Наталья Минина - Ашната

– Ашната, ты слышишь меня? – женщина дернула девушку за рукав, пробуждая от минутного забытья, в которое погрузилась уставшая душа.

– Слышу, – нордическим тоном ответила девушка и направилась к двери.

Женщина поспешила задержать её, протянула ей записочку и погладила по плечу, делая вид, что искренне сочувствует.

– Это её адрес. Ну, иди и будь умницей.

Дверь закрылась. Тишина. Идя по длинному коридору, она не замечала теней на стенах. Все кругом было холодным и чужим. Эхом доносились какие-то голоса, но и они были чужими.

– Можно сказать, что маленькая горка с плеч, – садясь на стул, сказала директриса.

– То ли еще будет. Горка с плеч, а исполинская гора остается висеть дамокловым мечом над всеми нами.

– Как Вы думаете, сколько она еще проживет?

– Сложно сказать, врач не церемонился в прогнозах. Он уверил, что Анне остались считанные дни.

– Каково умирать одной. При живых-то родителях! – директриса налила себе воды из графина и подняла бровь. Попытка сочувствия почти удалась.

– Её мать так и не простила?

– Простит она. Для нее важнее мужские штаны, чем ребенок. Как же, позарился отчим на падчерицу. Ну кошмар конечно, а с другой стороны, с кем не бывает. А тут видите ли, каменное лицо, резкий, вызывающий тон. Анне есть в кого быть такой грубиянкой. Сказала, что ей абсолютно все равно, что с её дочерью. Мол, если та умрет, то якобы смоет позор с их веселой семейки. Представляете себе эту мамашу?

– Понимаю, что позора не оберешься с таким ребенком. На нас тоже ложится тень грязи от всей этой истории, но все-таки мы выше всего этого. Для нас прежде всего человеческая жизнь, – понимая, что с лицемерием переборщила, директриса замолчала и только пожала плечами.

Через несколько минут каждая из них уже занималась своими делами, забыв об Ашнате, Анне и тем более, о её жестокосердной матери.

Послевкусие ото сна было таким волшебным, что он пожалел, что проснулся. Несколько раз он пытался заснуть снова, чтобы увидеть продолжение сна. В этом сне его манило красивое женское лицо, черты которого он не запомнил. Он только чувствовал теплоту и женственность бегущего к нему женского силуэта. Золотые волосы развивал ветер. Все происходило будто в жизни, ничего сказочного в этом сне не было, но появление этой девушки взбудоражило Александра.

Та бесконечная пустота, с которой он засыпал, улетучилась. Конечно, сон развеется, как одуванчик. Но его семя останется в душе мужчины, сидящего на кровати, свесив ноги, как мальчишка.

Закрыв глаза, он снова вспоминал эти сладостные минуты сна. Как ни старался, как ни сопротивлялся пробуждению, но больше она не приходила. Для того, чтобы запомнить её, сохранить в своей памяти, в своём сознании он сел к столу и записал сон в блокнот. Среди многочисленных записей о деловых встречах, цифрах, номеров телефонов, было записано несколько настоящих слов, ради которых стоило исписать сотни записных книжек, чтобы, наконец, заполнить его живым текстом. «Ради таких снов можно жить», – подумал он и закрыл блокнот в кожаном переплете, положил его в кейс и начал переодеваться. Совсем скоро он выйдет из самолета и направится на очередную деловую встречу, на которой будет лучшим оратором. Подписывая многомиллионные контракты, он с равнодушием будет смотреть на мертвые бумаги, пропитанные пустотой. Совсем скоро он снова станет частью этой вселенской пустоты. Но пока он еще здесь , и рядом витает ощущение сладостного сна. Пока он чувствует себя мальчишкой. Пока еще он счастлив…

– Оставь, эту мелодию. Не переключай, пожалуйста, – попросил он шофера.

Та самая. Некогда его любимая песня, которую несколько часов назад он не узнал.

– Слушаюсь, господин.

– Разве она не прекрасна? – Александр сидел и улыбался.

Не закрывая глаз, он четко воспроизвел в памяти свой сон. Вдохнув свежего воздуха, он ощутил свежесть скошенной где-то неподалеку травы. Этот воздух словно помог заглянуть в этот сон заново, а музыка уносила его далеко туда, где он пережил счастье.

– Я не знаток такой музыку. Мне нравится рэп и хип-хоп, – вежливо ответил шофер, внимательно смотря на дорогу.

«До сегодняшнего дня я тоже не был знатоком. Простой сон, длящийся не больше минуты, всколыхнул то, что было давно забыто», – подумал он, но ничего не сказал. Зачем говорить то, что понятно только тебе одному. Возможно, он был бы понятен и той одной , которая бежала ему навстречу, но об этом он не думал. Никого к себе он давно не подпускал. Короткие сексуальные утехи его опустошали. Много раз он пытался увидеть в хищных зрачках настоящие глаза, но не видел. Больше не делая попыток что-то разглядеть, он стал жить проще. И сейчас, бывало, он хотел дать шанс женскому острому уму соблазнить его, притянуть, привязать к себе, но тщетные попытки тоже утомляют. Не было дверей, в которые ему бы хотелось постучаться. Все было одинаково серо и пустынно. Он привык так жить. Менять было нечего. Уже устоявшаяся личная жизнь была ему предельно понятна, поэтому эта тема была закрыта для него.

Траурно-белые стены. Из каждой щели веяло смертью. Холодный потолок. Горшки с пластмассовыми цветками на полу. «Почему здесь так мало жизни? Ведь в больницах лежат живые люди?», – вопрос пронесся в голове Ашнаты и тут же покрылся инеем.

Она шла твердым, быстрым шагом, поднимаясь по лестницам. Автоматически считая количество ступеней, проходя пролет за пролетом, она коротала время, которое сейчас казалось бесконечным. Нет, оно не застыло, оно было бестолково растянуто. Фальшивой нотой, взятой дилетантом-недоучкой, визжало время в её голове.

– Дорогая моя, – наконец она держала бледную руку, поднеся ее к щеке.

– Ты пришла, – еле слышно ответила Анна.

– Как же я могла не прийти? Сама подумай. Ведь ты моя Анна, мой друг!

– Да какой я друг. Я полная квашня. Посмотри на меня, Аш. Я же полная развалина. Да не жилец я, – серого цвета лицо было почти безжизненным, потрескавшиеся губы и темные круги под глазами.

Удручающая картина происходящего молчаливо шептала на ухо Ашнате, что жизнь подруги висит на тоненьком волоске. Сильный характер белокурой девушки, не желал слушать это хриплое старушечье причитание. Она резко оборвала это зловещее карканье.

– Глупости какие! Совсем скоро ты приедешь домой и мы закатим пир горой. Я приготовлю твой любимый пирог и курочку в сметанном соусе, накуплю персиков и бананов. И устроим Новый Год. Хочешь?

– А апельсины будут? – по-детски, спросила Анна и заплакала.

– Конечно, дуреха. Будут все, что ты любишь. Ты будешь сидеть на своей кровати, я на своей. И как всегда будем болтать о любой чепухе. И нам будет весело.