Ричард Брук - Охота на носорога

– Да, миледи, это здесь… Штерн в основном занимался ганноверами и кобами, на них и сделал состояние, но вот уже лет семь как разводит английских скаковых… и по-моему, они ему дороже собственных детей. Я и не сосчитаю, сколько кубков он с ними выиграл.

– На гладких скачках (2) – два только за этот год, в Дарби и в Оуксе. С жеребцом по кличке Буше, вороной масти…

– Совершенно верно, мисс Мэг! Буше, вороной, гордость мистера Штерна. На первых скачках был «темной лошадкой», теперь же у него котировки фаворита, он стал настоящей знаменитостью.

– Да, – огорченно заметила Маргарет. – Никогда бы не подумала, что он станет настолько серьезным конкурентом для папиного Черного Алмаза, но это непреложный факт…

– Ааааа, так это тот самый конь, которого хотел купить лорд Чарльз? – вмешалась Пиа, чтобы показать, что следит за беседой, и Мэг кивнула:

– Да, это он… жаль, что мистер Штерн не желает и слышать о сделке.

– И напрасно… выгодная продажа Буше помогла бы ему поправить дела куда вернее, чем рискованная игра на бирже.

– Вот как, значит, дела его в самом деле плохи?

– Увы… потому он и согласился продать мне Юпитера, а Роковую леди – лорду Саутгемптону, но с Буше пока не готов расставаться. – охотно пояснил Кроу и притворно вздохнул. Он сам втайне рассчитывал приобрести лучшего жеребца этих конюшен, но мистер Штерн оставался непреклонен в своем решении не продавать чемпиона.

Ни с одной другой женщиной Кроу не стал бы даже в шутку обсуждать подобные темы, да и само упоминание племенной работы и денег было вульгарным и нарушающим приличия, но Маргарет Гилфорд была исключением из правил. Помимо того, что она отлично ездила верхом и принимала участие во всех конных развлечениях Суррея и Хэмпшира, допустимых для дам из родовитых семейств, даже в подобиях спортивных пари, такого знатока лошадиных пород, их особенностей, отличий и аллюров, было еще поискать… А сверх того, Маргарет разбиралась в ценах на лошадей и знала, на что следует обращать внимание при выборе и покупке, что казалось Клэйтону уж совсем невероятным для представительницы слабого пола.

В глубине души он радовался, что Пиа Буршье, лучшая подруга мисс Гилфорд, вот уже третий месяц помолвленная с ним, не отличает рыси от иноходи, мышастой масти от крапчатой, не знает, где у лошади бабка, а где – репица, и в любом случае похвалит его подарок, даже если требовательная Мэг обнаружит у жеребца какие -нибудь скрытые изъяны.

«Лишь бы этот Лэндсбери не оплошал, и в самом деле заездил и подготовил Юпитера так же хорошо, как хвалился об этом в пабе…» – подумал Кроу и первым направил своего коня к въездным воротам.

Эдвард разобрал корду, отпустил ее на нужное расстояние, слегка прищелкнул языком, привлекая внимание тонконогого гнедого жеребца с белым лбом, и скомандовал:

– Рысь! – жеребец всхрапнул и пошел по кругу ровным, нетрясским аллюром… влажный песок манежа ворчливо поскрипывал под тщательно подрезанными, начищенными копытами.

– Молодец, мальчик! – одобрительно сказал берейтор; стоя посередине тренировочной площадки, он неспешно следовал за движениями своего подопечного, и опытным глазом экзаменатора оценивал успехи ученика.

Клэй дал ему очень мало времени на объездку и подготовку Юпитера для молодой дамы, а учитывая характер и темперамент жеребца, прозванного конюхами «хвостатым чертом» – не дал вовсе. Правда, обещал заплатить тройные премиальные, и Эдвард не стал чиниться, деньги, как всегда, были ему остро нужны. Щедрость Клэя позволила бы закрыть все месячные расходы, получить у Штерна неделю отпускных и съездить в Шотландию, в горы… эта мысль подстегивала его, пока он день за днем, часами работал с Юпитером сперва в «бочке», потом в закрытом манеже и на плацу, и, наконец, в полях, прилегающих к угодьям конезаводчика.

Было сложно, временами настолько сложно, что Эд, поднимаясь с земли, всерьез подумывал, не бросить ли вообще берейторство ко всем чертям, и не найти ли занятие поспокойнее, более подходящее для джентльмена из приличной, пусть и очень небогатой семьи. Например, службу в банке, или в юридическом бюро «Эддингтон и сыновья»…

Подышав и выкурив сигариллу, он снова брался за дело, отлавливал Юпитера, взлетал к нему на спину, и с каждым разом жеребец становился все более послушным, предсказуемым, прыгал все собраннее, шел все ровнее…

– Шаааагом… вот так… – Эд позволил коню немного пошагать, снова отдал команду рысить, поднял в галоп – и в этот момент боковым зрением заметил Кроу, подошедшего к манежу в компании двух дам и слуги в ливрее.

Все четверо остановились снаружи, у заграждения, как обычные зрители, Клэйтон начал что-то говорить своим спутницам, они с любопытством слушали и, к счастью, не проявляли желания сразу же вбежать в манеж и помешать тренировке. Лэндсбери порадовался этому обстоятельству и продолжал заниматься с Юпитером, как ни в чем не бывало…

Ему не впервые приходилось работать на виду, под любопытными или придирчивыми взорами гостей конезавода – людей самого разного ранга, от торговцев до герцогов, и он не сомневался, что со стороны выглядит вполне пристойно. И все же сердце стало биться быстрее обычного, может, потому, что через четверть часа ему предстояло сдать экзамен на мастерство берейтора.

Эдвард не сомневался, что спросят с него по полной и оценят строго: как-никак, постоянно ездить на Юпитере предстояло будущей миссис Кроу. А все ошибки неопытной всадницы непременно зачтутся берейтору…

Здравый смысл требовал опередить события и сразу сказать, что лошадь еще недостаточно хорошо заезжена, что требуется по меньшей мере две дополнительных недели, чтобы должным образом закончить подготовку, и неделя частных уроков, чтобы исключить неприятные неожиданности на прогулках без его присутствия. Но гордость Эдварда всегда была сильнее здравого смысла, и он решил не праздновать труса, а действовать по обстоятельствам.

Риск был не таким уж большим, если невеста Клэйтона окажется внимательной и терпеливой, и при первом знакомстве с Юпитером сделает ровно то, что посоветует берейтор, вместо того, чтобы кокетничать с женихом…

Нрав у гнедого «свадебного подарка» был скорее озорной, чем по-настоящему гнусный, упрямиться он начинал, чувствуя слабину, и Эдвард надеялся убедительно пояснить молодой даме, как, сидя в седле, следует достигать баланса чуткости и силы.

«Любопытно, которая из двоих выходит за Кроу – та, что в синем, или та, что в малиновом?» – мельком подумал он, но тут же урезонил себя за неуместный интерес, и больше не отвлекался от тренировки, пока не закончил ее через четверть часа.

– Мистер Лэндсбери! – окликнул его Клэй. – Доброго вам дня!