Ирина Бэйли - Навстречу Мэй

Тайлер не хотел думать о том, как его жена может так себя вести, находясь в положении. В последнее время ему казалось, что он ее совсем не знает. Эта женщина появилась в его жизни как цветное пятно на сером полотне неба, но теперь ему больше не симпатизировал этот цвет. Он казался неуклюжим и неуместным, а небо, напротив, не серым, а пастельно-голубым.

Тайлер налил шампанского и принес жене. Она резко схватила мужа за запястье.

– Посиди со мной, тигренок. – Она похлопала по дивану наманикюренной розовым цветом рукой, как будто отдавала команду хорошо надресированной собаке.

Тайлер послушно сел.

– Обними меня.

Тайлер послушно обнял.

– Поцелуй меня.

Больше всего на свете Тайлеру не хотелось целовать жену. От нее пахло сладкими удушливыми духами, перемешанными с алкоголем. Он почувствовал, как отвращение растеклось по его телу.

– Извини, – высвободившись, сказал он, – мне надо налить ч-ч-чаю.

– Чего налить?

Люсиль приподнялась на локти. Тайлеру не хотелось повторять, но он, пересилив себя, все же сказал:

– Мятный ч-чай.

– О, милый. – Лицо Люсиль приняло маску сострадания. – Ты снова начал заикаться? Что случилось?

Она взяла Тайлера за лицо, и он почувствовал на щеках прикосновение ее искусственных длинных ногтей.

– Говорила я тебе, что работа доведет тебя когда-нибудь до ручки! Вот, пожалуйста. Я так и знала! Тебе нужно больше отдыхать.

У нее никогда не укладывалось в голове, как такой красивый мужчина мог заикаться. В ее понимании это было несовместимо и несправедливо.

Он стоял перед ней, возвысившись, как скала. Сильное тело, мужественное, смелое лицо, крепкие руки. Из его глаз струились доброта и понимание. Он был недосягаем для нее, как рай для грешника.

– Все в п-порядке, – ответил Тайлер.

Люсиль демонстративно вздохнула и отпила половину бокала.

– Вчера в спа приехал бойфренд Вивьен, актер, про которого я тебе рассказывала. На этот раз он не показался болезненным. Наоборот, он выглядел здоровым, как бык. Играть солдата для него в самый раз. Кстати, именно он и уговорил нас поехать на тусовку. А мы, расслабленные и изрядно подпившие шампусика, конечно же, сразу согласились. Хорошо, что я не помню, как мы там веселились. Я не хожу в это место, потому что оно медом намазано для проституток. Они как мухи слетаются туда в поисках старых богатеньких папаш. Жалкое зрелище. Видел бы ты это. Их сразу слышно по акценту и видно. Короткие дешевые платья. Завлекающие декольте. Яркие щеки.

– Ты не хоч-чешь поехать на всю зиму на нашу виллу в Амальфи? – спросил Тайлер и зажег камин.

Оранжевое пламя вспыхнуло и заклубилось вверх невесомым вихрем.

– Почему ты спрашиваешь, тигренок? Хочешь от меня избавиться?

Слова Люсиль были шуткой, но на самом деле именно этого он и хотел. Точнее, не он, а ее любовник Бабкок.

– Зима не лучшее время здесь, ты же з-знаешь. Да и я буду з-занят новым проектом пару м-месяцев точно. Командировки, отчеты.

– Там такая скукотища!

– Возьми с собой новых друзей.

– Хорошая идея, дорогой. Я почему-то об этом не думала. Хотелось бы слетать куда-нибудь на острова, но акклиматизация доконает меня. Помнишь, какая огромная болячка вылезла у меня на подбородке после Сейшел?

Тайлер помнил, потому что Люсиль неделю не давала ему покоя, жалуясь на свой внешний вид, тем самым испортив ему послевкусие от отдыха.

– Да и кожа сохнет после долгих перелетов. Сколько нужно сделать уколов после такого отдыха?

Тайлер подумал, что после шампанского кожа сохнет гораздо больше.

– Но, пожалуй, ты прав, – сказала Люсиль и подошла к окну. – Поехать на несколько месяцев в Италию значит и загореть, и отдохнуть от этой лондонской серости и одновременно избежать дурацкого состояния акклиматизации. Как говорится, улететь вместе с птицами в тепло. А то они то и дело галдели вчера, пролетая в небе и оповещая об этом, когда мы были за городом. Я поговорю с Вивьен.

Она повернулась к Тайлеру.

– Ты помнишь, что скоро мы идем в театр?

– Помню.

– А как же Рождество? Оно уже через пару месяцев. Я думала отмечать его с тобой где-нибудь в заснеженной Австрии.

– Я приеду в Амальфи. Как раз к тому времени все будет налажено с новым проектом и мне будет необходимо развеяться.

– Давай куда-нибудь сходим, – построив предложение вопросительным порядком слов, утвердительно сказала Люсиль. – Голова почти прошла, и теперь я захотела есть.

– Я немного у-устал.

– Да брось, тигренок. Я знаю, что ты сегодня можешь еще и марафон пробежать. Посмотри, какой ты крепкий.

И он действительно мог пробежать марафон. И действительно, он чувствовал себя крепким.

– У-у, какой ты сильный, – призывным голосом и почти шепотом сказала она. – Я хочу тебя прямо здесь и сейчас.

Люсиль подошла к мужу и, не давая ему налить чай, начала трогать его тело. А вот этого он как раз не мог. Мысль о том, что ему придется когда-нибудь лечь с женой в постель, сразу отнимала силы. Он чувствовал себя обесточенным. Он не понимал, для чего она это делает, в какую игру играет и есть ли в этой игре правила. Для чего она притворяется, что хочет его? Зачем унижает себя связью с таким подлецом, как Шон, который даже не смог по-мужски справиться с ситуацией.

«Неужели я сам ее на это толкнул, – думал Тайлер. – А кто же еще? – приходил мгновенный ответ. – И теперь я понесу наказание за это. Я приму ее ребенка и дам ему все, что смогу, точно так же, как мне когда-то дала Джемма».

Люсиль поставила бокал и плавными движениями сначала убрала с плеч тонкие лямки платья, а после позволила ему соскользнуть вниз по стройному телу. Она распустила волосы, и они белыми каскадами заструились по розовым, гладким плечам.

Взгляд Тайлера скользнул по ее животу, как будто ожидая найти ответ на свой вопрос, и, не увидев ничего подобного, он тут же отошел от нее и сел за стол, уставившись в телефон.

– Куда ты хочешь пойти? Я забронирую столик.

Люсиль с недовольным лицом и надутыми губами снова надела платье.

– Мне все равно. Главное, чтобы там было вкусно и много дорогого шампанского.

Оливия и Зак медленно шли по набережной Темзы. На противоположной от них стороне вдоль берега плавно покачивались на воде разноцветные пришвартованные лодки. На их длинных вытянутых носах выглядывали маленькие блестящие окна. На некоторых из них, возле кабин, похожих на голову, развевались британские флаги.

Пушистые деревья, не желая обнажаться, победно горели алым и бордовым. На чистой мостовой, словно аппликацией, были приклеены желтые и коричневые листья. Изредка раздавались истошные крики чаек и треск от сорок.

Мимо пробегали, то замедляя, то ускоряя темп, бегуны в облегающих шортах до колен и женщины с повязками на голове и большими наушниками. Прохладный воздух пахнул преющими листьями и илом. На синем небе, закрывая солнце, танцевали лохматые облака.