Жасмин Майер - Красавица и чудовища

Пламя в глазах утихло, уступив место льду. Глаза у Ворона были невероятного цвета – почти прозрачные, небесно-голубые, а иногда в гневе и ярости настолько ярко-синие, что напоминали убийственный взгляд Короля Ночи из «Игры престолов».

Именно так он смотрел меня на втором этаже, когда узнал правду.

Я уже видела эти взгляды, которым Ворон сейчас обменялся с Медведем. Еще семь лет назад, когда перед ними у эскалаторов торгового центра стояла та старшеклассница, а они молча решали между собой, что с ней и как делать.

Только теперь все было иначе, и они больше не были обычными парнями из колледжа. За эти семь лет они достигли головокружительных высот в своей противозаконной карьере, и теперь от их решений зависела не одна жизнь. Мадам Лу тоже была китаянкой, как и сбежавший Сяо. Но даже в Бюро никто не сомневался в хорошем исходе переговоров, а Майя Канингем не просчитывала для меня настолько неожиданных исходов, когда вводила в курс дела. Но что-то все равно пошло не так, и китайцы в последний момент неожиданно отменили сделку.

А еще, по мнению Медведя и Ворона, зачем-то всучили им меня.

Пусть Мадам Лу и сотрудничала с ФБР и даже помогала мне поначалу, укрепляя мою легенду, о том, что я девственница, она все-таки не знала. И она сбежала бы еще раньше, если бы узнала.

Медведь смотрит на Ворона непроницаемым взглядом, в котором кипит гнев. Его возбуждение никуда не делось. Пугающие очертания его члена по-прежнему проступают через джинсы. Такой размер… Можно ли считать его благословением или проклятием для мужчины? Я склоняюсь к последнему.

Меня все еще трясет от страха и холода, а еще я не верю в то, что это действительно происходит со мной.

Медведь ждет ответа от Ворона. Считается, что в их дружбе именно мудрый Ворон сдерживает буйный нрав Медведя. Некоторые даже считают их кровными братьями, потому что узы, которые связывают этих двоих, непонятны другим людям. Они слишком разные, но в то же время так идеально дополняют друг друга. Вспыльчивый шумный Медведь и холодный светловолосый Ворон – они, как две стороны Луны, и кажется, полчаса назад я все-таки видела темную сторону Ворона, когда он с неприсущей ему яростью стянул с себя неиспользованный презерватив. И когда смотрел на меня почерневшими от желания глазами.

Сейчас моя судьба зависит от него.

От решения Ворона. Медведь знает свои слабости и знает, что нельзя полагаться на ярость и позволить эмоциям одержать вверх. Он зол из-за переговоров и из-за того, что шлюха-девственница, выбранная специально для них в этот вечер, похожа на прямую издевку. Скорее всего Медведь уверен в том, что китайцы, которые стояли за этим, с самого начала знали, что не станут подписывать никакой договор. А потом и отдали им на растерзание меня.

Просто Медведь не знает о том, что выбранную для этого вечера элитную шлюху Луизу арестовали прямо накануне их прибытия в бордель.

Возможно, срыв переговоров как-то связан с облавой ФБР или федералы отменили операцию в последний момент, потому что узнали о несговорчивости китайцев. В любом случае моя судьба решается здесь и сейчас, и я все равно не могу выдать себя. И честно ответить на все вопросы, которые читаются в скованных льдом глазах Ворона.

Дрожащими пальцами я поправляю кружево бюстгальтера, хотя бы ради собственного удобства. Прозрачный лиф все равно не скрывает моих сосков, которые все еще покалывают после жесткой ласки Медведя.

Ворон по-прежнему только смотрит на меня. Под силой этого взгляда я скрещиваю ноги и съеживаюсь. Все-таки эти мужчины изменились сильнее, чем я думала. А возможно, они никогда и не были теми, за кого я их принимала. В четырнадцать я смотрела на мир иначе, и, может быть, только сейчас пришло время увидеть этих мужчин такими, какими они были на самом деле.

– Как тебя зовут? – снова повторяет этот ненавистный вопрос Ворон.

– Я уже сказала.

– Как тебя на самом деле зовут?

Возможно, это проверка. Может быть, последний шанс. Но я не могу сказать правды.

– А что это изменит? – вскидываю я подбородок.

– То, что на твоем надгробии будет хотя бы твое настоящее имя, – усмехается Медведь.

Может, это и шутка. Но мне как-то не смешно.

Ворон тоже не улыбается.

– Ты же понимаешь, что мы тебя все равно вскроем .

В этой фразе столько двойного смысла, что аж тошно. Я поднимаюсь на свои фальшивые лабутены с подкрашенной лаком для ногтей подошвой и выпрямляюсь.

Они остаются мужчинами, возбужденными к тому же мужчинами. Потому что их взгляды моментально сканируют мое тело и останавливаются между скрещенных бедер, которые я по-прежнему сжимаю слишком сильно, чтобы унять боль вперемешку с нелогичным возбуждением.

Я и не надеюсь, что, скрестив ноги, утаю от них хоть что-нибудь. Только не после того, что случилось между нами на втором этаже.

– Рано или поздно это ждет каждую женщину, разве нет? – громко спрашиваю я так, как будто мне совсем не страшно.

Медведь сдавленно рычит, и только острый, как сталь, взгляд Ворона удерживает его на месте. Не знаю, зачем я дразню их. Может быть, добиваюсь того, чтобы один из них разложил меня тут же на диване с подозрительными пятнами. Тогда мне хотя бы не нужно будет больше бояться.

Но Ворон одним взглядом призывает Медведя успокоиться, и тот действительно остается на месте.

Самообладанию Ворона можно только позавидовать, хотя я успеваю заметить, как он бегло облизывает губы, когда окидывает взглядом мои голые бедра.

Это движение отзывается внезапным спазмом внизу моего живота. И я только сильнее ненавижу их обоих. Они не должны оказывать такого влияния на меня. Ни один из них. Я должна мечтать только о том, чтобы увидеть, как их уведет полиция, а то, как они будут стонать хриплыми голосами от удовольствия.

– Что ж, Луиза, – произносит Ворон. – Тогда ты не оставляешь нам выбора. Мы забираем тебя с собой.

Из уст Ворона это звучит как приговор.

Но они еще не знают, что если они захотят отнять у меня жизнь, я заберу их вместе с собой.

Именно Цербер ведет меня в одну из машин на заднем дворе после того, как сопроводил меня к раковине, чтобы смыть потекшую косметику. Мне даже было позволено натянуть чей-то брошенный атласный халат с китайскими драконами, который Цербер отыскал на кухне.

Бордель непривычно тих и заброшен, как будто разразился апокалипсис.

Меня закрывают в одной из машин. Ворон садится во вторую, Медведь – в другую. Они никогда не ездят вместе. Я знаю это из отчетов ФБР.

Меня колотит от холода на заднем сидении черного внедорожника, халат слишком короткий и тонкий, чтобы греть, к тому же адреналин в моей крови зашкаливает. Может быть, мне удастся успокоиться в дороге, но дверь машины внезапно распахивается и ко мне на заднее сидение вваливается Медведь.