Лариса Куницына - Рождество в Фогвуде

– Дело в том, что пудинг миссис Бэнкс приготовлен с нарушением традиционной технологии, – пояснила Дэбби. – И это не её вина, – она бросила выразительный взгляд на Тома.

– Что это значит? – нахмурилась я, чувствуя, что здесь кроется один из секретов этого старого дома, роль хозяйки которого мне предназначена.

Мы тем временем уже вышли к парадной лестнице и остановились, потому что тётя Роззи повернулась ко мне, чтоб объяснить, в чём дело.

– В этом доме, дорогая моя, существует давняя традиция. В сущности это старая английская традиция: замешивать пудинг всей семьёй, но поскольку отцы и деды слишком часто были в отъезде по делам семейного предприятия, у Оруэллов установилась традиция, что пудинг должны замешивать дети. То есть на момент приготовления рождественского пудинга они все должны находиться в доме. Однако с тех пор, как Джейми и Дэбби поступили в свои школы, они могли приезжать в Фогвуд только на каникулы перед самым Рождеством. И Артур решил, что куда важнее обеспечить им удачу в новом году путём участия в этом ритуале, чем соблюдать традиционную технологию приготовления пудинга.

– Для нас это было что-то вроде маленького волшебства, – пояснил Джеймс. – Часть праздника, которая чудесным образом гарантировала благосклонность Фортуны, и сближала нас с семьёй. Я и сейчас считаю эту маленькую игру чем-то вроде оберега на будущий год. К тому же он возвращает меня в детство.

– Это я понимаю, – кивнула я. – Но как это нарушает технологию?

– Обычно пудинг готовят как минимум за три недели до Рождества и оставляют его созревать в прохладном месте, – пояснил Том, мрачно поглядывая на брата. – А наш пудинг подают на стол невызревшим. Честно говоря, я не чувствую никакой разницы! Он всё равно вкусный!

– Я тоже не чувствую, – передёрнул плечами Джеймс. – Но миссис Бэнкс – настоящий художник и считает, что одно из её коронных блюд подаётся на стол далёким от совершенства, и переживает из-за этого. Миссис Джонсон служит в лондонском доме, где всегда жили только взрослые члены семьи, и потому её новогодний пудинг давно готов и дожидается своего часа в кладовой.

– Ладно! – воскликнул Том. – Если хочешь, я пойду и извинюсь!

– Не говори ерунды! – раздражённо воскликнул Джеймс. – Просто впредь следи за своим языком! – и направился дальше в сторону малой столовой.

– Порой мне кажется, что это по-прежнему доставляет ему удовольствие… – проворчал Том.

– Что именно? – уточнил Игорь, который с интересом прислушивался к разговору.

– Придираться ко мне и выставлять дураком!

– Он не сказал ничего оскорбительного, – пожал плечами Игорь. – А старушка и впрямь довольно чувствительна. И честно говоря, мне б тоже было не по себе, если б вдруг пришлось играть сложную композицию перед публикой без предварительных репетиций, а потом мне между делом напомнили, что в своё время её восхитительно исполнял Коган.

– Пожалуй… – после некоторого раздумья согласился Том. – К тому же я могу поблагодарить миссис Бэнкс за индейку, которую она запечёт с блеском и по всем правилам.

– Это будет очень мило с твоей стороны, – согласилась тётя Роззи.

Перед тем как пройти в малую столовую, я не удержалась от того, чтоб заглянуть в белый холл и замерла, в восторге глядя на высокую пушистую ёлку, стоявшую в дальнем углу, украшенную белыми и красными шарами, золотыми бусами и какими-то затейливыми игрушками, которые я дала себе слово позже рассмотреть внимательно. Под ёлкой высились горы аккуратно упакованных и перевязанных лентами коробок и коробочек. Я сразу отыскала самую большую и отметила про себя, что подарки, которые мы с Джеймсом отправляли из Европы и заказывали по Интернету тоже прибыли, были заботливо упакованы и заняли достойное место среди остальных. На белом камине висели яркие забавные чулки с вышитыми на них именами. Рядом на круглом столике под большим стеклянным колпаком поблескивал ярко раскрашенный вертеп, видимо, из фарфора.

Сам зал сиял чистотой и светом. Праздничную атмосферу в нём дополняли пышные хвойные гирлянды на тонких деревянных колоннах и по верху дубовой галереи, а на рамах картин были укреплены веточки остролиста, связанные красными бантиками.

Я с детским восторгом смотрела по сторонам, когда заметила, что рядом со мной кто-то стоит. Это был Том, который с коварной усмешкой наблюдал за мной.

– В чём дело? – спросила я, поняв, что он что-то задумал.

– Посмотри, где ты стоишь! – он с торжествующим видом ткнул пальцем вверх.

Я подняла голову и увидела над дверями длинную зелёную ветку, перевитую красной лентой.

– Это омела, – раздался сзади голос Игоря.

– И что? – с наивным видом уточнила я, обернувшись к нему, чтоб убедиться, что на его лице сияла такая же хитрая улыбка.

– По правилам, если девушка оказалась под омелой, она не вправе отказать мужчине в поцелуе, – объяснил Том. – Если её поцелует не меньше семи мужчин, её ждёт счастье в будущем году. Мы с Игорем претендуем на поцелуи.

– Мне следует впредь быть осторожнее! – рассмеялась я и поцеловала их по очереди.

– Не меньше семи! – напомнил Игорь, и мы пошли в столовую.

Здесь тоже царила праздничная атмосфера. Посредине стола лежал большой венок, в котором были укреплены четыре сгоревшие до разного уровня свечи. На тарелках лежали маленькие веточки остролиста.

– Задержались под омелой? – усмехнулся Джеймс, окинув взглядом нашу троицу.

– Лара ждала тебя, но ты не пришёл, – пояснил Том. – И мы решили её немного утешить.

– Моё упущение, – кивнул он и подвинул для меня стул.

После ленча мы поднялись в свою гостиную. Джеймс снова окинул взглядом россыпи свадебных подарков и с задумчивым видом поднял плоскую коробку в винтажной обёртке с изображением кудрявых ангелов, трубящих в трубы. Осмотрев её, он неожиданно повернулся и бросил её мне. Я ахнула, но всё же сумела поймать. А Джеймс уже взялся за другую.

– Распаковывай! – распорядился он. – Если мы не сделаем это сейчас, то у нас до следующего года не дойдут до этого руки, и мы будем спотыкаться на каждом шагу.

В моей коробке оказался комплект столовых салфеток с искусно вышитыми вензелями, в которые были вписаны буква «О» и рыцарский шлем. Джеймс извлёк из своей коробки розовое атласное одеяло, украшенное кружевами. В следующей было тонкое шёлковое покрывало, по краям вышитое бабочками и хризантемами. Посмотрев с изнанки, я увидела точно такую же вышивку.

– Ни одного узелка! – воскликнула я.

– Китайская двухсторонняя вышивка, – кивнул Джеймс. – Скорее всего, от нашего партнёра из Шанхая.

– Того, что подарил Тому вазу?

– Нет, тот из Тайваня. Так, а это, конечно от дядюшки Дугласа, – он аккуратно вынул из большой коробки, наполненной тонкой стружкой, чёрную вазу с узким горлышком и изящно изогнутыми ручками. Её крутые бока были украшены красной росписью, изображающей тонкие человеческие фигурки и быков. – Конечно, – кивнул Джеймс. – Карточку можно не читать. Это буккеро – чёрно-коричневая керамика, которую изготавливали в Этрурии, и судя по красно-фигурному рисунку, её можно датировать не раньше второй половины пятого века и не позднее начала второго века до нашей эры. Очень изысканная вещь, особенно эти ручки, украшенные пальметтами.