Семён Бусыгин - Завтрак подлеца, или Небо цвета «Апероль». Инди-роман

Никто не знал, что с нами делать. Явно намечался допрос. Саня испуганно глядел на меня. Я же думал, что хорошо бы всё закончилось поскорее, потому что «Чёрная акула» начнётся уже через полчаса.

Наконец дед начал задавать вопросы. Напоминало это сцену из военных фильмов. Не думаю, что он сам воевал. Скорее всего, просто насмотрелся Штирлица.

Он настойчиво интересовался, что мы делали на закрытой территории. На это мы отвечали, что понятия не имели, что территория закрытая, и вообще мы просто гуляли. На вопрос о том, кто те парни, что были с нами, мы сказали, что это ребята из соседних дворов, встретились мы с ними случайно и даже не знаем, как их зовут. Когда спросил, не дёргали ли старшие ребята какие-нибудь двери, мы сказали, что ничего не дёргали, разве что те большие деревянные ворота. И тут дед крикнул: «Ага! Они хотели наши компьютеры украсть!» Мы уверяли, что понятия ни о чём не имеем и не знаем ни про какие компьютеры. Отпустите, мол, нас домой, дедушка. Пожалуйста.

Поразмыслив ещё немного, дед сказал: «Я всё понял: эту малышню на разведку послали. Прощупывают». Я подумал: «Ну всё, дед точно умом тронулся». А тот уверенно отдал тётке приказ: звони в милицию. Следующие полчаса тётка пыталась дозвониться. А дед всё причитал: «Как же я сразу не догадался? Это разведка». Тётка вызвала наряд, растерянно объясняя, что нарушители и разведчики – девятилетние дети. Минут 40 мы ждали ментов. Дед всё это время что-то шептал и иногда бил ладонью по столу. Это пугало.

Времени прошло много. Успеть на «Чёрную акулу» надежды не было уже никакой.

За окном показался новенький милицейский Land Rover. Это, конечно, круто. Хоть на Land Rover’е прокатимся. Будет чем перед школьными друзьями козырнуть, раз уж с «Акулой» такой косяк вышел. Да и дворовым рассказать не стыдно.

Из машины вышли два мента с автоматами Калашникова. Клянусь вам, нас принимали как опаснейших рецидивистов. Дед с чувством выполненного долга и, наверное, предвкушая орден или хотя бы медаль, передал нас в заботливые руки органов правопорядка. Лица ментов выражали только равнодушие и несколько озлобленную усталость. Чем, мол, приходится заниматься! Но везли нас в отдел по всем правилам. Усадили на заднем сидении посередине, сами – по бокам, видимо, чтобы мы не выпрыгнули на ходу. И правильно. Потому что я насмотрелся боевиков с Ван Даммом и Джеки Чаном и ведь правда мог бы.

Нас привезли в отделение у Ленинского рынка, записали со слов все данные: ФИО, дату рождения, место жительства, ФИО отца и матери, их даты рождения. Потом нас отвели в комнату, где сидели молодые вульгарно одетые женщины. Я сразу понял, что это проститутки. Мент сказал: «Девочки, вам на перевоспитание». «Девочки» улыбались и смеялись. Мне это нравилось, хоть и немного смущало, конечно. Потом одна из них сказала: «Ой! Ну что с вами делать?» Я говорю: «Домой отпустите». Тогда она игриво спросила:

– А ещё будете так делать?

– Нет. Мы так больше не будем, – в один голос ответили мы.

– Тогда чтобы на счёт три вас здесь уже не было. Раз…

Последним, что я слышал, было слово «два». В это время мы уже выбегали на улицу.

Когда я пришёл домой, оказалось, что у родителей полно гостей. Все сидели за столом, ели, пили и увлечённо беседовали. Я со всеми поздоровался и переключил телевизор на второй канал. «Чёрная акула» уже почти заканчивалась. А вот мои не самые приятные отношения с милицией – только начинались.

Шли годы, в жизни моей всё меньше места занимал двор, и всё больше – школа. К концу восьмого класса сложилась наша прочная банда, которую на районе старшаки прозвали «банда рыжих».

Нас было пятеро. С Димой Бирюзовым и Антоном Дёмочко мы учились вместе с первого класса. В шестом к нам перешли из других школ Серёга Токарев и Влад Московцев, они тоже влились постепенно в нашу компанию. Это ещё не вся банда – с нами много кто тусовался. Но мы пятеро – костяк.

Как рассказывал мне позже Антон Дёмочко, которого мы, кстати, с первого класса звали не иначе как Дёма, из-за чего многие малознакомые люди думали, что его зовут Дмитрий или Демьян; так вот, он рассказывал, что я тогда был центром компании, этаким объединяющим звеном. Наверное, дело просто в природном дружелюбии и коммуникативности, но тогда мне казалось, что я – прирожденный лидер. Я к этой роли привык и даже не думал, что может быть как-то иначе.

С Серёгой Токаревым мы особенно сдружились. Летом перед восьмым классом все наши разъехались кто куда: кто в Казахстан, кто на море, кто на другой конец города к бабушке. Мы же оба остались дома.

Вдвоём мы просто шандарохались по набережной, обсуждали фильмы, выдумывали какие-то приколы. Звонили Дёме и рассказывали истории, как мы познакомились в клубе «Твинс» с классными девчонками, как мы потом поехали к ним на хату и целовались там. Разыгрывали по телефону целые радиоспектакли. На самом же деле мы сроду в «Твинсе» не появлялись, да и с девчонками знакомиться не отваживались. Но поприкалываться над другом и поржать над тем, как он повёлся, – развлечение «лучше не придумаешь». В общем, за совместными занятиями подобной фигнёй мы тогда хорошо сошлись.

Год восьмого класса выдался сложным. Там и переход в другую школу, и возвращение. Но по-настоящему важны были, конечно, не учебные дела, а то, что творилось в нашей личной (в широком смысле слова) жизни.

Дети в старших классах бывают особенно злыми и жестокими. Видимо, отрываясь от родителей и пытаясь найти свое место в этом большом мире, подростки прибегают к насилию (хотя бы даже и словесному), чтобы, с одной стороны, показать свою самостоятельность, а с другой – занять какое-то положение среди сверстников. И несмотря на то, что я любил своих друзей, на людях я их безжалостно подкалывал. Мы все так делали, каждый в меру своего остроумия и малодушия.

Особенно доставалось тогда Дёме. Он был взрослее нас внутренне и не понимал, как можно унижать друзей. А мы все над ним измывались.

Токареву тоже доставалось. После того как его дом в Казахстане взорвался (из-за чего его семья и переехала в Омск), он пролежал в больнице около полугода. Понятное дело, набрал вес. За что получил погонялово Толстый и постоянно терпел связанные с этим подколы.

Кроме того, нас всё меньше занимали компьютерные игры и всё больше – девочки. Бритни Спирс ворвалась на МТV и стала для нас тем ярким ранневесенним солнцем, под которым почки на ветках набухают ещё до наступления настоящего тепла. Уже в шестом классе мы втроём с Владом и Димасом, не в силах терпеть натиск новых непонятных нам чувств, наконец подошли после уроков к трём одноклассницам и как-то стыдливо, даже боязливо предложили им… дружить. Чтобы не было так страшно, мы придумали разделить реплику – по слову на каждого: «девчонки», «давайте», «дружить». Глупо. Смешно. Мило. Как ни странно, это сработало, и последующий год выдался довольно бурным в отношении чувственных перипетий. Яркий и невинный год – необычное сочетание.