М. Нагорная - Потерянный рай. Роман

– А ты что стоишь? – обратилась она к Саше. – Садись-ка за стол.

– Нет! – почти вскрикнула, поднимаясь со своего места, Ольга Станиславовна. – Константина Витальевича уже не будет?

– Нет, Ольга Станиславовна, не будет.

– Покорми её на кухне. Ей вообще здесь не место.

Наконец угомонился, погас этот тяжёлый, очень тягостный для Саши день, полный неприятных впечатлений и огорчений, и только ночью под тёплым одеялом она смогла закрыться от этого чужого холодного мира, чужих людей, чужого дома, расслабиться и свободно расправить своё сжатое от колоссального внутреннего напряжения тело, скрыться в темноте от колючих неприветливых взглядов, перенестись в другие миры, в цветные яркие сны, утонуть в мягком благодушии выдуманных ею друзей и почувствовать себя защищённой в иллюзорных объятиях не существующего в реальном мире доброго и сильного божества. Острая тоска вдруг спазмами сдавила горло, и Саша тихо расплакалась. Очень скоро, отяжелевшая и уставшая от этого напряжённого дня, девочка уснула на мокрой от слёз подушке.

****

Первое время Саша не выходила из оцепенения и в обнимку со своей «тряпкой» (как презрительно высказалась про её куклу-клоуна Вера, делясь своими нелестными впечатлениями о девочке с Ольгой Станиславовной) весь день бессмысленно просиживала на своей кровати, съёжившись и сгорбившись, боясь лишний раз встать, даже сделать движение, а уж тем более свободно перемещаться по комнате, особенно в присутствии Жанны, которая сразу же обозначила её границы в этом помещении. Жалкий, затравленный дикий зверёк, забившийся в угол чужого дома, она вызывала у всех недоумение своей молчаливостью и скованностью и даже подозрение в слабоумии этим очень странным поведением.

Саша с большим трудом свыкалась с новой и совершенно непривычной обстановкой этого дома. Страшно смущало такое большое количество жильцов в квартире, особенно поражало наличие доселе невиданной ею прислуги, о которых она читала в книгах про дореволюционную жизнь и которые были только в домах презренных буржуев. Она боялась этого мира, этих людей, пасовала перед их наглостью и самоуверенностью, любое недоброжелательство, любая грубость повергала её в смятение, от малейшей обиды наворачивались на глаза слёзы, а тот страшный человек, на защиту которого она когда-то в своих мечтах так надеялась, спешено уехал куда-то заграницу, о чём, не переставая с нескрываемой завистью и восторгом, говорил Олег – тоже не понятный для Саши персонаж. Понять, кем и в каком родстве кому-либо он здесь доводиться, она так и не смогла.

Роскошь огромной квартиры со множеством дверей, с бесконечностью пространства и сложными лабиринтами комнат очень угнетала и подавляла Сашу, напоминая музей, где можно ходить только на цыпочках в мягких тапочках, говорить шёпотом и не дай бог случайно коснуться какого-нибудь экспоната, тут же раздастся возглас бдительной смотрительницы в лице Ольги Станиславовны или Веры: «Руками не трогать», даже на стульях Саше мерещилась предупреждающая надпись «Просьба не садиться». Старинная тяжелая мебель тёмных тонов, потемневшие с чёрным фоном старинные картины в массивных золочённых рамах, вазоны, вазочки, кувшины, маленькие изящные фарфоровые статуэтки на подставках, консоли, столики на гнутых ножках, стулья с резными спинками, мягкие диваны с плюшевыми подушками, отделанными легкомысленным рюшем, уютные кресла с фигурными спинками и ножками, светильники, бронзовые подсвечники – всё это богатое убранство вызывало тоску и духоту и почему-то наводило на Сашу мысли о смерти и бессмысленности жизни, потраченной на такое тщательное и заботливое обустройство своего жилища, доведённое до абсолютного совершенства даже в мелочах.

Оформлением квартиры занималась Ольга Станиславовна, скрашивая этим свой досуг, пока её муж был в длительных командировках. Она сама подбирала мебель, люстры, обои, шторы, ковры, сама обходила комиссионные и антикварные магазины, знакомилась с коллекционерами и антикварами в поисках редких, диковинных старинных вещей. Муж её увлечения не разделял и к её стараниям остался равнодушен, он скорее даже был недоволен этим нагромождением многочисленных предметов декора, мрачными бордово-красными тонами обоев и штор с тяжёлой драпировкой и излишней во всём помпезностью, а к своему кабинету и спальне жену и вовсе не допустил, обставив их в соответствии со своим вкусом очень просто, лаконично и практично, без излишеств.

По квартире Саша ходила только по одному маршруту: комната – коридор – туалет – ванная комната – кухня. Сунутся в другие помещения Саша не рисковала, да и просто выйти лишний раз из комнаты для неё было равносильно подвигу. То, что ей приходилось есть не со всеми в столовой, а на кухне подальше от любопытных глаз, её не оскорбляло, а даже радовало. Завтрак, обед и ужин хоть как-то разнообразили её напряжённое, многочасовое, почти неподвижное сидение на кровати. На кухне она чувствовала себя спокойней и не так скованно, хотя Захар относился к ней с нескрываемым пренебрежением. Впрочем, он достаточно быстро уходил, и здесь оставалась только Арина, которая по окончании трапезы убирала со стола и мыла посуду. Саша даже специально затягивала время до ухода повара, ела не спеша и очень долго, ей не хотелось уходить с кухни. Саша хотела бы помочь Арине, чтобы подольше здесь задержаться под этим благовидным предлогом, но страшно стеснялась напроситься в помощники.

И всё же её спокойствие было вскоре нарушено вернувшимся из командировки Константином Витальевичем. Он совершенно неожиданно зашёл во время обеда домой и мимоходом заметил, что Саша обедает не за общим столом.

– А это что ещё за персона нон грата? – грозно спросил Константин Витальевич, пугая не только Сашу, но и повара Захара и Арину. – Может у неё и меню персональное? Захар, в чём дело?

– Да видите ли, Константин Витальевич…, – смутился Захар, – ну-у… она сама…

– С ней же невозможно сидеть, – вмешалась Ольга Станиславовна. – Пусть сначала научится вести себя за столом.

– Научится.

– Боже, ну неужели мы должны терпеть её общество?

– Потерпишь. У меня здесь не великосветский раут. Арина, посадите девочку за стол.

Можно было в знак протеста с оскорблённым видом покинуть столовую, но Ольга Станиславовна знала, что на её мужа это не произведёт должного впечатления. Осталось только с ядовитой злобой и презрением испепелять и без того перепуганную дурочку, испуганную настолько, что она даже голову боялась поднять. Ложку Саша держала все своей неуклюжей пятернёй, громко стучала ею по дну тарелки и шумно вбирала в себя суп, тыльной стороной кисти вытирала губы, а уж когда девчонка сплюнула обратно в тарелку несъедобный горошек чёрного перца, то утончённая душа Ольги Станиславовны просто не выдержала.