Александр Титов - Между сном и явью

– Почему тогда я вернулся?

– Потому что… второй шанс? Не знаю! Хватит спрашивать о том, чего мы не можем знать!

– И всё-таки я не отстану. Остров маленький и ты никуда от ответа не убежишь.

– Какая разница? Я всё равно не смогу ответить, даже если захочу.

Она встала, отошла к ручью и замерла, повернувшись ко мне спиной. Скрестила руки на груди и молчала. Не хотела больше говорить? Зато я хотел разобраться во всём раз и навсегда.

Подошёл к ней сзади и нежно прикоснулся. Она вздрогнула, но осталась на месте. Тогда я обнял её. Крепко прижал к себе, поцеловал в шею. Через волосы и даже не попытался отодвинуть их. Мне нравилось, как щекочут они лицо, а цветочный запах придавал уверенности в наступление.

– Ну что ты делаешь? Нам нельзя. – пыталась она в последний раз меня переубедить. Совсем слабо и нехотя, не надеясь на успех.

– Нам можно всё. Иначе это пытка.

Она повернулась. Посмотрела строго мне прямо в глаза и заявила:

– Давай подождём? Пожалуйста. Посмотрим, что будет дальше.

– Хорошо.

Мне хотелось продолжить спор и победить в нём, убедить её, как и где она не права. Я не был согласен ни на ожидание, ни на отступление. Но что сказать? Ни один довод не поможет пробиться сквозь суеверный страх к настоящим чувствам. И винить я её не мог. Три месяца одиночества заставят поверить и не в такое.

– Может прогуляемся? – предложила Таня.

Ей неприятен был этот разговор и уйти от него показалось самым простым выходом. Я замялся. Не согласиться? И куда приведёт меня упрямство. Может выгоднее будет сбавить напор и постепенно, мелкими порциями, разобраться в происходящем? В любом случае сейчас у меня не было выбора.

– Пошли. Куда?

– Не знаю. Просто по острову погуляем.

– Ты мне вчера обещала какое-то дерево показать. Помнишь?

– Да, можно и к нему сходить. Но это далеко. И скажу сразу. Мы посмотрим на него издалека и сразу уйдём.

– Почему?

– Это долго объяснять. Сам увидишь и всё поймёшь.

Мы отправились знакомым путём к западному берегу. Мимо купели с водопадом, мимо огромного идола и заброшенной хижины, и только когда ноги приятно утонули в мелком песке, молчать мне надоело.

– А чем ты здесь все три месяца занималась?

– Разным. Всем понемногу.

– Например?

– Например пыталась найти способ убраться отсюда подальше.

– И как?

– Никак. Не нашла и намёка на живых людей. Ломала голову, как попала сюда. Лодок нет, порта нет, даже какой-нибудь убогой деревушки… и той не нашлось. Я облазила весь остров. Где-то находила одежду и инструменты, где-то ещё что-нибудь полезное. Но всё это было разбросанно без порядка. По крайней мере я его не заметила. А когда не осталось больше незнакомых мест, я решила прекратить поиски и заставила себя не думать об этом. Слишком много версий придумала. От простого кораблекрушения, до самых странных.

– Это каких например?

– Неважно.

– Ну и не рассказывай, если не хочешь.

– Слушай, я не одну неделю пыталась найти ответ. Мало ли, что мне могло в голову прийти.

– Да я и не осуждаю.

– Понимаешь, всё упирается в остров. Он страшный и никакой это не рай, если ты этого ещё не заметил. Я готова поклясться, что здесь происходят вещи, которых быть не может. Та хижина. Ты решил, что я верю, будто это нормально находить там полезные вещи, которых не было раньше. А я просто не знаю, как это объяснить.

– Ну хорошо. Вещи ты находишь это странно. Но неужели одно только это так тебя насторожило? Я вот не вижу как-то ничего особо необычного.

– А что обычного ты знаешь? Мы… я не помню о мире ничего, если не считать неполного десятка книг о временах, когда люди плавали под парусами и общались письмами. Но это всё старые книги. Я знаю, что читала их в детстве, хоть и не помню, когда именно. Значит всё уже совсем не так. А как? Может теперь и хижины такие обычное дело, и идолы, которые ночью покидают своё место, тоже нормально.

– Что? Прости, я наверное ослышался. Идол ночью покидает своё место? – я не мог сдержать улыбку. – Он что, кости размять отправляется?

– Не хочешь, не верь. – Таня обиделась и замолчала.

– Прости, это правда очень смешно звучит.

– Ага, смешно. Пока сам не увидишь.

– И прям встаёт и уходит?

– Не знаю. Наверное. Как-то раз проснулась от дикого грохота и отправилась искать его причину. В темноте я не сразу поняла, что на поляне стало слишком свободно. И только когда увидела пустой пьедестал, меня пробрала дрожь.

– Может…

– Даже не пытайся сказать, что я просто его не заметила. Это не так.

– Ну признай, в это сложно поверить.

– Сложно. Стой, нам сюда.

Таня свернула на едва заметную тропинку вглубь острова. В самую гущу. И прорываться по ней было слишком тяжело, чтобы продолжить разговор.

В этой части острова оказалось неестественно тихо. Кроме нашего дыхания, хруста веток и шелеста листвы не было ни одного звука. Стихли песни попугаев, стрекот насекомых. Даже шуршащие повсюду мелкие грызуны, и те сюда, как-будто, боялись заходить.

– А другой дороги нет? – спросил я. Ветки острыми краями то и дело царапали кожу, оставляя красные полосы крови.

Но Таня ответила резко и безапелляционно:

– Нет.

Скажи она по-другому, я бы поверил. Но так у меня появилось подозрение, что она просто не хочет мне показывать другой путь. Любопытство от этого задумало бунт. Вряд ли получится его долго сдерживать, но пока я не возразил и двигался следом, помогая по мере сил.

Временами лес редел и идти становилось проще. Пусть перерывы эти продолжались совсем недолго, мы всё же успевали перевести дыхание. А иногда ещё и обменивались парой фраз. В основном говорил я, а Таня односложно отвечала и попутно прислушивалась к неестественной тишине.

Моё сомнение в том, что дорога только одна укрепилось окончательно. Мы шли по дуге и теперь развернулись параллельно берегу. Неужели так сложно было пройтись дальше по песочному пляжу и потом напрямую до заветного дерева? К чему обходить стороной чуть ли не четверть острова? Я чувствовал, что Таня скрывает что-то важное и решил обратный путь пройти именно так, как мне казалось правильным.

Наконец деревья стали укорачиваться, постепенно свелись к молодой поросли, а потом и вовсе опустились чуть ниже колена. Стали неотличимы от сочной травы.

То же дерево, к которому меня вела Таня, росло в самом центре поляны. Непомерно огромное, с толстыми, массивными ветвями и густой тёмно-зелёной листвой. А среди зелени краснели крупные плоды.

Я не видел движения в его кроне. Ветру как-будто было не под силу тронуть листья и заставить их колыхаться. Да и небо выглядело отсюда особенно безжизненно. Словно всё здесь написал художник. Мастер, безусловно, но жизнь вдохнуть в свои полотна он не мог. Потому только пейзаж застыл навеки и ни природа, ни время не могли добраться к нему.