Сергей Калинин - Там, где твое завтра

Этот урок был одним из первых в цепи познания жизни. Оказалось, что даже те, кому доверять нужно по умолчанию, умеют замечательно, непринужденно и очень даже неожиданно врать. Ответ лишил не только дара речи, но и развеял некоторые детские заблуждения о нравственном облике учителя. Вечером, прогуливаясь около школы, я безумно хотел швырнуть в окно физички камень, но храбрости так и не хватило. Через неделю это сделал кто-то другой. Справедливость пыталась пробиваться даже такими, совсем не стандартными методами.

В аттестате красовались две тройки. К физике добавилась русская литература, что стало сюрпризом даже для меня. Увы, сотни прочитанных книг не помогли написать сочинение без ошибок. Еще одна аксиома о том, что много читающие люди пишут без ошибок, мною была опровергнута окончательно и бесповоротно. Судя по тому, как начинался жизненный путь, моя миссия заключалась в том, чтобы из чего-то правильного и логичного создавать исключения. По словам папы, провал был полный и окончательный. На семейном совете решили единогласно: поступать нужно на «Промышленную электронику». Специальность перспективная, для парня в самый раз. Но, как оказалось, даже физику я учил напрасно. Уже на первом экзамене по математике случился конфуз в виде двойки. Вступительная кампания оказалась завершенной, не успев толком и начаться. Что делать дальше, не знал даже папа. Странно, но только когда я оказался в полной заднице, мне разрешили думать самому. Мой мозг еще не создал теорий, которые однажды составят платформу мировоззрения, но почему-то в памяти плотно зафиксировалось понимание того, что, когда все совсем хреново, спокойствия и покоя чуть больше, а советов несоизмеримо меньше.

– Пойду в училище. Если по профильной специальности красный диплом получить, то направление дадут. Как-никак дополнительный балл. А там еще раз поступать буду. – Я неожиданно почувствовал, что вот сейчас действительно завелся. Злость это была или задетое самолюбие, уже не имело значения. – Стипендия опять-таки будет. На курсы запишусь подготовительные. За год подготовлюсь.

Ситуацию сгладило и то, что никто из ближайших друзей никуда не поступил. В заочном соревновании родителей за самого умного сына вышла ничья. Это то, о чем не принято говорить, а если и говорят, то делают беззаботный вид, словно шутка у нас такая:

– Как там ваш Вася?

– Не повезло нашему Васе. Пролетел мимо МГИМО.

– Эх, а наш Петя учил-учил, а тоже не повезло. – Примерно так мог бы выглядеть этот диалог, и оставался лишь один вопрос: «Какая радость больше – собственный успех или неудача соседа?» В данном случае в пролете все, а потому эйфории ни у кого не прибавилось.

Ничто так не объединяет, как общая неудача. И Славик Казанцев, и Женька Тороп, друзья детства и соседи по старому району, где сейчас жил дед и куда семьей перебирались на лето, когда начинался дачный сезон, оказались в точно таком же положении. Узнав, что я уже подал документы в училище на электромеханика, вопрос «Что делать?» у них автоматически отпал.

В училище пришлось удивиться еще разок: в группе из двадцати трех человек – три медалиста и шестнадцать человек без троек в аттестате. Балл моего аттестата был третьим с конца. Конкуренция даже здесь оказалась нешуточная. Столько красных дипломов училище не потянет. «Черт возьми, наверное, ход моих мыслей слишком банален, раз уж опять оказался в толпе неудачников с такими же надеждами и планами», – мысленно я уже видел, как весь этот коллектив сидит на вступительных экзаменах того же института. Но где-то в глубине души все же понимал, что соревноваться нужно не с ними, а с самим собой.

Много лет спустя, пытаясь восстановить в памяти этот год, я с грустью сделал вывод – жизнь давала уроки, которых вполне могло бы и не быть. Месяц, проведенный в колхозе на уборке картошки, недвусмысленно дал понять, что трудоспособность и ответственность еще не гарантируют премию. Ее получили те, кто умел быть на виду и кто смог понравиться преподавателю нашей группы. Это даже не правило – это почти закон, по которому строится работа государственного предприятия, но в то время поверить в это было невозможно. Тогда этот факт показался случайностью. Воспитанный на идеях социализма, справедливости, равенства и веры в то, что завтра может быть только лучше, чем вчера, я пусть и расстроился, но вскоре забыл этот неприятный эпизод.

Отличники и толпа хорошистов не впечатляла. Они, как это бывает не так уж и редко, оказались дутыми и производились в школе для статистики и показателей. Уровень их знаний запредельным не выглядел, а порой вызывал смех. Но даже на их уровне держаться было тяжело. Можно было бы сказать, что этот год я как никогда сидел над математикой и физикой, забросив книги и практически не подходя к телевизору. Я таскал учебники повсюду, стараясь не терять ни минуты. Но и этим гордиться не стоило. Нужно было «всего лишь» проявить эту настойчивость год назад, и теперь все было бы иначе.

Год учебы в училище отложился в памяти серым пятном. Есть такая жизнь, которую очень сложно назвать жизнью. Ты что-то делаешь, ешь, спишь, читаешь одни и те же книги. Ты понимаешь, что все это не твое, что не так представляешь ты свою жизнь, и что кто-то ждет принца на белом коне, а ты в лучшем случае тянешь на оптимиста на белом унитазе. Глубоко внутри сидело стойкое убеждение, что на этой станции сходить не стоит, и во что бы то ни стало, пусть и в последнем вагоне, но ехать нужно дальше.

В жизни каждого из нас найдется момент (кто-то назовет это скелетом в шкафу), вспоминая который хочется закрыть глаза, пригнуться и представить, что это был не ты. До получения диплома оставалось совсем немного, и смешной предмет «политология» неожиданно грозил испортить все усилия. Я учил из последних сил темы, которые оказались неожиданно сложными и полными нелогичной пустоты. В который раз приходили мысли, что преподаватель несправедлив, но это опять-таки не могло служить оправданием.

– Не знаю. Я учил, но опять четверка. Хочу сейчас пару рефератов написать, схожу в читальный зал. Может, найду тему поинтереснее. – Разговор с мамой происходил на кухне. Я как раз пришел из училища и сел обедать.

– А как Славик? – Оценки друзей маму интересовали всегда.

– Ему пять. – Я уставился в тарелку с супом. – Ему тоже хотел четверку поставить, но Славик выпросил пятерку. Он и на дополнительные вопросы не ответил. Мямлил что-то. – То, что друг получил оценку лучше, особого значения для меня не имело, но мама видела ситуацию несколько иначе, и, что самое грустное, я это понимал.

– Вот! Славик выпросил! А ты? Ты не мог? Языка нет? – Мама бросила мыть посуду и возбужденно махала руками. – Все могут! А ты ничего не можешь сам!