Маргарита Мартынова - Двадцать два дня. Из цикла «Кто я?»

– Его нет дома… – осторожно сказала Аннет. – Рано утром его вызвали на роды. Дочка мясника, мадемуазель Лорин, не может разродиться уже пятый час, и послали за доктором. Месье ушел на рассвете. Он не стал тревожить вас, – и прибавила. – Это нормальное явление, мадам. Сюда часто приходят и ночью… Много времени мсье Жан проводит в больнице. В Сен-Жермене всего два врача, месье здесь очень любят и уважают…

Жанна расправила плечи и взглянула на себя в зеркало:

– Собери волосы пониже, чем вчера… – и прибавила. – Тогда я подожду его возвращения.

Как только Жанна и Аннет спустились вниз, им встретился Жером с клочком бумаги в руке.

– Мадам, – начал он. – Принесли записку. Это почерк мсье Жана, без подписи, внизу только две буквы Ж. О. Здесь не было указано ничье имя адресата, она была не запечатана, и я позволил себе её прочесть.

– Что там?

– В Париже произошла авария на мануфактуре гобеленов. Много пострадавших. Мсье Жан в парижском госпитале, там не хватает врачей. Неизвестно, сколько затянется эта ситуация…

Жанна глубоко вздохнула и ничего не сказала.

Со стороны кухни раздался топот, и вбежала Мари:

– Вы слышали?! Молочница сказала, что в Париже… – она скользнула глазами по лицам присутствующих и вздохнула. – Понятно…

Жанна прошлась туда-сюда и бросила:

– Накрывайте завтрак. Мари! Ты же парижанка?

– Да, конечно, мадам.

– Ты знаешь, где находится госпиталь?

Мари переглянулась с другими слугами и кивнула:

– Да, мадам…

– Хорошо. Поедешь со мной. Жером, скажи, пусть приготовят экипаж сразу после завтрака. Аннет, подбери мне другое платье…

Прислуга снова переглянулась между собой.

– Позвольте спросить, мадам, – осторожно начал Жером. – Вы хотите ехать в госпиталь?

Жанна спокойно кивнула. Осанка её была гордой, взгляд – невозмутимым:

– Да. А что-то не так?

– Дело в том, что, – Мари подбирала слова. – Вы не любили больниц… и больных… и…

На это Жанна лишь слегка пожала плечами:

– Там мой муж и я должна быть там. Возможно, смогу чем-то помочь! Мне некогда думать, почему раньше я не любила больниц!

С этими словами она направилась в сторону столовой. Слуги переглянулись.

– Боже, – прошептала Аннет. – Храни лестницу этого дома…!

– Простите-простите… – Жан Обедьен лавировал в потоке собравшихся, выделяясь среди их шелковых нарядов своим коричневым костюмом на английский манер. – Простите…

Увидев впереди седоватого господина в ливрее слуги, он проскользнул между беседовавшими дамами и метнулся к нему.

– Простите, любезный, мне нужен молодой виконт Жариль…

Слуга повернулся и уставился на него, чуть не выронив поднос, который держал в руках.

– Боже! Месье Жан?! Серьезно?! Вы?!

Молодой человек несколько секунд вглядывался в это покрытые лучиками морщин лицо.

– Жером?! Старина Жером? Не может быть!

Они обнялись, насколько второму позволял поднос в одной руке

– Месье Жан… Я просто поражен! Сколько лет прошло! Последний раз я видел вас перед отъездом в Лионский колледж! Как поживает мадам Клотильда?

Жан покачал головой:

– Её больше нет, Жером. Почти пять лет…

Старый слуга мрачно покачал головой

– Неумолимо летит время. Когда-то я с чистым сердцем был старшим клерком в конторе вашего батюшки, а уж сколько лет его нет на этом свете, – он взял Жана за плечи. – И вы невероятно похожи! Сколько же вам сейчас лет. Дайте угадаю! Двадцать шесть?

– Двадцать семь.

– Наверняка женаты!

Жан с еле заметной улыбкой покачал головой:

– Нет. Несколько лет учебы в Англии, а теперь много работы… Собственно, я за этим здесь. По долгу службы. Дома у виконта сказали, что он сейчас здесь. Я по поводу его отчима…

Жером напряженно поджал губы.

– Виконт здесь. Но я не уверен, что он захочет что-то слышать о своем отчиме.

– Меня, как врача, это не касается, я выполняю просьбу, о которой меня просили лично… – сухо сказал Жан и обвел глазами присутствующих. Жером всплеснул свободной рукой:

– Подождите-подождите, месье! В моей тупой голове бывшего книжного червя что-то складывается! Не в Сен-Жермене ли вы сейчас?

– В целом, да, но сейчас я из церковного госпиталя, что на улице Булье…

– Господи! Значит, это вы… Говорят, молодой врач Сен-Жермена творит чудеса!

Жан спокойно покачал головой

– Нет. Чудеса мне неподвластны… и не всегда. Все наука, и её надо ещё много познавать…

Он сделал шаг в сторону, чтобы пропустить какого-то тучного господина, и услышал сзади треск ткани и чье-то женское:

– Ой!!

Жан спешно обернулся, увидев изящную блондинку, в чьих глазах было возмущение.

– Мадемуазель, прошу прощения… Я не хотел!

– Любезный месье! – она подхватила юбки и сделала шаг назад. – Вы всегда ходите по подолу, как по тротуару?!

И смерила его изучающим взглядом

– Я ещё раз прошу прощения, – пробормотал Жан. – Это вышло случайно! Я не подумал, что сзади кто-то есть и…

– Интересно, вы танцуете также неповоротливо?

– Скорее всего, – спокойно сказал он. – Я, в общем-то, почти не танцую…

– Заметно! – фыркнула барышня и, подхватив подол платья, затесалась в толпу.

– Месье Жан! – на его плечо легла рука Жерома. – Вы искали виконта Луи… Он позади вас, в бордовом фраке…

– Да, – встрепенулся он. – Жером… скажи, кто это был?

– Это? – слуга показал глазами в сторону блондинки. – Если не ошибаюсь, Жанна. Воспитанница графини д'Оливи.

Не дожидаясь помощи кучера, Жанна открыла дверцу экипажа и довольно проворно выпрыгнула на тротуар. Набрав воздуха в легкие, она оглядела большое и серое здание госпиталя.

– Мадам… – осторожно пискнула Мари за её спиной. – Вы ещё не передумали? Может, вернемся домой?

– Нет, – та упрямо мотнула головой. – Об этом не может быть и речи, я должна справиться с этим испытанием! Идем, Мари!

И она первая быстрым шагом направилась к бетонным ступенькам.

Полутемный и прохладный коридор госпиталя встретил ее запахом камфары и крови. Из большого зала доносились чьи-то стоны и плач, у стены прямо на полу сидел ребенок и размазывал грязными руками слезы по лицу. Жанна мелко задрожала, но, выпрямившись, расправила плечи и быстро пошла вперед, чуть подняв юбки. Мари поспешила следом, неловко семеня.

Пострадавших в аварии на мануфактуре и вправду было немало. Из-за частичного обрушения одного этажа, возник пожар и сейчас прямо на полу лежали раненые, кому просто ещё не нашли места на койках. Грязные, окровавленные, местами обожженные – кто катался по полу, кто тихо стонал, кто-то молился, бормоча. Между ними туда-сюда сновали сестры милосердия.