Петр Ингвин - Ольф. Книга шестая

Внешняя красота создавала ощущение неуютности, и я включил «видимость изнутри». Маша охнула и, отпрянув, снова прижалась, еще сильнее.

Я, как говорится, сделал красиво: включился малиново-розовый интерьер – домик для куклы, мечта девчонок. В глазах рябило от малиновых, алых и розовых оттенков, непривычно выпрямленные стены и потолок мерцали, вспыхивая блестками и переливаясь бриллиантовыми сполохами.

Маша быстро огляделась, глаза уставились на мягкий «подиум». Не внезапность появления пола, стен, потолка и обстановки и не их красота и нереальность в выбранной точке пространства поразили и зацепили взгляд Маши. Первое, что она отметила – что место, пригодное для сна, в открывшемся помещении всего одно.

– Твой дом?

– Да. Живу один, – подтвердил я написанную на лице Маши догадку.

– Живешь здесь, на Кайласе? Это твой лик нельзя видеть, чтобы не умереть?

По интонации было непонятно, серьезно говорила Маша или иронизировала.

– Живу и здесь, и не только здесь. Я не бог, но мои возможности сейчас больше, чем у кого-либо из людей.

Получилось слишком высокопарно, словно я хвастался. Я, конечно, хвастался, но с Машей так говорить нельзя, она любит простоту в словах и отношениях. Если хочу второго – надо следить за первым.

– Располагайся, – я указал на кровать и мысленно приказал стенам открыться в сплошную панораму. – Спальное место здесь многофункциональное, сейчас используем его как стол. А вообще, как видишь, у меня тут тепло, давление в норме, и нет ветра. Но если хочешь…

По мысленному приказу «на одну секунду пропустить частично» внутрь проник вой бушующего снаружи урагана, незаметного из защищенного помещения. Дыхание перехватило. По лицам и рукам, а у Маши еще и по голым ногам ударило воздушной волной с ледяной крошкой.

Маша вздрогнула:

– Не хочу!

Она только-только съежилась, когда прозрачные стены вновь стали непроницаемыми для внешних воздействий.

– Прости. Хотелось показать, что у меня уютно и ничего не надо бояться.

– Я не боюсь. – Маша влезла с ногами на кровать. – Или надо бы?

– Не надо.

– Тогда рассказывай.

– А покушать?

– Я прекрасно воспринимаю информацию во время еды. Здесь есть что-нибудь вроде скатерти или хотя бы газетка, чтобы подстелить?

– Не беспокойся, крошки и потеки впитаются, следы очистятся.

– Хорошо устроился. Теперь рассказывай, как это у тебя получилось.

Она принялась хозяйничать, раскладывая между нами пластиковые контейнеры с блюдами и соусами. Как же приятно было смотреть на нее, с удобством расположившуюся на мягком ложе. Нахлынуло столько воспоминаний… Казалось бы, достаточно протянуть руку, и счастье вновь накроет нас с головой…

Я сдерживал себя. Маша изменилась. Она не делала первого шага и не давала повода, чтобы на такой шаг решился я. Не было ни намека, что прежние времена вернутся. Всемогущество сыграло свою роль, в глазах Маши я стал кем-то значительным, но ни стал более близким. Даже наоборот, между нами ощущалась стена, которой не было прежде.

Стену следовало разрушить. Я решился. Правой рукой набивая рот страшно острой едой, левой я потянулся к Маше – просто коснуться, погладить, ощутить нежность кожи и передать частичку своей нежности.

Маша отстранилась.

– Не надо. Я снова с Юрой, мы пара. Теперь он мой единственный мужчина. – Маша видела в моем ответном взгляде сомнение, которого я не скрывал. Зная Машу, ее привычки и легкое отношение к жизни, в сказанное не верилось. Она поняла правильно и добавила: – Мы с ним договорились. Теперь у него есть только я, а у меня – только он. Без исключений. Ты хороший, Алик, ты мне очень нравишься, но сердцу не прикажешь. Я хочу быть с Юрой, потому что люблю его.

Меня она тоже любила, когда Юра на время сошел с дистанции. Я не сомневался, что других, с кем Маша активно проводила время, она тоже любила, иначе не подпустила бы к себе. В каком-то необъяснимом мужской логикой странном смысле Машу можно было назвать порядочной. Чем и притягивала к себе, как магнитом.

Итак, Маша и Юра решили стать однолюбами. Любопытный факт. И весьма впорный.

– Юра женат, – напомнил я.

Маша вздохнула.

– А у меня осталась барщина по пятницам, иначе я не согласилась бы на его условия. Не представляешь, как меня каждый раз трясет от мысли, что он продолжает спать с женой.

Барщина Маши закончится с выходом замуж. Сделанное совести послабление продолжится до развода Юры, и обоюдный выход на условия договора «мой любимый человек – мой единственный» случится одновременно.

Маша изменилась. Разница между прошлой Машей и нынешней – налицо, прежняя не упустила бы возможности увлекательно провести время. Но к изменам ее приводило недовольство обстоятельствами, с которыми Маша была не в силах бороться. Око за око, «он спит с другой, и я тоже, мы квиты». Знал ли Юра, что его подружка спит с другими, неизвестно, но сам он пользовался свободой в той же количественной степени – кроме Маши спал не «с другой», а тоже «с другими». Взаимное вскрытие правды привело к разрыву, Маша сошлась со мной, но мое таинственное исчезновение вновь свело Машу и Юру, теперь на новых условиях. Не верилось, что они продержатся долго. Маша, в надежде на чудо или из глупой убежденности в силе любви, придерживалась иного мнения. Мне стало интересно, как она собиралась контролировать Юру. Он не ограничивал себя раньше, почему должен был делать это теперь? Разве что-то изменилось? Мне так не казалось. Возможно, я неправ, а мое мнение – обычное желание самца смешать соперника с грязью, чтобы заполучить лакомую самочку. Но я вступил в игру только что, еще не завершен даже мой первый ход. Посмотрим, кто выйдет победителем. Кто победил, того и правда, и тогда не важно, как было на самом деле.

– Наверное, пора начать рассказ о себе, иначе, вижу, ты меня побьешь, – начал я, прожевав и собравшись с силами для битвы за самку, которую не собирался оставлять в руках бессовестного пройдохи. – Еще раз отмечу, что сейчас ты не спишь, и все, что вокруг нас – я обвел взглядом волшебный закат среди снежных вершин, – реально. А я – не бог, не маг и не кто-то чужой, вроде инопланетянина, который спрятался под шкурой известного тебе человека.

Маша передернула плечами. О том, что личину бывшего приятеля мог надеть кто-то другой, она не думала, теперь ей стало страшно.

– Кто же ты? – не выдержала она.

– Эльф.

– Эльф? – повторила Маша с кривой улыбкой.

Не поверила. Придется бить козырем, на котором выстроена вся легенда.

– Мой папа, как ты знаешь, мне не биологический отец, из-за чего в моей жизни случилось столько неприятностей. Недавно я узнал о себе правду. Меня нашел мой настоящий отец.