Марк Эллингтон - Сон в летнюю ночь. Черновик

О, Боже, что думает обо мне этот жалкий беспринципник? – Я пойду с ним куда угодно и буду делать что угодно, ради хорошей оценки? Если это так, то он сильно ошибается, я никогда не пойду на такие провокации, пусть делает, что хочет – ставит двойки, колы, незачёты, да хоть из института выгоняет – мне всё равно. Меня не так уж просто сломать, пусть имеет ввиду.

Как только Энни пришла домой, она поняла, что забыла свой телефон дома, но, когда она это поняла было уже слишком поздно. Телефон буквально разрывался от звонков Люка.

– Только не это, Люк, сейчас опять вынесет мне весь мозг своей ревностью. Когда мы только начинали встречаться, он таким не был. Он был весёлым, хорошо шутил, с ним было так легко, а сейчас что? Я вижу перед собой какого – то бледнолицего Отелло в очках. Похоже эти отношения перестали делать меня счастливой, они держат меня, как электроошейник, не давая спокойно вздохнуть, куда бы я не пошла – везде эти разряды, пробирающие до мозга костей, в лице нравоучений Люка. Наверное, нужно найти замок этого ошейника и расстегнуть, и именно не ослабить, а снять, скинуть, если нужно будет, даже разрезать, лишь бы снова ощутить этот вкус вожделенной свободы. Чтобы жить, а не существовать, чтобы играть и побеждать, ведь я здесь не просто для участия.

В тот вечер я так и не перезвонила Люку, ибо я не обязана оправдываться за каждый свой шаг – я сняла ошейник, теперь и навсегда, я – свободна, свободна от всей этой рутины, игра начинается.

Небо этим утром было какое – то необычно голубое, с оттенком желтизны, охры, песка, заката, где – то на побережье андаманского моря. Это был цвет сепии, цвет ностальгии давно минувших дней, не покидало ощущение того, что ты будто бы попал в чью – то старую фотографию, сделанную на фотокор.

Птицы также пели свои серенады, машины летели по трассе, продавец в цветочном магазине напротив Института Общественных и Математических наук сидел за прилавком в ожидании покупателя, офисные работники торопились на обед в ближайшее кафе, влюблённые парочки прогуливались за ручку вдоль озера, а кто – то шёл с покупками из магазина. Только небо было другим, не таким, как всегда.

Воздух был по – осеннему свежий несмотря на то, что на календаре красовался май, но в то же время какой – то тяжёлый и липкий, как мёд. В нём царило такое необычайное спокойствие и умиротворение и кажется такой день уже ничего не сможет испортить, но именно в такое время и происходят самые неожиданные вещи, не правда ли?

– Вот какая странная вещь – психология, вроде бы нас должны учить тому, как видеть человека насквозь, как буквально, читать его мысли, чтобы было проще разобраться в проблеме. А по факту нас просто учат каким – то бесполезным терминам, по типу «Что такое перцепция?», «Что такое апперцепция?», разве знание этих понятий так важно в нашей профессии? Нет, я понимаю то, что психолог должен быть образованным и хорошо разбираться в области своей специальности, но в первую очередь он ведь должен быть человеком – верно? Человеком с большой буквы, добрым и честным, с нотками альтруизма, он должен любить свою профессию – раствориться в ней, только тогда он сможет помогать другим людям с их проблемами. Ибо психолог, который относится к своей работе и пациентам халатно и неискренне может только усугубить и без того нарушенную психику человека, ну а как вы думали? Люди с хорошим психическим здоровьем не нуждаются в посещении психолога. А теперь, я начинаю задумываться – «Смогу ли я быть хорошим психологом?» … (и тут Энни пришлось прерваться в своих размышлениях – её кто – то окликнул).

– Энн, стой! Энн, Энн!

– О, Господи, зачем так пугать? Вы, что хотите, чтобы меня прямо здесь Кондратий хватил, да, прямо посреди этой прекрасной улицы? Что вам от меня нужно?

– Нет, нет! Извини, просто боялся, что ты не услышишь? Как – то неудобно в пятницу получилось, правда, Энни? Я думаю, ты сейчас обижена на меня, но мне вовсе не хотелось тогда задеть твои чувства. А пойти со мной на премьеру в театр я предложил без единой задней мысли, просто билеты пропадали и мне показалось, что ты будешь не против, но видимо всего лишь показалось.

– Хорошо, хорошо, я не держу на вас обиды мистер Делонг, все иногда ошибаются. Да и я не злопамятная вовсе.

– Прости меня ещё раз, и в знак примирения, могу я угостить тебя кофе?

– Кофе? Ахах, да можете, если оно, конечно, не отравлено. Хм, знаю, знаю, у меня плохой, чёрный юмор, ну с этим ничего не поделать.

– Да брось, юмор подобного типа называется – сарказм, и в нём нет ничего плохого. Разве только, что не каждому дано владеть им и понимать его. Ну это так же, как быть императором: либо у тебя есть способность управлять другими людьми и в твою честь возводят памятники и называют города, либо тебя свергнут в одночасье и казнят на центральной площади.

И вот Элиот протягивает стакан с напитком своей ученице, Энни с безмятежно спокойным выражением лица делает глоток, не имея никаких подозрений, абсолютно никаких, ведь он говорил так убедительно, так искренне и легко, что сложилось впечатление, будто мистер Делонг никогда и ни за что не сможет причинить мне вред. Правда, ведь не сможет? Ведь не сможет? Не сможет? Сможет?..

Эти мысли, как радуга после дождя, на мгновение появились у Энн, вызвав какие – то странные чувства эйфории и беззаботности, притупив все остальные эмоции.

А потом. Потом она упала – бессознательно и безропотно, выронив из рук стакан с кофе и потеряв какой – либо контроль над собой. И всё могло бы закончиться весьма печально, если бы Элиот вовремя не поймал Энни, иначе упала бы она на холодный каменный тротуар.

– О, Боже, я не могу поверить, это какое – то наваждение, сновидение, галлюцинации, мираж! Такого не может быть в реальности. Энн, лежит на заднем сидении моей машины, так близко, что я даже слышу её дыхание и могу видеть в зеркало заднего вида, как её красивые, слегка волнистые тёмно – русые волосы постепенно спадают на бледно – розовое лицо, светло – пунцовые, немного кровавого цвета губы. Как красиво на свету сияет её белая, как мел кожа… Пусть она без сознания, пусть под сильными транквилизаторами, но здесь, со мной и сейчас. Зачем я это сделал? Как я решился на такое? Где, чёрт возьми, моя совесть? Зачем я подсыпал Энн в кофе такое жёсткое снотворное? Надеюсь, я не переборщил с дозой. Главное, чтобы по пути не встретилась полиция, поэтому нужно немного поднажать. 120 километров? Мм, так уже не плохо, надеюсь ни один фонарный столб не пострадает, и Энн не проснётся раньше времени, хотя… Кто просыпался после шести таблеток Мелатонина раньше, чем через десять часов? Кто – нибудь знает такого человека? Я нет.