Ирина Мельникова - Лаборатория чувств. Часть 1

Она снова поворачивается – на этот раз гораздо быстрее, – и с её прекрасных губ срывается не совсем приличное слово. А затем какая-то ерунда:

– Да ты знаешь, кто я?

– М-м-м… Но рок-звезду не похожа.

Да что происходит? Все вокруг смотрят на нас, открыв рты. А я… Я ругаюсь с незнакомой девчонкой в первый же день проекта! На ровном месте!

Блеск в её глазах становится ещё яростнее, и она с достоинством выдаёт:

– Диана Ясинецкая.

Видимо, это должно было что-то прояснить. Но нет.

– И? – приподнимаю бровь.

– Издеваешься? – едва не визжит она.

Ой-ой-ой, с самообладанием у принцессы явные проблемы.

– Нет. Просто в первый раз слышу.

– Еще скажи, что в мегакомплексе «Ундина» ни разу не была.

– Была.

К чему это?

«Ундину» я знаю – огромный торгово-развлекательный центр в нашем городе.

– Это наш семейный бизнес, – милостиво разъясняет она и отворачивается, как будто больше говорить со мной не о чем.

Так вот оно что. Вот откуда этот гонор с норковых пелёнок.

– А сама ты чего добилась?

Ну, это явный перебор.

Нужно было заткнуться.

В кои-то веки мой внутренний голос совпал с моими мыслями, но было поздно.

– Слушай, ты достала меня, – опять поворачивается Ясинецкая. – Закрой рот, раз не можешь сказать ничего умного.

И прежде, чем у меня созрела новая мысль, вмешивается Антон.

– Так, всё, девчонки, брейк. Давайте лучше поговорим о возвышенном.

– Например? – поддерживает Татьяна.

– Кто-нибудь знает стихи?

Все смеются. А Петя совершенно серьёзно поднимает руку.

– Кроме «Евгения Онегина», – предупреждает Антон.

– Я знаю многих авторов.

– Ты не на филфаке ли учишься?

– Нет, на историческом.

– И как в тебе всё умещается?

До стихов дело так и не дошло – стали обсуждать образование. А я, вновь превратившись в отшельника, ещё пару минут разглядываю Ясинецкую, чувствуя, что в этой битве я проиграла. И что «сладкую жизнь» на проекте себе обеспечила.

Интересно, если бы я ходила в дизайнерских шмотках и туфлях в три зарплаты, я бы заслужила более галантного обращения? Что это? Болезнь современного общества – оценивать человека по внешнему виду?

Не особенно беспокоясь о том, кто что подумает (раз уж всё и так началось как попало), я встаю и отправляюсь в спальню. Что толку тратить время на глупые сплетни? Не могу слышать этот высокий, раздражающий смех принцесски, «любоваться» на профиль Антона и чувствовать себя жалкой отшельницей.

Однако долго побыть в уединении не удаётся.

Дверь чуть слышно приоткрывается, и я отрываю взгляд от окна, переводя его на девушку с тёмным каре и в очках в стильной оправе. Выглядит она очень скромно и даже смущённо. Такую, кажется, любой может обидеть. А надо любить.

И что её привело сюда?

– Не помешаю? – спрашивает она, как будто не делит со мной эту комнату, а вторгается в личное пространство.

Я лишь пожимаю плечами.

– Я сейчас скажу жуткую банальность, но не обращай на неё внимания. Таким только дай повод за чей-нибудь счёт самоутвердиться.

– Я должна быть рада, что смогла быть ей полезной?

Не знаю, откуда во мне эта желчь. Лера уж точно не виновата в моём испорченном настроении.

Девушка помолчала немного, а потом сообщает:

– Нас сегодня вечером ждёт общение парами.

– Что?

Как это я ухитрилась за десять минут пропустить так много?

– Нас будут вызывать в специальную комнату для знакомства тет-а-тет. И снимать, конечно. Говорят, каждую неделю такое будет. Чтоб мы привыкали.

– Класс, – без всякого энтузиазма выдыхаю я.

– Как думаешь, ты сможешь влюбиться в Антона?

Она даже помнит, как зовут моего «напарника»? Я, например, её не припомню. Пётр? Вадим? Слишком много имён и лиц.

– Сомневаюсь, – фыркаю в ответ и отрицательно машу головой.

Блин, тут же камеры. Хотя с чего это я должна врать? Нам же сказали: не притворяться, быть предельно честными. Всё равно они вырежут для эфира лишь то, что выгодно и может быть интересно зрителю.

– Я тоже в это не очень верю. Да и актриса из меня не очень хорошая, так что, скорее всего, быстро вылечу из проекта.

– А здесь как оказалась? – интересуюсь я.

– Моей семье нужны деньги. Вдруг выиграю миллион? – она натянуто смеётся, будто сама в это не верит. Потом поясняет: – Моя сестра тяжело болеет. Она инвалид с детства и ей постоянно нужны курсы реабилитации. А ещё у меня есть парень.

О-о-о, я думала, что хуже, чем у меня сейчас, быть не может.

Я делаю знак в сторону одной из камер, мол, нас же снимают, забыла?

Лера только отмахивается, выражая полное безразличие к «чёрным зрачкам».

– Получается, нас всех привела сюда жажда наживы, – хмыкаю, стараясь не раскиснуть и подбодрить девушку.

Хотя, разве могу я так сказать о Лере? Для неё это, возможно, единственный шанс спасти сестру. Таких денег за два месяца она бы не заработала.

– И как он тебя отпустил на это? – добавляю спустя пару мгновений.

Лера пожимает плечами и улыбается.

– Мы доверяем друг другу.

– Наверняка они ждут поцелуев, – я киваю на камеру под потолком. – Не сейчас, конечно, но в скором будущем.

– Они ведь хотят, чтобы всё было честно. Я не скрывала своих отношений, просто меня не спрашивали.

Отреагировать я никак не успеваю. Даже не успеваю определить для себя, хорошо ли это – быть слишком честным. В комнату входит ещё одна наша соседка – Татьяна.

– Девчонки, чего это вы слиняли? Секретничаете?

– Садись, – хлопает рукой по кровати Лера. – Делимся первыми впечатлениями и кого что сюда привело. Что вы можете сказать по этому поводу? – она сжимает руку в кулак и подносит свой импровизированный микрофон к лицу Тани.

Та тут же принимает важную позу, закидывает ногу на ногу и с преувеличенно строгим видом начинает рассуждать:

– Ой, я даже не знаю, что вам сказать. Никакой вспышки я не почувствовала, хотя такие мямли… ой, то есть, я хотела сказать, романтичные парни как мой Пётр наверняка нравятся девушкам. Хотя я, знаете ли, предпочитаю брутальных мужчин, чтоб, как говорится, и по столу мог стукнуть…

– И по лицу, – вставляет Лера со смехом.

– Ну, если не меня, а за меня – то да, конечно, – не растерялась Татьяна. – И вообще, чтоб умел принимать решения. Я женщина практичная, а стихами можно лишь мозги пудрить. Прошу прощения, если кого-то обидела, – обратила она красноречивый взгляд в одну из камер.

– А зачем же пришла, раз не веришь, что можно влюбиться на шоу?

– А потому, что недавно рассталась с парнем. Ну, как рассталась… он меня бросил. Самым банальным образом. Но, знаете, я не верю, что, заперев людей отдельно от цивилизации и без средств связи, можно заставить их влюбиться друг в друга лишь потому, что они будут много общаться. Мы не островитяне, потерявшие последнюю надежду. И каждый знает, что через два месяца это закончится, и мы снова вернёмся в большой мир людей и продолжим поиски смыслов и целей. Здесь наша цель куда более меркантильная – деньги. А они, наоборот, разобщают.