Илья Тамигин - Узел судеб. Полусказка

– Не надо… Зачем… – растерянно забормотал Антон, пытаясь вернуть деньги, но цыганка спрятала руку за спину и отступила на шаг.

– Надо! А то не поможет! – веско заявила она.

– А… что с ним? – несмело поинтересовался «хороший человек».

– Порча, – понятно и, вместе с тем, непонятно объяснила представительница загадочного народа и повернулась, чтобы уйти, но тут неизвестно откуда возник милицейский сержант.

– Стоять! – рявкнул он ей и повернулся к Антону.

– Что, парень, на деньги развела? Много за гаданье заплатил?

– Нет… Она сама мне червонец дала…

Сержант выпучил глаза:

– Не, правда, что ли?

– Ага…

– Ну, блин, первый раз такое слышу!

Цыганка уже исчезла в толпе, и несостоявшийся студент сел в подошедшую электричку. Народу было много, поэтому пришлось ехать стоя. В тамбуре. Со всех сторон давили рюкзаки дачников, чья-то сумка удобно устроилась на ноге, плюща стопу чугунным прессом. Но, несмотря на эти неудобства, настроение почему-то улучшилось. Мысли крутились и вращались вокруг произошедшего. Ребёнку явно получшело. «Но, почему я?»

Ответа так и не нашёл.

Через три дня Антон услышал, как директор ГОРОНО поздравил по городскому радио всех молодых электронцев, поступивших в высшие учебные заведения и техникумы. Среди перечисленных был и Алёха Гремин, поступивший в Университет! На Мехмат!

Чванился новоиспечённый студент по этому поводу страшно! Ходил, задрав нос и свысока глядя на встречавшихся одноклассников. Столкнувшись с Антоном в гастрономе, сделал скорбное лицо:

– Облом, а, Филин?

– Ага, одного балла не хватило.

– Ничего, Филин, не расстраивайся! На следующий год поступишь! Только, подготовься получше, в смысле, старайся сильнее! – и Алексей покровительственно потрепал парня по плечу, что нашему несостоявшемуся лингвисту настроения не улучшило.

Антон, вообще, аж заколдобился от этих слов, ибо их произносили все, начиная с родителей и кончая малознакомыми людьми. Язык распух объяснять, что второй попытки не будет, так как весной в армию заберут.

Надо было устраиваться на работу. Не груши же околачивать до призыва? Однако выбор вакансий для человека, не имеющего квалификации, был не велик, а, скорее, скуден. Санитаром в медсанчасть Антон не захотел. Мыть полы, таскать носилки… Учеником слесаря в мехмастерские – тоже, хотя там и обещали приличную зарплату (110 рублей!) и первый разряд через полгода. Можно было устроиться шофёром, в ДОСААФе выучили водить авто, но опытные люди отсоветовали: новичкам всегда дают старьё, под машиной лежать придётся больше, чем ездить. Не, что делать-то, люди?

Отец созвонился со своим товарищем, физиком-электронщиком Дмитрием Радомировичем Кулешовым, заведующим Расщипахой. Они дружили на почве охоты, вместе ходили на уток, вальдшнепов и рябчиков, а также других, более серьёзных зверей. Однажды у изготовившегося к схватке с кровожадным монстром Кулешова соскочила с валенка лыжа. От неожиданности он потерял равновесие и упал, больно стукнувшись плечом о корень сосны и выронив ружьё. Тут бы ему и конец от клыков и когтей разъярённого горностая, но спас Пётр Сидорович: залпом из двух стволов тяжело ранил зверюгу, а затем добил рогатиной в сердце! С тех пор дружба ещё более укрепилась, и Кулешов не счёл себя вправе отказать своему спасителю в пустяковой просьбе посодействовать сыну устроиться на работу.

Дмитрий Радомирович пришёл в гости, поздоровался с Антоном за руку и внимательно посмотрел в глаза.

– Хочешь к нам, в фелектронку? Парень ты, вроде, сообразительный, расторопный. Будешь физиком? Мне лаборант как раз нужен.

Антон слегка замялся. Физиком он себя никогда не ощущал.

– А что делать надо? – уклончиво поинтересовался он.

– Ну, что делать… Как говорится: подай, принеси, пошёл вон. Или следить за приборами и делать пометки в журнале наблюдений.

Антон решил, что такая работа вполне годится, чтобы перебиться до армии, и кивнул:

– Согласен!

– Ну, вот и хорошо! – улыбнулся Дмитрий Радомирович и радостно потёр руки, – Не пожалеешь. Зарплата не бог весть, какая, всего 75 рублей, зато с надбавкой за вредность и секретность до сотни доходит. И коллектив у нас хороший, дружный. Завтра приходи в отдел кадров.

Филин младший написал заявление о приёме на работу лаборантом, заполнил анкету, написал автобиографию, отдал вместе с шестью фотографиями кадровику с чекистскими глазами и сизым носом и принялся ждать. Приказ о принятии себя на работу он прочёл и подписал через неделю, заодно дав подписку о неразглашении государственной тайны (а как же!). Всё это время его проверяли: не шпион ли, не диверсант ли, не вредитель ли? И, вообще, тот ли он, за кого себя выдаёт?

До проходной фелектронки было близко: пять минут на велосипеде или четыре остановки на автобусе третьего маршрута. Пешком – минут двадцать. Решил, что в хорошую погоду будет ездить на велике, а в автобусе – зимой. Но велосипед пришлось бы оставлять за периметром, вахта не пропускала, и Антон встревожился за его сохранность. Народ, как говорится, без креста, могут ключи из сумочки стырить, а то и колесо свинтить. Да и весь велосипед спереть не трудно: перекусил дужку замка – и прощай, верный конь! Так что, да здравствует ходьба пешком!

В первый день по просьбе Дээр, как называли шефа за глаза в отделе, Антону устроили экскурсию по Расщипахе и её окружающей среде. Гидом была красивая и яркая, при глазах с поволокой, дама лет тридцати по фамилии Кныш, а по имени – Зульфия Абрамовна. Она взяла новичка под руку и не отпускала от себя ни на сантиметр. Наоборот, старалась прижаться покрепче.

– А вот здесь, Антошенька, у нас главный распределительный щит! – показывала она наманикюренным пальчиком на сложное устройство, – А там – вентилятор-ветродуй, его мой муж обслуживал!

– Э-э… А сейчас? – спросил Антон, чувствуя себя неловко от жара её тела и резкого запаха духов «Каменный Цветок».

– Ой, сейчас Рыжиков на этом участке!

С этими словами Зульфия стиснула его руку ещё сильнее.

– А… ваш муж, он чего?

Зульфия тяжело вздохнула, и её большие выпуклые чёрные глаза заволокло слезами:

– Помер Опанасюшка два года назад…

– От вентилятора?! – ужаснулся Антон.

– Нет. Глисты замучили.

Экскурсия закончилась к обеду. Еда в ведомственной столовой Антону понравилась: дёшево и вкусно!

Так начался первый рабочий день.

Кира начала учёбу в музыкальном училище с поездки на картошку в деревню Шемякино. На целых две недели! Мама, узнав, разохалась:

– Ой, как же руки то? Не дай бог пальцы повредишь! А не то и ревматизм от холода заведётся!

Но девушке повезло: на собрании коллектива в день прибытия Эдельвина Яковлевна, куратор, изящно показала на Киру рукой (не пальцем!) и изрекла: