Лидия Климова - Одноразовые близкие

– Только не говори, что мечтаешь стать членом клуба замызганных подвалов! – Круглов качает головой.

– Разве в драке есть что-то романтичное? Я видела и стенка на стенку, и один на один, и как дерутся девчонки. Шурик, это не наш метод. Грязь, разбитые носы в крови и соплях, кровавые слюни, опухшие лица, как у алкашей… На сайте Паланика есть ссылка на Death Clock. Вводишь свои параметры: сколько тебе лет, сколько сигарет выкуриваешь, сколько весишь, в какой стране живешь, какого пола. И они рассчитывают дату твоей смерти. Когда видишь, что тебе остается жить 16127 дней, 48 минут и 21 секунду. А секунды уменьшаются. Очень бодрит. Кстати, при равных условиях мужчины умирают быстрее женщин.

– Значит, если мы поженимся, я умру первым.

– Круглов, если мы поженимся, ты точно умрешь первым, причем не своей смертью…

Два часа ночи, по аллейке уже давно никто не ходит. Даже гром решил не мешать и уплыл греметь в сторону Лосиного острова. Нам не захотелось расходиться после коронной «по бутылочке». Я сижу, Антоша стоит напротив, а между нами пустая дымящаяся бутылка из-под пива, куда мы бросаем бычки.

– Как дела у Славки? Как его девушка?

– Они расстались.

– Она дегенератка?

– И как ты все знаешь?

– А что же ты сейчас не оказываешь психологическую помощь своему другу?

– Ему рано на работу, на пятницу договорились.

– Значит, в пятницу я могу на тебя не рассчитывать…

– Да, – вздыхает Круглов. Он забавный, улыбается, щурится и отворачивается. – Эх, Яна, Яна, как мы будем жить дальше…

– Садись, – я хлопаю по лавочке рядом с собой. – Замечательно будем жить. Расскажи мне, откуда ты знаешь, что я не дегенератка?

– Знаю, – он садится, я протягиваю ему недокуренную сигарету. Он делает затяжку, выпускает дым колечками, кидает сигарету в бутылку и говорит: – У них грудь большая. Хотя… все-таки стоит проверить тебя самым верным способом – Климов утверждает, что вырожденцы предпочитают оральный секс…

– Желаю удачи в теоретических изысканиях.

Половина пятого. Матовый рассвет. Начинают петь птицы. Прохладно, чисто, ясно. Дворник метет дорожки.

– Ты время видел?

– Я не пойду сегодня на работу, скажу, что ногу потянул, – Круглов копается в пакете, достает очередную бутылку, открывает зажигалкой. Крышка шипит и отлетает в траву.

– Круглов!

– Упала, не поднимать же. Ну, за победу! – он делает глоток, забирает у меня сигарету и говорит: – Ты не похожа на других, ты особенная.

– Все мы уникальны, как снежинки, забыл?

– Подари мне свою фотографию.

– Возьми у Славки, у него за девять школьных лет полно наших фотографий. Или в соцсетях, или сфоткай на телефон. – Он достает мобильник. – Только не сейчас! И вообще, зачем тебе моя фотография? – я помолчала. – У меня только пошлые догадки. А! Ты распечатаешь, положишь ее в бумажник, как кладут фотографии своих детей, и каждый раз, расплачиваясь, будешь обо мне вспоминать. – Он как-то хитро молчит. – Догадалась – ты хочешь меня приворожить?

– Ничего от тебя не скроешь, – Антоша наклоняет голову и говорит: – Ян, отрасти волосы, как раньше. Пожалуйста.

Шесть утра. Солнце просвечивает улицы, лучи ныряют между веток, огибают дома и летят дальше. Уже все птицы проснулись и бодро поют гимн новому дню. Лишь мы – из прошлого, из вчера, застывшая статуя. Сидим на лавочке возле моего дома. Теперь я стою, а Круглов сидит. Он обнял меня обеими руками и уткнулся лбом мне в грудь, а я положила ладони ему на затылок.

– Пойдем спать. – Антоша поднимается и идет к подъезду. – Нет, ты идешь домой, – беру его за руку и тяну в сторону его дома.

Когда он оказывается совсем маленьким, останавливается и машет. Я поднимаю руку в ответ, смотрю, как он исчезает за поворотом, кутаюсь в джинсовку и вспоминаю, какой же он теплый. Эх, если бы он мне нравился…

В пятницу Москва вымирает. От центра до окраин с трех часов дня скапливаются пробки. Все хотят на дачу: долгожданной прохлады, шашлыка и рыбалки. Вот и Ленка отправилась в паломничество – полоть с бабушкой сорняки, а я даже не была в этом году на даче…

В будни в одиннадцать вечера аллейка полна людей. Сегодня же за полчаса, что мы сидим на детской площадке, ни один человек не прошел мимо.

Свежо, пахнет липой и озоном. «Советский спорт» и пакет из «Пятерочки» на мокрой лавке. Мы курим одну сигарету на двоих, а бычок бросаем в пустую пивную бутылку.

– Блин, я целый день чешу нос. Просто не могу уже, – размазываю выступающую часть лица ладонью: ногтями чесать уже больно. – Это невыносимо.

– К выпивке, – хмыкает Круглов, открывая крышку зажигалкой.

– Мой брат говорит: «Хороший нос кулак за неделю чувствует».

Круглов протягивает кулак и говорит: «Пускай это будет мой». Я принимаю подношение и, упираясь в него костяшкой носа, начинаю крутить головой из стороны в сторону.

– Благодарю. Так как горячей воды последние три недели не было, я только сегодня дочитала «Легион», но книжку не принесла, по дороге домой заберешь.

– А при чем здесь горячая вода?

– Я в ванне читаю. Знаешь, меня у Климова одна, нет, две вещи смутили. Это якобы послесловие какого-то профессора Сахарова. Кажется, что Климов сам его написал – уж очень стиль похож. И вообще, почему ты так активно мне его впихивал?

– Ты давала мне почитать Паланика, и мне хотелось дать тебе почитать что-нибудь в этом роде. А второе?

– Второе про любовь… Вот мы читаем с тобой Климова, Паланика. Восхищаемся их концепциями, верим теориям. Но посмотри, ведь ни у кого из них нет счастья, нет любви. Их герои искалечены. Возятся со своими проблемами и видят только грязь. Стоит ли этим восторгаться?

– И что же делать? Как жить дальше?

– Жить надо весело, любить и быть счастливыми.

– Любить, говоришь? А что случилось с высоким белобрысым парнем, я вас как-то видел на Щелчке? Он мне не понравился.

– Было бы странно, если наоборот. Давай так: я рассказываю тебе свою историю, а потом ты поведаешь мне про свою большую любовь, которую я не имела чести видеть.

– Ты видишь ее каждый день в зеркале.

– Давай без этого, мы не в школе. Все как у всех – мы собирались пожениться, но в итоге расстались. Кажется, он мне изменял, хотя у меня нет доказательств. Последний год нашей совместной жизни он меня патологически ревновал, из-за этого мы постоянно ругались. Твоя очередь.

– Ну, мы жили два года, мне надоело, я ушел.

– Все так уныло? Или она бежала за тобой босиком по снегу и кричала: «Антоша, не уходи!»

– Я вдруг раз и понял, что это не мое, что не готов к семье, что я ее не люблю. Как с тренировками. Мне показалось, что я что-то упускаю, что я еще не пожил как следует. Она хорошая девушка, только нам разное нужно. Боюсь что-нибудь упустить. Вот мне звонят, приглашают туда, сюда. Везде хочется успеть. Ты уже сама заметила: мы договорились не встречаться, а я все равно звоню – а вдруг.