Владимир Стрельцов - Низвергая сильных и вознося смиренных. Kyrie Eleison

Гуго, не ответив на его слова, покинул комнату, оставив родню в лёгком недоумении. Однако очень быстро он вернулся, держа в руках склянку с какой-то зеленоватой жидкостью.

– Яд!? Вы дали ему с собой яд?

– Что вы, мои благородные родственники! Это абсолютно безвредный и даже полезный сок растений, произрастающих в далёких африканских землях, находящихся за пределами Великой пустыни. Говорят, что эти растения обвиваются вокруг деревьев, как змеи. Мазь из листьев этих змеевидных растений помогает от лихорадки и избавляет от кожных язв. По легендам местных племён, сок этих растений продлевает жизнь, у регулярно пьющего этот сок с течением времени улучшается мужская сила, поднимается настроение, проясняется разум, укрепляется работа сердца 20 20 Речь идёт о растениях из рода строфантусов. . Если только не… – и тут Гуго сделал многозначительную паузу.

– Если только что? – почти в один голос вопросили Бозон и Манассия.

Гуго понизил голос до шёпота.

– Любой принявший это снадобье должен воздерживаться от вина до следующего дня. Даже один кубок вина, выпитый вслед за этим соком, приведёт к скорому апоплексическому удару. Две таких склянки мне подарил этот самый отшельник, а сам он получил их от другого старца, который прибыл из африканских земель. Выпивая эту жидкость, поневоле будешь держать себя в строгости и сторониться доброго вина. Ещё две склянки отшельник повёз в Рим – по одной для преступника, надевшего на себя тиару, и его мерзкой блудницы.

– Вы испытали эту жидкость на ком-нибудь при своём дворе? – Бозон был человеком любознательным.

– Да, и святой старец не солгал. Меня радует, что вы задаёте мне подобные вопросы, мой брат. И знаете почему?

Бозон пожал плечами.

– Потому что эту склянку я отдам вам. В подарок для наших сводных братьев.

Лицо Бозона побелело от испуга.

– В чём дело, мой дорогой брат? Вы рассчитываете получить Тусцию 21 21 Тоскану. , оставаясь чистеньким и вешая грехи на других? Помилуйте, я перед вами распинаюсь в предстоящих, возможно, смертных грехах, которые собираюсь взвалить на себя, ибо не уверен, что небеса одобрят мои действия, а вы? Вы послушно и даже как-то радостно всё это время кивали мне головой, а теперь вас прошиб холодный пот от одной только мысли, что вам надлежит рискнуть?

– Простите меня, брат мой. Вы абсолютно правы. Но… на это нелегко решиться, – сказал пристыжённый Бозон.

– Если вы уговорите Гвидо и Ламберта добровольно отдать вам графство Тусцийское, а самим уйти в монастырь, то я, так и быть, в обход моих наследников подарю вам короны Италии и Бургундии. Или, может, у вас есть ещё какие-нибудь идеи?

– Вы абсолютно правы, Гуго, – повторил Бозон, и король смягчил остановившийся на нём полный пламени взгляд.

– Времени у нас нет, брат мой. Можете предложить это снадобье любому из братьев, но лучше Гвидо. Именно он сейчас восседает на графском троне, а кроме того, для нашей красавицы весть о смерти мужа станет ещё одним ударом, после которого она не поднимется, даже если останется жива. А вот если вы не постараетесь или трусливо промедлите, то после Крещения появится ещё один наследник Тусцийского графства, и тогда вы можете забыть о нём навсегда. Думайте и решайте. Вы должны быть одновременно смелы, быстры и расчётливы.

Манассия и Бозон согласились с королём, не удержав, однако, тяжёлых лицемерных вздохов.

– Ближайшие два месяца решат нашу судьбу на годы вперёд. Мы сильны тем, что мы семья. Крепкая семья. Они же все разъединены, и каждый думает только о себе. А я думаю о вас, Бозон, и о вас, Манассия, и хочу устроить вашу судьбу так же благополучно, как и судьбу вашего племянника и брата Теобальда Сполетского.

– Хвала вам, государь! Мы служим вам! – воскликнул Манассия, и Бозон также не замедлил к нему присоединиться.

– Ну а теперь, друзья, пожалуйте вернуться за стол. Нас ждут радости души и сердца! Эх, дорогой племянник, не делайте такое оскорблённое лицо, вы сами выбрали свой жизненный путь. Так что вам к молитвам, а нам уж с вашим дядей разрешите отдохнуть в объятиях Вакха и Венеры, – сказал Гуго и расхохотался, увидев, как смиренный епископ при упоминании языческих имён начал осенять себя знамением.

Очередной ночной кошмар пробудил Розу от сна. Явь оказалась не лучше забытья, она увидела, что лежит под грубым, залитым вином столом, в окружении пьяных мужских и женских тел. Память безжалостно напомнила ей все обстоятельства вчерашнего омерзительного вечера. Вернувшись с каких-то переговоров, её новый хозяин быстро позвал её к себе за стол, где помимо них продолжил свой ужин его родной брат. Гуго очень скоро догнал по своему состоянию большинство своих гостей и, придя в необыкновенное возбуждение, начал грозить всем своим умозрительным недругам, очевидно проплывающим где-то в притолоках приёмной залы. Затем – какая беда! – его внимание переключилось на неё, Розу. Потребовав внимания гостей, он выволок её за волосы к пиршественному столу, сорвал все её одежды, заставил вскарабкаться на стол и встать там на четвереньки. Все благородные сеньоры повскакали со своих мест и окружили её, отвешивая комплименты, на которые только их пьяное сознание было способно.

– Позвольте представить вам, мои дорогие друзья! Сенатрисса великого Рима, герцогиня Сполетская, маркиза Тосканская, её беспутное высочество Мароция Теофилакт! – кричал Гуго.

Многие рыцари подняли гогот и одобрительно кивали головой, и в самом деле находя сходство Розы с какой-то неведомой ей сенатриссой.

– Да, да, друзья! Вы можете смеяться и говорить, что я пьян. Конечно, это не она! Но кто из вас сомневается, что настанет тот день, когда она вот так же будет стоять в этой позе перед вами и умолять вас взять её. Ведь ты умоляешь? – Гуго наклонился к ней и больно скрутил в узел её волосы.

– Да, да, мой кир, умоляю, – поспешила ответить Роза, чувствуя как десятки липких рук бесстыдно шарят по её телу.

Однако Гуго, на её счастье, видимо, оказался довольно брезглив и посему быстро пресёк нахальные домогательства вассалов. Своей вещью может распоряжаться только он – либо другой, но по его личному разрешению. Так заявил король.

Гости несколько разочарованно потянулись к своим местами, однако король вновь завладел их вниманием. Также взобравшись на стол, он встал перед Розой, приподнял её за волосы и, вновь поставив на колени, заставил ублажать себя.

– Вот так я сделаю и с тобой, римская шлюха! – закричал он, к новому восторгу своих вассалов.

Поведение своего короля гости расценили как сигнал к освобождению от всяких приличий, и вскоре все пространство пиршественной королевской залы заполонила дикая оргия, достойная времён Мессалины. Роза пыталась, как могла, заслужить признательность короля, несмотря на то, что тот время от времени лил ей на голову вино и всё выкрикивал какие-то угрозы и ругательства по адресу неведомой, но, очевидно, сильно досаждавшей ему Мароции.