Илья Тамигин - Узел судеб. Полусказка

Кира не пошла в павильон. Она брела, куда глаза глядят.

«Ну, почему, почему он со мной так? И, причём тут Гремин? Подумаешь, прошлись под ручку! Нет, тут другое: он же теперь со Скокиной гуляет… и не только гуляет, а ещё и тискается. Перебежала дорогу, тварь развратная, увела моего Филина… Антошу! Теперь надежды нет… Эх, жалко, что нынче в монастырь нельзя уйти!»

Придя домой упала на кровать и дала волю слезам.

Отвезя документы в Институт Военных Переводчиков, Антон принялся готовиться к вступительным экзаменам. Времени было не так много: там начинали раньше, чем в гражданских вузах. Особенно пришлось зубрить историю. Когда был 2-й съезд РСДРП? А что на нём порешали? Или, скажем, цели и задачи Крымской Войны 1854 года. Чего добивались англичанцы с французами и турками от царя Александра? Нет, минуточку… Кто тогда царём-то был? Если Александр, то с каким порядковым номером? Срочно уточнить!

Пробелов было много, поэтому погулять было возможно только часок перед сном. Ну, ездил, конечно, по воскресеньям на озеро.

А с Кирой не встречался, не до неё было, да и дулся, вспоминая «дурака».

Кира держала экзамены в Институт имени Гнесиных (там конкурс был поменьше, чем в Консерватории).

Выслушав её исполнение этюда Прокофьева (играла на память!) экзаменаторша свернула верхнюю (усатую!) губу в трубочку. «На хоботок похоже!» – мысленно хихикнула Кира, но удержала на лице серьёзное выражение.

– Неплохо, как бы… Только, что у вас за техника старорежимная? Девятнадцатый век какой-то… Вы первый, пятый и третий палец так ставите, что аж с души воротит!

Кира обиделась, но, сдержавшись, вежливо объяснила:

– Я училась у Валентины Васильевны Шишкиной, заслуженного учителя РСФСР. Ей в этом году исполнилось девяносто лет. А Консерваторию она закончила в 1904 году…

Экзаменаторша развернула губу обратно и поставила четвёрку.

Остальные экзамены девушка сдала на пятёрки и была зачислена… на отделение народных инструментов!

– Ничего, доченька, не расстраивайся! – утешала её мать, гладя по голове, – Год отучишься на народных, а потом переведёшься на исполнительское!

Кира шмыгнула распухшим от слёз носом и нехотя согласилась с сим планом.

Первым экзаменом у абитуриента Филина А. П. была история. Вопросы попались лёгкие: татаро-монгольское иго и итоги первой мировой войны. И, вроде, всё правильно ответил, но…

– А какой город был столицей Золотой Орды? – спросила экзаменаторша, дама под пятьдесят со старомодной башней на голове, раскосая и сама похожая на татарку.

– Э-э… Так, они же кочевые были… Туда-сюда… Какая ж столица? – забормотал в смятении Антон.

– Ага, не знаете! Стыдно, молодой человек!

Тётка скривилась, как от уксуса, и задала следующий вопрос:

– Что было главным событием двадцатого столетия, произошедшим в результате империалистической войны?

Антон лихорадочно заскрипел мозгами:

«Во, валит, так валит! Что за событие такое? Да ещё главное? Может, мирный договор в Компьене? Конец войны и всё такое… Нет, не то… А что?!»

Молчание затягивалось и грозная историчка суровела на глазах.

– Неужели, тоже не знаете? – с оттенком презрения бросила она через губу.

– Нет… – вымолвил готовый разрыдаться Антон.

И тут проклятая азиатка громыхнула бортовым залпом бронепоезда, даже пороховым дымом запахло (на самом деле это Антон пукнул с испугу!):

– А Великая Октябрьская Социалистическая Революция? Разве она не была результатом первой мировой войны!?

– Ага, была… Действительно, главное событие! – убито подтвердил экзаменуемый.

Результат был провальным: три балла!

Приехав домой, Антон первым делом схватил энциклопедию и выяснил, что столицей Золотой Орды был город со смешным названием Сарай. На Волге.

– Во, блин! А в учебнике этого нету…

Вторым экзаменом был английский. Антон правильно ответил про герундий, написал десять неправильных глаголов во всех трёх формах (пришлось незаметно воспользоваться шпаргалкой, прилежно выцарапанной на гранях авторучки). Затем предстояло поговорить на тему «Москва – столица нашей Родины». Антон схитрил и принялся объяснять, что в Москве есть Третьяковская Галерея, а в ней висит картина Сурикова «Боярыня Морозова»… Далее он намеревался плавно соскользнуть на хорошо отрепетированную тему биографии и творчества Сурикова, но экзаменатор, ехидный старикашка в мощных очках, сразу прервал его:

– Про Москву, про Москву, пожалуйста, молодой человек! Про Третьяковку не в тему!

Специально выступление про Москву наш абитуриент не готовил. Промямлил что-то про Кремль, про Мавзолей… Беглость речи внезапно испарилась, косяком попёрли грамматические ошибки, произношение тоже зачахло. На вопрос, что собирались построить на месте бассейна «Москва», ответить не смог. Итог неутешительный: трояк.

На семейном совете было решено не продолжать, ибо даже с двумя пятёрками по оставшимся двум предметам шансов на зачисление не было никаких. Забрать документы и подать заявление в Институт Иностранных Языков имени Мориса Тореза, благо в военных ВУЗах экзамены проходили раньше на целый месяц. Антон документы, конечно, в Ин-Яз отнёс, но сомнения были большие, ибо конкурс там был выше, чем в Военных Переводчиков.

К своему громадному изумлению, он сдал все экзамены на четвёрки, а сочинение – на пять! Однако в списках принятых его не оказалось: не хватило одного балла!

В мрачном состоянии настроения Антон шёл по улице Горького к Белорусскому вокзалу. Сейчас на электричку – и домой… Родители, конечно, огорчатся, но переживут как-нибудь. А, вот, что дальше делать? Вспомнился стих: «У меня растут года, будет мне семнадцать! Кем работать мне тогда? Чем заниматься?» Да, в декабре стукнет восемнадцать, и весной призовут в ряды Красной Армии. Но, это же целых восемь, а то и девять месяцев! А профессии нет…

Полный раздумий, он ступил на привокзальную площадь. Обратный билет имелся, так что в очереди в кассу стоять не надо. Сколько там до поезда? Пятнадцать минут. Но, только парень собрался повернуть к платформам, как путь преградила дородная цыганка с чумазым младенцем на руках. Младенец жалобно плакал.

– Ай, молодой-симпатичный… – начала она нараспев.

Антон шарахнулся, ибо неоднократно слышал рассказы об обжуленных цыганками людях.

– Э, погоди, красивый, я не затем, о чём ты подумал! – воскликнула цыганка, – Вот, мальчика моего благослови! Положи ему на голову руку!

– Чего?! – обомлел парень.

– Того! Ну?

Переложив в левую руку авоську с продуктами, Антон коснулся ладонью лба малыша. Тот сразу перестал плакать и заулыбался.

– Вот спасибо-расспасибо! – растроганно вскрикнула мамаша и втиснула в руку Филина скомканную десятку, – Удачи тебе, хороший человек!