Григорий Жадько - Страна расстрелянных подсолнухов

© Григорий Жадько, 2021

ISBN 978-5-4496-0086-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда люди читают отрывки, публикуемые в течение

полугода, они даже не представляют себе, как мало

времени ты провел на фронте и как мало там увидел.

Спасибо всем, кто так хорошо меня знает. Сразу заметили, что я изменился. Да я изменился. Учителя хорошие. Мне здесь самому бы не сойти с ума. Многие думают, что это их лично не коснется. Спорить не стану. У каждого своя дорога к Храму. А там уж будет Бог.

Я очнулся в старобешевской больнице. Голубой свет струился сбоку. Я попробовал пошевелиться. Удивительно, но мне это не доставило неудобств. Проверил руки, ноги, пошевелил пальцами, сжал мышцы пресса. Да! Я здоров, если бы не этот проклятый лоб. «Да что же там за этой тугой повязкой, которая намотана мне чуть не до носа?!» В глаза лезут нитки от бинтов и щекочут ресницы. «Они что там офигели?! Думали, что я никогда не очнусь? Замотали и бросили!» Но собственно нитки я могу убрать и сам. Они были желтые от фурацилина. Вот так. Вот так хорошо. Но рука ослабла, не слушалась, и я промахивался. И это моя правая рука?! Она никогда не подводила меня?! Однако! Черт побери! В глазах потемнело и бросило в жар.

– Ой! Неужели?! … Константин Григорьевич! Посмотрите!! – раздался вблизи моей кровати девчачий удивленный голос. – Наш безнадега очнулся! А вы говорили – зря привезли!!

«Это я что ли безнадега?! Это про меня она так сказала?! Что за хрень?! Какой я безнадега?! Почти цел, не считая противной болячки в голове – неприязненно подумал я. —

Главврач ушел далеко и говорил кому-то тихо, но я все же разобрал, потому что раненые не стонали.

– Нет, не стоит! Ну что вы! «Казус Инкурабилис». Какая операция! Я думаю, к вечеру наступит кризис. Будет удивительно, если парень до утра дотянет. Чудес не бывает. Мы материалисты. Если до ночи ничего не случится, скажите Варе, пусть перевезет его на каталке в бельевую. Ни к чему лишний раз остальных травмировать. Надо о живых думать.

Что отвечал собеседник, я не слышал. Видимо, он стоял спиной.

«Вот так все просто, – подумал я. – Ведь это обо мне! Что же у меня за рана такая?! „Безнадега“. Странные считалочки на знание арифметики! Операцию не хотят делать и вообще в бельевую. „Казус Инкурабилис“ – что за хрень?! Вроде была такая рок-группа. Но что это означало? Был бы инет… Была бы сила в руках! Но ничего этого нет. Надо просто смириться и лежать. Тупо ждать».

Кода я вечером пришел в себя и открыл глаза, у изголовья, стояла Варя, смотрела на меня и теребила уложенную на голове косичку. Может, она давно так стояла?! Я не знаю. Я проснулся и увидел ее взгляд, обращенный ко мне, но сквозь меня. «Але! – хотел сказать я. – Посмотри на меня. Я уже здесь», но промолчал. Мне было приятно смотреть на девушку. Просто смотреть и я ничего не хотел менять. Она, наконец, встрепенулась, увидев, что я открыл глаза. Ее взгляд стал осмысленным, очевидно она мыслями была где-то очень далеко.

– При-в-вет! – сказал я почти весело, как умел говорить раньше, когда девушки мне нравились и я не лежал как бревно. Но получилось совсем паршиво. Просто промямлил, и в висках застучало. «Во! Блин даю! Ничего не могу. Даже говорить». Ресницы у девушки затрепетали.

– Хорошо, что вы проснулись! Мне так не хотелось вас будить. У нас с вами задача на каталочку переместиться, вот сюда. Вы потерпите, я аккуратно.

Она была ловкая и делала все быстро.

– Те-перь в бель-е-евую? – спросил я с замиранием сердца и по слогам.

Варя растерялась, и опустив руки по швам, смотрела на меня удивленно, непонимающе. Она ничего не говорила, и я молчал.

– Ве-зите, – наконец, с трудом промолвил я.

Варя посмотрела в потолок, и было ощущение, что она шевелила губами и молилась.

– Ве-зите Варя! – упавшим голосом повторил я. – Чего уж там.

Каталка собирала выщербленный кафель. Она аккуратно доставила меня в бельевую. Это было небольшое отдельное помещение с полками в торце, на которых лежали комплекты стираного больничного белья и от которых стойко несло хлоркой.

– Откуда вы узнали про бельевую? – негромко спросила она, как только мы остались одни.

– Ан-гелы, – соврал я и вздохнул так, как будто это было совершенно естественным и очевидным.

Но к моим словам, она отнеслась абсолютно серьезно. Глаза ее расширились, брови поднялись. Она нагнулась и прошептала еще тише:

– Расскажите?!

– Мне тя-же-ло.

Она посмотрела на меня с большим сожалением и чуть суше спросила:

– Антибиотики-то мы выпили?

– Вы-пили, – послушно прикрыл я глаза.

– Я не могу ослушаться главврача. Давайте заменим нательное белье.

Мой тюрбан из битов на голове, немного мешал, но она ловко подвела руки под крестец, захватила край рубашки и осторожно отодвинула ее к голове. Подняв мои руки, сняла рубашку через голову и после этого освободила верхнюю часть тела.

– Вот видите, какой вы молодец, – промолвила она и улыбнулась. – Теперь чистую.

Варя проделала операции в обратном порядке. Потом достала влажный тампон, который пах камфорным спиртом и начала неторопливо и нежно протирать мне лицо. Ее круговые движения были ласковые, и заботливые. Спустя минуту она посмотрела на него, скривилась и выбросила в таз, достала другой и повторила операцию. Я почувствовал свежесть, прохладу утра, как будто это был огуречный лосьон.

– У вас та-кие забо-отливые руки Варя!

– Вы должны быть чистым.

– У вас такие доб-рые и нежные пальцы, – повторил я.

– Я оставлю вам ночник.

– Ночник, это самое смеш-ное в моем поло-ожении. Это для тех, кто кого-то боится.

– Вам не будет страшно.

– Мне уже ничего не стра-шно. Я то-гда вам не ска-зал, а сейчас скажу пока есть такая возможность.

– Хорошо, – она, скрипнув стулом, придвинулась ближе. – Говорите.

– Вы та-кая кра-сивая! – Я прикоснулся к ее руке, и она вздрогнула, но не от неожиданности, а ей это было неприятно. Так неприятно, когда случайно коснешься покойника.

– Извините! – я убрал пальцы и стыдливо сжав их в кулак.

– Вы хотели что-то сказать, – стараясь замять неприятный момент, скороговоркой промолвила она.

– Вы ска-жете мне правду? Что у меня, … я хочу знать ско-лько мне оста-лось… я умру?

– Может не стоит?! – она приложила ладонь к моим губам…, и я почувствовал, что пальцы у нее теплые, пахли камфарой и чуть дрожали.

Она переживала, что вздрогнула, и не смогла скрыть своего неудовольствия, и теперь в это касание постаралась вложить что-то человеческое и нежное, что не было предназначено для всех раненых. И я это почувствовал, и это дало мне силы.