Семён Бусыгин - Завтрак подлеца, или Небо цвета «Апероль». Инди-роман

Кирилл зависал в клубе с утра до вечера, поэтому мы были почти уверены, что выцепить его не составит большого труда. Так и случилось. Он торчал внутри. Не играл, но сидел рядом с одним из игроков и давал «ценнейшие» советы.

Серёга, преисполненный отваги, зашёл в клуб и сказал Кириллу:

– Пойдём, выйдем. Надо побазлать.

Кирилл удивился, но, не колеблясь ни секунды, вышел. Уверенный шаг его резко прервался, когда он увидел, что разговаривать с ним собирается не Серёга Токарев, а Паша Казак.

Кирилл мгновенно преобразился из крутого пацана в первоклассника, которого за двойку с ремнём в руках отчитывает строгий пьяный отчим. Как будто гадал: всекут ему или всё обойдётся профилактической беседой? У него даже слёзы наворачивались. А Паша и впрямь выговаривал как-то по-отечески. Мы ожидали, что он скажет что-то вроде «Короче, пацаны эти со мной, ты понял? Ещё раз я услышу, что кто-то…», а на самом деле Казак говорил: «Ну да, пацаны лоховатые, но это же не повод у них деньги вот так шкулять…» Но нам было похер. Может, мы и лоховатые пацаны, а так или иначе поставили борзого мудака на место.

Всё обошлось без драк. Паша спокойно закончил свою речь, убедился, что урок усвоен, и отпустил с миром сопливого двоечника. Опьянённые успехом, мы выдвинулись обратно на Серова.

По пути мы рьяно благодарили Пашу. Он отвечал что-то типа: «Да фигня. Пиво пацанам моим проставьте – и в расчёте». Мы купили им несколько бутылок пива и ещё раз поблагодарили. Сами же пошли довольные гулять по набережной и купаться в сладостных мечтаниях о том, как мы гоголями завтра зайдём в школу. Вот-вот должно начаться новое, светлое и радостное, время нашей жизни. Теперь все узнают, что за нами стоит Паша Казак, и если кто нам стрелу забить вздумает, то придут за нас не три калеки, а вся серовская кикбоксёрская братва.

Однако вышло всё иначе. И не потому, что старшаки этого так не оставили и начался нехеровый замес – нет. Главное то, что стало происходить внутри нашей банды.

Серёга, почувствовав, что влияние его после этого случая возросло, решил, что пора воздать всем по заслугам. А он очень злопамятен и мстителен. Похоже, помнил каждый подкол и каждое едкое «толстый», вылетевшее из наших ртов.

Начал он с Димаса. Говорит, давайте Бирюзова игнорить и лошить пару-тройку дней, а то он совсем охерел. Дёма согласился, потому что Димас очень активно над ним измывался, я тоже согласился, потому что Бирюзов меня как раз жёстко подколол, а Владу вообще пофигу было: он тогда «Покемонов» смотрел и на половину занятий в школу не ходил.

И мы игнорили и лошили пару-тройку дней Димаса. И он вообще от этого не кайфовал.

Затем Серёга предложил постебать Влада. И тут он получил одобрение коллектива. И это было сделано.

Позже я думал: как же я не догадался, что очередь таким образом дойдёт и до меня? Я ведь тоже любил подстебнуть Серёгу на тему его широкой кости. Но считал его близким другом и знал, что он тоже считает меня таковым. И просто поверить не мог, что мой ближайший друг способен на такое.

И вот однажды, холодным октябрьским утром, Димас не зашёл за мной по дороге в школу. Такое хоть и редко, но случалось, и я не придал этому никакого значения. В конце концов, Бирюзов мог просто заболеть.

Но Димас был в школе. Он ничего мне не сказал и только холодно пожал руку. Так же холодно вели себя и все остальные мои друзья. Словно я попал в какую-то параллельную реальность, где они вовсе мне не друзья и где я изгой в своём классе. Что-то вроде того, что испытывал герой фильма «Эффект Бабочки». Ситуация была настолько для меня непривычной, что я совершенно растерялся: просидел в удушливом смятении первый урок и ждал перемены, чтоб во всём разобраться.

Но на перемене всё продолжилось в том же духе. Пацаны на меня почти не смотрели, старались не замечать. Над приколами моими никто не смеялся, да и шутить в этих обстоятельствах уже не очень-то и хотелось. Прозвенел звонок, и мы пошли на занятия.

В продолжении всего дня обстановка только ухудшалась. Мои шутки улетали в пустоту, а вот когда кто-то шутил надо мной – тут компания взрывалась громким смехом. И даже Дёма (о, ужас!) посмел меня стебать, и все ржали над его приколами. Я был разбит, и мне казалось, что всё это происходит не по-настоящему, а лишь в каком-то страшном сне. Я скоро проснусь, и всё будет как прежде.

Но второй день показал наглядно – это не сон. Это новая страшная действительность.

Дёма тогда постригся очень коротко, почти налысо. И я начал по этому поводу прикалываться, потому что повод ну вообще стопудовый: Дёма! Налысо! Но все сказали, что ему очень идёт, а вот я стрижен под горшок, как лох. И только тут мне стало всё окончательно ясно: Толстый! Сука!

Совершённое Серёгой предательство меня ошарашило. Я был в ярости, недоумении и отчаянии. Как легко расшатали мои позиции, которые казались мне такими незыблемыми! Падение от прирожденного лидера до предмета насмешек оказалось мучительным. Конечно же, мне в голову не пришло, что все так легко согласились меня проучить главным образом из-за того, что я часто вёл себя по-свински и у ребят накопилась куча обид. Мне казалось, что всё это из-за мудака Токарева, который настроил против меня пацанов, и теперь этого зарвавшегося толстопуза необходимо поставить на место.

Но пока что я не знал как. Мне хотелось с кем-то обсудить всё, чтобы понять, что произошло и что делать дальше. С кем-то не из нашей банды. С кем-то, кто может посмотреть на ситуацию отстранённо. И вот одним тёмным осенним вечером я уже сижу в песочнице в садике на Серова в компании своего одноклассника Серёги Решетняка и нашего нового товарища по кличке Гроб. Так его прозвали потому, что он носил браслет с сокращением Гр. Об. Мы никак не могли запомнить его имя и говорили просто: «Ну этот… этот… как его… который Гроб». Так и повелось. Так вот, втроём мы сидели в песочнице и попивали дешёвые коктейли из пластиковых бутылок. Я рассказывал всю эту историю про Токарева.

Решек, выслушав всё, сказал, что за такие дела его следует отвести на железнодорожный вал и как следует отмудохать. Сказать честно, я не созрел для столь жёстких мер, но в то мгновенье они мне показались разумными и действенными. Тем более Гроб, который тогда хотел закрепиться в нашей банде, уверенно поддержал это предложение. А я примерно понимал, как всё это можно устроить. Правда, требовалось, чтобы не вмешались Копилка и Чич. Но как их нейтрализовать, я уже придумал.

Про Мишу Копилку я вам ещё не рассказывал. Это один боец из серовской тусовки. Самое забавное – происхождение его клички. Дело в том, что у Миши был шрам – полоска длиной сантиметра три среди волос надо лбом. Когда он стригся ёжиком, шрам этот, на котором волосы не росли, напоминал прорезь для монет в старых копилках. Так вот, Катя, тогдашняя девушка Миши Копилки, незадолго до того, как они начали мутить, пару недель встречалась с Токаревым. На самом деле Катя Серёге не нравилась, и он посвящал меня, как лучшего друга, в свои мысли и чувства. В выражениях он, надо сказать, не стеснялся. О Лене, тогдашней Илюхиной девушке, Серёга тоже отзывался не лучше, не с неприязнью даже, а с каким-то едким пренебрежением. Проще говоря, обеих он считал тупыми и стрёмными. Раскрыть парням этих девушек содержание личных разговоров – это, конечно, невероятная низость, до которой я не хотел опуститься. Но в случае необходимости – что ж, на войне как на войне.