Юно Касма - Шестьдесят девять эпизодов

– Прости, что заговорила про семью. Я ни о чем таком не думаю.

– И не надо. Сложится, как сложится.

Возможно, последний его ответ я выдумала. Он мог встретить мои размышления с иронией. А возможно, я никогда и не заговаривала с ним о свадьбе и о детях, благоразумно прикусывая язык. Что, если из-за такого умалчивания, он считал меня легкомысленной, непостоянной?

Я помню лишь то, как мы молча провожали взглядом солнце. С шипением оно гасло в волнах…

Дверь в мою детскую отворилась внезапно. В доме родителей будто забывали про замки. Воспоминания, которым я придавалась всю эту ночь (и неделю до этого), выдуло сквозняком.

– С добрым утром! – радостно пропела Марта, но тут же выражение на её лице сменилось отвращением.

Моя сестра была педантом. Я же сейчас сидела, прислонившись к спинке кровати, зарыв босые ноги в сбитую кучу из простыни и одеяла. Подушка, лежащая у подножия прикроватного столика, была залита апельсиновым соком. Я вспомнила, что вчера (или раньше?) в порыве отчаяния запустила её в стену. Промахнулась. Сестра подняла и подушку, и таящийся под ней будильник. Тот продолжал тикать: три, четыре, пять… Было пять минут девятого.

– И вовсе оно не доброе, – пробурчала я.

– Ну, в этом доме, никто не позволит тебе спать до обеда.

Марта осмотрела меня бегло, с холодной вежливостью. Наверняка, отметила воронье гнездо на голове, опухшие веки, да и душ я принимала Бог знает когда. Но никаких слов поддержки я от неё не дождалась. В отличие от родителей, подыгрывать моей трагедии она не собиралась. Ей, наверняка, уже всё рассказали. Но про работу я всё же повторила.

– Ну, а чего ты хотела, – фыркнула она, собирая мои грязные вещи по комнате. – Так и бывает.

Мы с Мартой были погодками, но она была куда взрослее психологически. Только с ней впервые за эти долгие дни, сквозь тучи вдруг проглянул лучик солнца. Она играючись прибралась, ненавязчиво заставила меня выйти – я сама не заметила как – из добровольного заточения. Выгнала в душевую, потом на кухню. Запустив стирку, она параллельно приготовила мне кофе. С этим она справлялась куда лучше отца.

– Вообще, не всем так везёт, как тебе. Кто-то сразу идёт мыть полы в ресторан.

– Я тоже там работала, с тобой.

Сказала я это неуверенно. Едва ли я задержалась там на сутки, тогда как Марта, проработала там после школы больше полугода, пока не разродилась первенцем.

– Сверкнула хвостом, только тебя и видели.

Зазвонил телефон. Сестра вытащила его из заднего кармана резко и так же резко отвечала: «Я в отпуске, не надо мне звонить!», – после чего сразу вешала трубку.

– Это с работы?

– И дня без меня не могут.

Марта хлопнула себя по бёдрам в показном разочаровании. На самом деле, она гордилась, что без неё всё разваливается. Она теперь была важной шишкой, хотя я даже примерно не могла сказать, где эта шишка нынче росла. По-моему, она всё ещё тёрлась в том самом ресторане, но стала кем-то вроде начальницы.

– Я взяла отпуск.

– Угум.

– Поеду в Кампану.

– Зачем? – спросила я бесцветно.

– Проветриться от города.

Я в замешательстве посмотрела на неё. Это был настолько привязанный к Бергамо человек, что, я уверена, даже её прах утрамбуют в виде одной из плиток его брусчатки.

– И встретиться с колдуном, – добавляла она с истеричным смешком, спрятав глаза. Я отпрянула. Не в характере сестры было верить в сверхъестественную чушь.

– Не смотри на меня так. Он будущее предсказывает. Всё правда! Одна моя коллега ездила к нему недавно. И он ей сказал: «Ты, Кьяра, знаешь одного страдающего человека. Женщину с маслиновыми глазами и горбом на спине. Она тащит свой груз, но спотыкается. Если у тебя болит за неё сердце – отправь ко мне. Иначе быть беде». Так и сказала. Быть беде.

Я поперхнулась. Насколько же находчивым был этот мошенник. Надо признать, новых клиентов он искал ловко.

– Женщина с карими глазами? Как необычно!

– Что ты сразу язвишь?

– Но ты же не горбатая?!

– Как ты не понимаешь, это фигурально выражаясь. Я тащу не свой горб, а тащу на своём горбу!..

– Это он про детей, что ли?

– Ну да, – Марта даже не поморщилась, окрестив своих детей обузой. – К тому же я недавно подвернула ногу.

Она продемонстрировала эластичный бинт на лодыжке. Я только и могла, что развести руками.

– Всё сходится, понимаешь?! «Быть беде», понимаешь?! Ужас! Я ночь не спала со страху, – она замялась, посмотрев на меня, натирающую и без того красные глаза после бессонной ночи. – Как бы то ни было… Думаю, что это какой-то шарлатан. Хотя Кьяре он сказал, что не стоит торопиться – обожжешься, и та и впрямь, вчера при мне обожглась чаем…

Я прыснула от смеха, но, чтобы не обижать сестру, спряталась за кружкой. Разумеется, это было не лучшей идеей. Кофе я пролила прямо на грудь. «Наверняка, твой волшебник предсказал бы и это», – хотела сострить я, но прикусила язык. Марта готовила мне омлет, не стоило сейчас злить её. Есть пуд соли мне не хотелось.

– В любом случае, Кампана – милое местечко, – сказала я вместо того.

– Ты там была?

– Нет. Или да. Или, может, не помню. Но название отличное.

Марта закатила глаза и с тем подала мне исходящую паром тарелку. Вошедшая на кухню мама сразу отметила восхитительный аромат. Готовить сестра умела. И каким-то образом ухитрялась запомнить, что базилик я люблю есть свежим, вприкуску, а не мелкопорубленным и вмешанным в яйцо. Такой внимательности к моим капризам не проявлял никто, даже…

– Так, значит, вы всё, окончательно разбежались с этим Андреа? – спросила Марта буднично.

И будто этого подлого удара было недостаточно, добавила:

– Ещё переживаешь о нём?

Я отложила вилку. Нельзя было не заметить, как замерла на полувздохе мама. Она засуетилась, открыла несколько раз холодильник, чтобы тут же его закрыть. Кроме Марты, спросить меня об этом так, в лоб, не смел никто. Мама, та и вовсе притворялась, что никакого Андреа не существовало и в помине. Я потупилась. Уставилась на вилку, будто пыталась согнуть её взглядом. Сестра, как назло, ждала ответа, побоченившись. Ответа, которого я и сама не знала. После стольких дней в слезах мне стало казаться, что я плачу только потому, что это вошло в привычку. А вот преследовал ли меня призрак Андреа?

– Меня больше волнует работа, – сказала я сколь могла уверенно. – Театр закрывается, нужно искать новое место.

Мама, наконец, выдохнула. Пролепетала про себя несколько раз: «И правильно». Сестра же закивала, поджав губы. Она тоже одобряла такую позицию. Нужно обратиться к вещам материальным, а не к этой вашей эфемерной «любви»…

За окном раздался громкий треск. Лючия уронила свою пластиковую лейку. Сестра и мама поспешили высунуться наружу, и заверить соседку, что её любимый инструмент цел. Я же воспользовалась моментом, чтобы укрыться в своей комнате. Рано или поздно Марта опять спросит меня о нём . Лучше поздно.