Валентин Абрамов - Мальчик и Девочка. Очень большая любовь

– Ну-с, дамы и господа, приобщимся к культуре? Тяпнем по пятьдесят коньячку! – предложил кот Бурков.

– Да-да-да, – суетился Юрка, он чувствовал, что если сию минуту не тяпнет, то тихо сойдёт с ума. А может, не тихо. А может, даже громко.

Взяли пять по пятьдесят, пять бутербродов с сёмгой и употребили всё под шум публики, уже заполнявшей фойе.

– Я, пожалуй, ещё тяпну! – Юрка, дожевав бутерброд, решил закрепить успех.

– Ты бы не гнал, Палыч, – попытался его урезонить Бурков, но Юрка только рукой махнул.

Серову думалось, что в таком состоянии: сто коньяку, Женька рядом – такая близкая, такая доступная в мыслях и не только – он ничего не сможет воспринимать на сцене. Можно ли что-нибудь воспринимать на сцене, когда по уши влюблён?! Однако захаровская постановка и сверхъестественная игра актёров заставили его отвлечься от взболтанных чувств и включиться в спектакль. А когда запели про белый шиповник, Юрка и вовсе раскис. Женька, сидящая рядом и крепко сжимающая его руку, тоже шмыгала.

В унисон, в унисон дышали и чувствовали наши влюблённые герои…

В антракте они снова приложились к коньячку, а потом, опять держась за руки, проплакали всё второе отделение.

В метро прижимались друг к другу уже безо всякого народа. Теперь они не могли не прижиматься и не целоваться не могли…

Вступили-таки они на скользкий мученический путь любовников… Вступили… Служебный роман! Никогда он не заканчивается хорошо. Ну или почти никогда. Но сейчас им всё равно, сейчас им на это наплевать.

У метро в круглосуточном магазине взяли бутылку красного грузинского, на входе в гостиницу Юрка купил белые розы. В фойе они продолжали упоённо целоваться, и Женька уже тянула Юру к лифту…

И тут между ними встала администрация гостиницы. «Молодой человек, посещение гостей до двадцати трёх часов, сейчас двадцать два тридцать. Вы уверены, что хотите войти?»

Господи, ну почему люди такие чёрствые?! Неужели по лицам Юры и Жени не понятно, что им сейчас разлучаться нельзя? Совершенно невозможно… Юрка кивал и безропотно отдал записать свой паспорт, а потом они как паиньки поднялись в номер… и быстро, стремительно быстро принялись стягивать с себя: шубы, куртки, обувь, брюки, юбки, пиджаки, галстуки, рубашки, блузки… и…

И тут зазвонил телефон.

Звонил Женькин муж, Андрей свет Иванович. Он вот прямо сейчас, прямо сию минуту хотел узнать, как дела у Жени. Как она учится? Что кушает? Как сходили в театр? С кем встречались? А с этими? Нет? А… Женька, в одном нижнем белье, серьёзно докладывала: какая у них учёба, где обедают, куда ходили, с кем она уже успела повстречаться. Нет, с этими ещё нет… Юрка стоял сзади, прижимаясь к Женьке и обнимая её, целуя веснушчатые плечи и спину, встопорщенную рыжесть на затылке, бродил руками по животу и небольшим аккуратным грудкам, Женька свободной рукой уже забралась к Юрке… Но Андрюха их не отпускал! Двадцать минут продолжалась изощрённая пытка. А когда он наконец наговорился и Женька в сердцах грохнула трубку на аппарат, в дверь постучали.

– Слушай… – Юрка уже осознал обречённость ситуации. – Не дадут они нам…

– А может, не откроем? – Женька прижималась к Юрке спиной, выгнув шею, чтобы ему удобнее было целовать.

– Я бы не открыл… Я бы даже твоему Андрюхе, сейчас не открыл… И Соне… Но солнышко…

В дверь продолжали барабанить.

– Иду! – Женька высвободилась из Юркиных объятий, накинула шубу и пошла открывать дверь.

– Ну что барабаните?! – раздраженно выговаривала она кому-то. – Да, мы знаем! Да, он сейчас уйдёт. Да, через десять минут! – Захлопнув дверь, она выругалась. – Уроды! Уроды… уроды… уроды! Вот чего она припёрлась?! Нет, Юрочка, не получится. И завтра, блин, я к Сундаковой… И послезавтра уже договорилась с родственниками… А в пятницу к Маринке… А потом уезжаем…

Расстроенная Женька прижалась к Юрке.

– Ну и ладно! – он поцеловал её в лоб. – Давай хоть вина выпьем.

Серов приехал к Дьякову ближе к полуночи и открыл дверь своим ключом, Ванька давно ему выдал. Мужики его не слышали, увлечённо болели, шёл третий период четвертьфинального олимпийского хоккейного матча «Россия – Чехия». На столе стояла початая бутылка коньяка.

– Счет какой? – поинтересовался Юрка.

– О! Палыч! А ты зачем вернулся? – Ванька удивлённо разглядывал Юрку.

Бурков плеснул в стакан коньяка и не глядя протянул Серову.

– Да. Мы тебя уже не ждали…

– Не ждали мы тебя, Палыч! – Ванька начинал резвиться.

Только Гришка увлечённо молчал.

– Да пошли вы… – не зло ругнулся Юрка, покачал стакан и залпом выпил.

Наши выиграли 1: 0.

Допили коньяк и стали укладываться. Гриша Лацис и Степаныч разложили кресла, а Юрка с Ваней делили большой диван, под одним одеялом. «Больше одеял нет, Палыч!» – каждый раз пояснял Ванька.

Про одеяло Юрка знал. Как-то к Ваньке проездом в Санкт-Петербург заехала Светка Яблочкина. Вечер они просидели за бутылкой вина, а когда пришло время спать, Ванька, постелив на диване, достал одеяло и так же, как Юрке, сообщил, что одеяла больше нет… Нет так нет, кивнула Светка, разделась догола и улеглась… Но ничего у Ваньки не получилось. Когда он совсем уже подгрёбся к Светке, та, как бы сквозь сон, задала всего один вопрос: «Ваня, а как же чувства?» Фраза решила исход дела, у Ваньки временно приключилась слабость в организме.

Теперь Юрка лежал под легендарным одеялом и не мог уснуть, хотя уже порядком нагрузился и коньяком, и вином. Напряжённый, он лежал, по-всякому представляя себе Женьку, её тело, её рыжую мальчишескую стрижку, небольшую грудь и…

– Ты хоть её трахнул? – шёпотом поинтересовался Ванька.

– Не дала… – после некоторого молчания так же шёпотом ответил Юрка.

– Кто?! – Ванька аж привстал от удивления. – Женька?! Тебе?!

– Вот чего ты орёшь?! Администрация гостиницы не дала! – Юрка поднялся и ушёл в туалет курить. Там он как мог сбросил лишнее напряжение.

– Ваньк, а Ваньк, – уже засыпая, окликнул друга Юрка, – а оно мне надо? С Женькой-то?

– Надо, Палыч… – во сне ответил Ванька, – надо, Белый. Это теперь твоё задание.

Бредил, наверное…

Игры Чёрных и Белых придумал Ванька. То ли перечитал лукьяненковских «Дозоров», то ли Толкиена переел, только стал он участником мировой войны Добра и Зла, безусловно себя причисляя к Белым, да и масть у него подходящая, Ванька – альбинос. Сам сошёл с ума и как-то незаметно заразил этим бредом Юрку. Хотя почему заразил? Юрка ему просто поверил, став убеждённым сторонником Белых. Позже Ванька даже посвятил его в рыцари.