Влада Багрянцева - Игра в одного

О том, как я добрался до университетского кампуса, вспомнить нечего – проспал всю дорогу, и осознание, что я делаю, меня шарахает уже у ворот общаги. Я расправляю плечи, вспоминая, что альфа теперь, шагаю как можно более развязно ко входу, нашариваю во внутреннем кармане куртки все доки, чтобы затем протянуть омеге за стойкой регистрации.

– Новенький, – он смотрит на меня из-за стекол очков с интересом, и я улыбаюсь, как улыбается Кейти – так, будто вопрос нашего перепихона только дело времени. Наличия моего свободного времени. – Кейти Дассо, двадцать лет, игрок университетской сборной. Хм… Распишись тут и тут. Потом зайди отметься, что прошел пожарный инструктаж и по технике безопасности. Твоя комната – тринадцатая, первый этаж, вон, по тому коридору до конца. Туалет в том же конце, душ на втором, медпункт тоже на втором. Столовая в главном корпусе университета, работает с восьми утра до семи вечера. Посторонних не водить, в коридорах не мусорить, из окон не вылезать и никого не затаскивать…

Омега еще долго парафинит мне мозги перед тем, как вручить ключ, а после я иду в свою новую комнату, чтобы открыть дверь и с порога ощутить запах двух альф – один сильный, мозговыносящий, типично-брутальный, второй слабее, видимо, того очкарика, что сидит за компом у окна. А вот первый – явно того парня, что проходит следом за мной с голым торсом и полотенцем на бедрах.

– Новенький? – усмехается он снисходительно, а я смотрю на его пресс, бицуху, шею и руки в венах и думаю – ох и сложно же тебе тут придется, Нейт.

Брюнета в полотенце зовут Джек – блядь, блядь, блядь! Мне надо будет жрать этих подавителей больше, чем производят в нашей стране, чтоб не хотеть его – зачем я омега, господи! Он то, что я мог бы трахать двадцать четыре часа в сутки всем собой – внешне, и то, что вымораживает меня до трясучки – внутри, потому что говорит:

– Луи, кончай дрочить в свои гонки – у нас гости. Из самого Сьютона. Ты же из команды «Камни Сьютона», да? Наслышан о ваших проебах, так даже первогодки не лажают.

Ну, во-первых, он прав – «Камни» лажали так, что даже я, находясь на другом конце континента, это знал, и Кейти повезло, что его перевели. Во-вторых, альфа явно в курсе, что Кейти – это Кейти, и будет играть теперь в их сборной, в «Дробилке». В-третьих, трудно не понять, как он против этого. Видимо, успели уже обсудить с командой новое «приобретение» своего тренера – тот ведь принял Кейти на место выбывшего центрального по рекомендации тренера «Камней». Я открываю рот, чтобы начать диалог, полный аргументов с моей стороны и попытке свести начинающуюся антипатию на нет, но вовремя вспоминаю, что это не я сейчас стою с перекинутой через плечо сумкой в комнате альфьей общаги. Это Кейти. А что сделал бы Кейти?

– А о ваших проебах знал даже я, когда еще был первогодкой и только начинал играть, вы, считай, легенда, – улыбаюсь и швыряю сумку на застеленную кровать у окна. – Это случайно не твоя кровать? А то я не помню, стирал сумку или нет.

Чемодан пока стоит рядом, и альфа, сложив руки на груди, опускает на него взгляд:

– Шмотки убрал свои.

– Так это твоя кровать?

– Джек, ну все! – подскочивший очкарик хватается за ручку чемодана и отодвигает его к самой крайней, угловой кровати, потом тянет мне руку: – Я Луи, а это Джек! Вот это да, я теперь живу сразу с двумя крутыми альфами из сборной!

– С одним крутым и одним… – Джек, уложив ладонь на область своих причиндалов, демонстрирует знание общепринятых унижающих жестов.

Я поворачиваюсь к очкарику:

– А я… Кейти. Дассо. Центральное звено в сборной.

– Вау!

– Покажешь мне мой шкафчик, Луи?

Луи с удовольствием показывает, отгребая в сторону залежи собственных шмоток, и я убеждаюсь, что комната прямо-таки альфья в самом хуёвом смысле: на полу крошки от чипсов, забившиеся в ворс коврика на стыке с плинтусом, шкаф в следах от пальцев, вещи раскиданы по спинкам стульев и кроватям, хотя вот у этого, у Джека, постель убрана и в целом рядом тоже чисто. Но как же им тут пахнет – чем-то похожим на ананас, а у меня аллергия на ананасы. Я осматриваюсь, опершись спиной о стену, а Джек, отвернувшись к окну, сдергивает полотенце и бросает его на кровать. В лучах солнца из окна его кожа как золотистый атлас, расцвеченный пятнами-синяками, и я, не мигая, смотрю на его ягодицы-ноги-спину, пока он не поворачивается, чтобы взять боксеры с того же стула. Отвожу взгляд в опасной секунде от встречи с его взглядом, и сердце у меня стучит под кадыком – успел. Если мы пойдем в душ после тренировки и я так и буду смотреть на чужие гениталии, то очень быстро мне оторвут мои. Так и геем прослыть недолго.

– Срач тут у вас, – говорю, пиная носком кеда пустую пачку из-под сухариков.

– Это все к Луи. Он их жрет, – произносит Джек. – Но его я с первого курса знаю, а ты, если будешь свинячить – вылетишь в коридор.

– Это не твоя личная комната, ее предоставило мне общежитие, – говорю я. – Я могу свинячить на своей половине столько, сколько захочу.

Джек, щелкнув резинкой трусов, подходит ближе, и мне приходится расправить плечи и нахмуриться, как он.

– Давай попроще, ок? – говорит он, и мне хочется опустить ресницы и провести языком по губам, как я это всегда инстинктивно делаю в такой близости с альфой, запах которого меня заводит, но я только еще больше сдвигаю брови:

– Насколько проще? До твоего уровня?

– Дассо, давай я тебе покажу, где у нас душ и туалет! – Луи хватает меня за руку и вытягивает из комнаты, а Джек вслед советует сортир показать обязательно, потому что головой в толчке я могу оказаться раньше, чем на тренировке. В коридоре Луи меня отпускает и уводит к окнам:

– Ты всегда такой борзый? Лучше не надо, правда, Джек – капитан команды, а тебе в ней играть.

– Пиздец, – закатываю глаза я. – Повезло так повезло.

– Потому я и сказал про самых крутых – капитан команды и центральное звено в одной со мной комнате! Обалдеть!

Луи, расспрашивая меня о том, где и как я жил раньше, водит меня по всем этажам, показывая и туалет на нашем, – спасибо, что кабинки закрытые, – и душ на втором – с открытыми кабинками. Тупо перегородки между ними. Придется ходить только по ночам, чтоб не светить своими омежьими отличиями. Интересно, как долго я продержусь перед тем, как меня спалят? Запаха точно нет – вообще никакого, поскольку Луи спрашивает, почему я не пахну, и приходится сочинять про препараты, которые я принимаю. И почти не вру – их-то я правда принимаю, а говорить какие именно – вовсе не обязательно. Главное не забывать их вовремя пить, надо поставить будильник на одно и то же время.

Окей, запаха нет.

Внешне я всегда не слишком отличался от альф своего возраста в школе, это потом их разнесло в плечах и появились бычьи шеи, я и сейчас как Кейти – можно понять, что я омега, только если начать меня трогать: кожа мягче, волосы шелковистее, губы, опять же, пухлее. Наверное, здесь я составлю конкуренцию местным гомикам.