и рассказала правду. И это я повелась и проглотила крючок, а не он.

Я должна была стать всего лишь на один вечер шлюхой Луизой, но кажется, еще немного задержусь в этой роли.

Или прямо сейчас провалюсь к чертям.

– Именно так ты и обрабатывала клиентов, да? – он проводит большим пальцем по моей нижней губе, на которой больше нет ни грамма косметики. – Думаю, это было несложно. Они запросто велись на твой невинный ангельский рот, Луиза . Я хочу его опять.

Каждый раз Медведь произносит с таким сарказмом, что я теряюсь.

Отказаться сейчас – значит признаться в том, что нет никакого особенного мужчины, ради которого я себя берегу. И что не было никаких клиентов.

И тогда это закончится для меня еще хуже.

Поэтому я забираюсь на сидение, опускаясь голой задницей на собственные пятки, пока во второй раз за сегодня снова освобождаю ремень Медведя. Он немного приподнимает бедра, помогая мне приспустить с него джинсы.

Пусть на этот раз я знала, что меня ждет, при виде его члена у меня опять перехватывает дыхание. Я сглатываю, потому что во рту снова скапливается слишком много слюны.

И сейчас она мне определенно понадобится.

Медведь бесцеремонно и, не спрашивая разрешения, распахивает мой халат и стягивает его с моих плеч, отшвыривая в сторону на сиденье. Я остаюсь только в бюстгальтере и черных чулках, и блестящая перегородка безжалостно отражает мое голое тело.

Наклонившись, пробегаю пальцами по горячей пульсирующей плоти, и Медведь шумно втягивает воздух через стиснутые зубы. Мысленно делаю пометку и продолжаю. Сжимаю сильнее, делаю движения резче, быстрее.

– Оближи.

Но вместо этого просто с чувством, смачно плюю на его член, не ожидая такой грязной выходки даже от самой себя.