М. Нагорная - Потерянный рай. Роман

– Да, вы мне нравитесь, но этого не достаточно, чтобы вот так ввязываться в сомнительные отношения.

– Сомнительные? Во мне сомневаетесь?

– Во всём.

– Мы можем спокойно обсудить все ваши сомнения и обговорить все условия. О наших взаимоотношениях никто не узнает для вашей же безопасности, но это не значит, что у меня нет и не будет пред вами обязательств. Вы всегда можете рассчитывать на мою поддержку и помощь в решении всех ваших проблем: моральных, материальных – любых. Если вы захотите иметь ребёнка, возражать не буду, буду содержать и вас и вашего ребёнка. Я полностью возьму на себя заботу о вас.

«Обсудить, обговорить». Кошмар какой-то! словно они на торгах и заключают сделку. Какое-то сумасшествие! как будто это происходит в фантастическом сне! С ней никто никогда так не разговаривал, спокойно, твёрдо и деловито обсуждая возможность стать любовницей, фактически сексуальной рабыней, содержанкой и оговаривая условия подобных отношений, обычно это были какие-то мерзко суетливые, неуверенно-нахальные попытки обнять её, обозначив своё похотливое желание. А эта его фраза «вашего ребёнка» – верх цинизма! Хотите щеночка – пожалуйста, натешьтесь, поиграйтесь, хотите ребёнка – и в этом не откажу, получите, забавляйтесь материнством. «Вашего ребёнка» – как будто он к его сотворению не имеет отношения, как будто это будет не его ребёнок. Ему эти дети вообще не нужны. И сказано было так расчетливо, буднично и спокойно, а ведь за этим несчастным, невинным в их похоти созданием будет таиться чья-то судьба, душа, сердце, мысли, чувства.

Резкий звонок в дверь. Лиза вздрогнула, подскочила и ринулась к дверям. На пороге стояла её соседка Валентина – бигуди на голове, потрёпанный халатик, тапочки на босу ногу.

– Ой, подруга, выручи, не хватает пятидесяти рублей, – вспархивая без приглашения в прихожую, затараторила Валентина. – Сапоги обалденные в универмаге выкинули, финские, за двести рублей.

– Ты мне не вернула предыдущий долг.

– Я? Я же вернула. Ты вспомни, – ответила соседка, не замечая гневных молний в Лизиных глазах.

– Ты вернула двадцать пять рублей, а должна пятьдесят.

– Да нет же, были две двадцатипятирублевые бумажки. Ты просто забыла.

Выгнать бы её, думала Лиза, наполняясь яростью, да с ним наедине не хочется оставаться и к чёрту его не пошлёшь, не такой он человек. Зато к ней вернулась уверенность от этой перепалки.

– Я не забыла, – Лиза просто дрожала от негодования и обиды. – И ко всему прочему ты должна была вернуть деньги через неделю, а не через месяц.

– Да, брось ты мелочиться. Всё-таки мой муж всегда тебе помогает.

– Не бесплатно.

– Ну выручи. Очень нужно. Последний раз.

– Валя, уходи.

– Слушай, ну зря ты так. Я верну, я всё верну. Всё сразу и верну.

Из кухни вышел Константин Витальевич.

– Ой, ты не одна, – сразу же испугалась, увидев его, Валентина. – Здрасте… я после приду, – и выскочила из прихожей на лестницу.

Лиза захлопнула дверь.

– Лиза, – подошёл к ней Константин Витальевич, но в дверь опять позвонили, и он отступил, а Лиза открыла дверь.

Перед ней стоял один из родителей её нерадивых и ленивых учеников – Корольков Владлен Вольфович, бывший слесарь-наладчик машиностроительного завода. В своё время он стал всё меньше посвящать себя своей непосредственной, но довольно тяжёлой работе и больше партийной, смекнув, что здесь можно получить льготы, привилегии, большую власть и руководящую должность, которую ему никогда не получить на трудовой стезе за неимением высшего образования. Человек грубый, неотёсанный, он не отличался воспитанностью и со всеми своими подчинёнными всегда был на «ты». Он хотел во чтобы то ни стало выковать из своего сына если не отличника, то хотя бы хорошиста, чтобы тот впоследствии поступил в институт. Но у его сына при всём желании родителя не было должных способностей и желания к отличной учёбе, хотя многие учителя, не желая связываться с его грубым отцом, ставили ему хорошие оценки, и только Лиза не шла на уступки.

– Я говорил тебе, что моему сыну нужна хотя бы четвёрка по русскому языку? – начал он с порога, не видя Константина Витальевича и обращаясь к Лизе по своей привычке на «ты». – Говорил.

– Мы с вами в один детский сад не ходили и рядом на горшках сидели? – гневно остудила его Лиза.

– Что? Слушай… ТЕ, у моего сына только одна тройка, по вашему предмету. Неужели из-за вашей глупой принципности (так и сказал «принципности») нужно портить ему аттестат.

– Ваш сын не дрессированная собачка, которая должна брать исключительно призовые места. А потом вы так же будете ходить к директору предприятия и выпрашивать у него должность заместителя для вашего сына? Ставить четвёрку за три орфографические ошибки в трёх предложениях я не буду.

– Ну ты… Смотри, пожалеешь.

– Вряд ли, – спокойно, с холодным достоинством ответила Лиза.

Корольков сжал кулаки и двинулся на Лизу, тут-то он и увидел Константина Витальевича.

– Извиняюсь, извиняюсь, – ошарашено заговори Корольков, пятясь, падая все своим грузным, отъевшимся на партийной работе телом и спешно поднимаясь. – Я не знал, я не знал, что вы здесь… Я тогда… я позже зайду.

– Советую вам сюда больше не ходить, а тем более разговаривать с Елизаветой Николаевной в таком тоне, – очень жёстко сказал Константин Витальевич.

Лиза презрительно усмехнулась, глядя на этого в миг потерявшего свою былую уверенность и ставшего отвратительно жалким и заискивающим перед генералом партийного работника. А Константину Витальевичу, наверно, нравится производить такое впечатление и пугать всех своими звёздами на погонах. Лиза закрыла дверь.

– Лиза, пойдёмте чай допьём, – предложил Константин Витальевич. – Мы ещё не договорили.

«Не договорили. Сейчас договорим и подпишем договор: где, когда и почём» – зло подумала Лиза. К ней уже вернулась былая уверенность, и обсуждать так спокойно возможность стать любовницей вновь показалась оскорбительной, хотя Константин Витальевич ничего зазорного и стыдного в этом не видел и её хотел убедить в том же, а она почти поддалась и покорно отвечала на его непристойные вопросы.

– Не хочу. Ничего не хочу, – Лиза опустила глаза, нахмурилась, решительно поджала губы, выдохнула и зло сказала: – Я не буду вашей любовницей.

Константин Витальевич прошёлся по коридору, остановился напротив неё, внимательно оценивающе посмотрел.

– А женой? – вдруг спросил Константин Витальевич.

– Вы женаты, – даже не удивилась такому предложению Лиза.

– Я разведусь.

– А дети? С ними-то вы не разведётесь. Всего лишь элементарно бросите.

Последнюю фразу она не успела сказать, только подумать.