Валентин Абрамов - Мальчик и Девочка. Очень большая любовь

– Ты – кошка! Можно я буду называть тебя Кошкой?

– Тебе можно! Тебе всё можно… Только теперь пусти, пойду. А то прямо так отдамся… и мы… – она пробиралась между Юркой и столиком, – и мы, блин, не увидим, блин, моей второй комбинации, а я её так долго выбирала.

В чёрном она показалась Юрке ещё прекраснее и сексуальнее.

– Я с ума от тебя сойду, Кошка! – Серов с силой привлёк к себе Женьку и крепко прижался голым к голому, вдыхая аромат рыжих волос.

– А я уже… Знаешь, Серов, я ведь такая дура! Правда-правда…

– Неправда, – он гладил её волосы, – ты умница… Если бы ты тогда не придумала «проветриться», мы бы не скоро решились.

– Представляешь, уже больше двух месяцев, а мы только первый раз вдвоём. И никто! никто не мешает!

Юрка молча целовал её веснушчатые шею и плечи.

– А мы сегодня будем ещё читать? Мне понравилось…

– Будем, рыжее солнышко, будем!

Они долго мучили друг друга. А потом читали, пили, закусывали, целовались… и опять мучили…

В одиннадцать Серов вызвал такси, отправил Женьку домой, прибрался, поставил в холодильник бутылку водки для Игорька и ушёл сам.

Март в списке месяцев числится календарной весной, но на Севере это ещё полноценная зима. Морозило градусов на двадцать – двадцать пять, Юрка шёл домой, глубоко вдыхая ледяной воздух. Весь вечер он не курил, но и сейчас не было обычного желания затянуться, не хотелось забивать никотиновым привкусом аромат Женькиного тела. Юрка вспоминал свидание и легко улыбался.

Дома все спали. Серова встретил кот Василий. Он вышел в коридор, сел, вытянув хвост, и протяжно зевнул.

– Что, Василь? – шепнул Юрка, наклонившись и почесав кота за ухом. – Иди спать… Я сейчас… В душ только.

После душа Юрка забрался под одеяло, Соня невнятно забормотала во сне, потом очнулась, пошарила рукой, нашла мужа и потянулась к нему голым телом:

– Ты где так долго шатаешься? – капризно шепнула она. – Иди сюда.

Юрка вздохнул и прижался…

Жизнь стала странной. Как люди взрослые, они понимали всю пагубность крепнущих чувств, но искали друг друга, хотели друг друга, бежали друг к другу, находили свободные квартиры, занимались безумным сексом, не знающим ограничений и приличий – в этом они были родственными душами, – читали в постели книги вслух, снова занимались сексом, разговаривали, опять занимались сексом, обсуждали жизненные проблемы и… конечно, занимались сексом.

Секс у них шёл фоном. Он им не мешал, он мог быть или выносящим мозг сакральным действом, или, подобно сладким сливкам к горячему кофе, украшением душевного разговора. При этом в семьях они оставались добропорядочными супругами. Или, правильнее сказать, казались таковыми. Зарабатывали деньги, воспитывали детей, делали в квартирах ремонты, помогали родителям. Наконец, выполняли супружеские обязанности. Вот только в семьях не всё было ладно, и, конечно же, не первый день…

– У нас основная проблема, на мой взгляд, в том… что все годы, пока мы вместе, Андрей Иваныч, – Женька часто так величала своего Андрюху, – пытается меня перестроить…

(Они валялись голыми под одеялом в квартире у Лидочки Кузнецовой, своей хорошей знакомой и доброй феи. Фея, уезжая в отпуск, сотворила чудо, оставив им ключи.)

– …пытается сделать меня такой, какой, он считает, я должна быть. Это чувствуется, даже когда я спрашиваю его в лоб: сколько он ещё будет пытаться гнуть меня через коленку? А он отвечает: «Даже и не думал». Но всё его поведение говорит как раз об обратном. Ну о чём ещё может свидетельствовать фраза типа-а-а-а: «Тебе должно нравиться, когда я прихожу к тебе под душ утром»?

Женька разглагольствовала, уютно устроившись на Юркином плече. Он слушал молча, прикрыв глаза. «Говори-говори… – думал он. – Мурлычь, фырчи, мне хорошо с тобой, Кошка…»

– …А мне не нравится! И он меня не убеждает в том, что это должно нравиться! Вчера он опять обиделся, когда я очередной раз… Юрка, прекрати! – Серов расслаблено ласкал голую Женькину грудь, теребя сосок. – В очередной раз, ну, хотела спать вечером… и больше ничего не хотела… А я виновата, что он вечером улёгся, проспал целый час, потом встал и шарахался и спать не хотел и чего-то от меня хотел? Юрка! Я чего сказала? Опять заведусь! И вот так всё время. «А ты тоже ляг поспи…» – «А я не люблю спать днем…» – «А ты попробуй…» – «А не хочу…» ну и… И так во всём… Мне должно нравиться гладить брюки, мне должно нравиться стирать его носки! Задолбало… Юрка!

– Ты для него слишком сложная… – Юра высвободил руку, поднялся, налил рюмку коньяку, выпил, тут же подумав: «ещё одну?», но передумал и снова забрался под одеяло, у Лидочки на первом этаже было прохладно. – Ему проще надо, чтобы всё нравилось, он лидером хочет быть, он же казак! А с тобой ему трудно. А крайним, не дай Бог, окажется Ваня.

– Казак. Мне кажется, он как раз пытается быть лидером для Вани. – Женька перевернулась на живот, подползла и положила щёку на Юркину грудь. – Хоть тут меня перешибить… А секс… Волосатый ты какой! – Женька подложила под щёку ладонь. – А секс… Я запросто могу сказать: я спать, давай сразу перейдём ко второй части марлезонского балета, бери и… и… Согласится с удовольствием! Сценарий не меняется годами, всё и так ясно…

Она замолчала и некоторое время увлечённо разглаживала волосы на груди у любовника.

– Но почему?! – словно что-то вспомнив, встрепенулась она. – Почему?! Он оскорбиться должен! Когда отдаются, не желая! Это, в конце концов, унизительно… Но он доволен! Может, потому что я хотя бы в эту минуту принадлежу ему, по крайней мере физически? А?

– Не знаю… Действительно должно быть неприятно, когда вот так: на, получи.

Когда-то в первые годы у Юры с Соней были похожие отношения, и он не выдержал, и пошёл по бабам. Ходил-ходил и доходился, очутился на Крайнем Севере…

– У тебя совсем к нему ничего нет? Ну… э-э-э… в сексуальном плане?

– Много выпить нужно, чтоб завелась. Это не вчера, Юр, началось и даже не в феврале. Почеши мне под лопаткой. Ага, здесь. Наверное, нормально – кто-то хочет больше, кто-то меньше. Или один хочет, другой ну совсем не хочет… Но если ты хочешь, сделай, блин, хоть что-то, чтобы я захотела, кроме того, чтобы вечно ныть: «Ну поприставай!» или спрашивать: «Когда ты меня захочешь?» А-а-а-а! Налей мне.

– Раньше ты говорила, что у вас всё хорошо. – Юрка поднялся, взял бокал и наполнил. – Держи!

– Раньше мы вот так без трусов при свечах это не обсуждали. – Женька села, закутавшись в одеяло, взяла бокал и отхлебнула.

– Как тебе вино? – спросил Юрка. Он сам его выбирал, вино итальянское, на Юркин вкус не столь кислое, как молдавское или даже французское.

– Вполне, – Женька покачала бокал и понюхала. – Действительно не такое кислое, как молдавское. Бросил бы он меня уже, что ли! – Женька в сердцах опрокинула вино в рот… почмокала и продолжила: – Если я брошу, толку не будет. Он должен. Ну сколько ж мучить-то друг друга?! Слушай, а может, они сегодня там… на корпоративе… с Алисой того?