Кисиков Бекнур - Тал Жайлау. Библио-роман

Заметив удивленный взгляд Алмы, он спохватился, и, вытащив из пиджака визитную карточку, протянул ей с учтивым поклоном головы:

– Покорнейше прошу прощения, я не представился. Меня зовут Галым, я смотритель этого комплекса.

– Вы гид? – взяла в руки карточку, с интересом разглядывая собеседника.– А вот мне как раз нужен гид. И я даже могла бы заплатить.

– Ух ты, как заманчиво! – игриво покачал смотритель головой. – Мне всегда приходится работать бесплатно, мало кто предлагал оплату. Да я и не прошу денег, ведь мне нравится рассказывать. Я не гордый, если дают – беру. Но деньги не важны в моей работе, ведь мне нравится то, что я делаю. Это, можно сказать, работа мечты.

Смотритель галантно взял сумкуу Алмы и повел ее дальше, осторожно ступая по мраморным плиткам, покрывающим весь пол комплекса.

– Но я не возьму у вас денег, – вдруг твердым тоном сказал он. – Я мужчина и не беру у женщин денег.

– Это слишком сексистский подход. Современный мир признает только равенство, а не делит людей по полу. Я считаю, что в этом есть гендерная дискриминация. Я зарабатываю так же, как и мужчина. И могу заплатить так же, как и мужчина. В чем разница?

– Так вы феминистка? – усмехнулся смотритель.

– Отнюдь. Я говорю о том, чем живут сегодня люди в XXI-м веке.

– А позвольте мне остаться в веке двадцатом. А лучше еще раньше. Мыслями я пребываю еще дальше, где-то в веке десятом. Можно сказать, что я оттуда почти не выхожу, – улыбнулся Галым.– А вы, девушка, кем работаете?

– В некотором смысле, ваша коллега. Я заведую библиотекой. Она, кстати, скоро должна назваться музеем редких книг. Так что я тоже смотритель.

– Как это прекрасно! – обрадовался мужчина. – Ну, коллегам я тем более готов послужить бесплатно.

Они приблизились к стелам, возле которых раскинулся амфитеатр с сидящими, словно зрители, туристами. А чуть дальше от них, подняв лицо к небу и закрыв глаза, застыли женщины в зеленых платках. Они словно слушали то, что не слышно другим. Возможно, они слушали этот гул, который доносился из этих труб? А позади них расположились люди с музыкальными инструментами. Но они почему-то не играли, а замерев с инструментами, тоже внимательно слушали звук стелы.

– А что делают здесь люди с инструментами?

– Они пришли к своему учителю. Ведь великий Коркыт был музыкантом. Он создал гармонию звука, которую хотят поймать эти музыканты. Говорят, что услышавший звук, обретает ясное понимание музыки и невероятный талант. Часть из них, кстати, даже не умеет играть.

– Не умеет играть? А зачем им талант, если его не смогут применить?

– Говорят, благодаря звуку можно за одну ночь научиться играть на инструменте.

– Неужели это правда? – недоверчиво разглядывала она музыкантов, закрывших глаза, и застывших, словно статуи, в позе ожидания.

– Некоторым это удавалось. И я сам тому свидетель. Если услышать волшебный звук, люди открывают в себе новые грани. И порой узнают свое предназначение.

Алма недоверчиво слушала смотрителя и незаметно ухмылялась. Заметив это, Галым нахмурился, и повернулся к ней.

– А я думал, что вы паломница, совершаете зиярат. Хотя, конечно, вы совершенно не похожи на паломницу.

– Ну, в некотором смысле, может быть, я тоже паломница. Может быть, я тоже ищу некий звук. Звук гармонии или там, не знаю, предопределения. Хотя еще ничего не понимаю в этом. И даже не знаю, что означает слово «зиярат».

– Зиярат – это паломничество к святым местам: к мазарам пророков, святых, шейхов, имамов.

– А Коркыт ата был святым?

– В народе он почитается святым. Но я, знаете ли, ученый. И я не воспринимаю сам культ святости. Я подхожу к этому вопросу научно и прагматично. Коркыт— это реальная личность, жившая в XI веке, в эпоху огузов и кипчаков. По некоторым сведениям, у него мама была из кипчакского племени, а отец – огуз.

– Но почему ему приписывают волшебные силы?

– Это нормально. Ведь людям нравится идеализировать прошлое, словно тогда люди жили честнее и праведнее. А люди всегда были одинаковы. Всегда и была та же алчность, блуд, жестокость. Святые – это возможно те, кто не хотел принимать реальный мир. И говоря современным языком, они анархисты или дауншифтеры, и шли по своему пути. А может быть, они были настолько праведны, что в народе сохранилась о них добрая молва. Кстати, не все мусульмане поддерживают культ святых. Другие считают, что зиярат – это ширк 41 41 Ширк (араб. شرك‎, язычество, политеизм) – в исламе буквально: придание Аллаху товарищей (равных) или поклонение кому-либо, помимо Аллаха, часто переводится как многобожие. , идолопоклонничество. Но, тем не менее, как видите, зиярат очень популярен среди народа.

– А что они делают? – спросила Алма, показав на монотонно раскачивающихся паломниц.

– Они слушают тот самый особый звук, ту самую великую мелодию Коркыта на цветочном лугу, дающую какое-то особое понимание, или некую гармонию. В общем, я до конца не разобрался в этом культе.

– На цветочном лугу? – удивленно переспросила Алма.

– Это что-то типа некоего внутреннего состояния. Это духовный макам, который достигается пилигримом на своем пути. И говорят, лишь «очистившиеся» могут увидеть эту мелодию. Именно увидеть, так как звук имеет цвет. В общем, у них там все странно и запутанно, – скептично хмыкнул Галым. – Люди любят сказки, даже если они взрослые. Ведь сказка никуда не уходит из нашего бытия. Лично я, во всем этом вижу остатки детства, нереализованные мечты и несбывшиеся надежды.

Туристов стало больше. Они заполонили всю площадь комплекса, оживленно снимаясь на фоне зданий. Стало многолюдно и шумно. И своим шумом туристы заглушили гул башни, на что паломники недовольно морщились.

– Все здания здесь напоминают элементы кобыза. Вот это, например, ушки кобыза. А видите статую, – указал Галым рукой на большую скульптуру животного. – Это кошкар, здесь он изображает тегі (элемент кобыза, служащий для держания струн).Весь комплекс – это, по сути, форма большого кобыза.

– Как интересно! – по-новому взглянула на сооружение Алма. —А вы давно здесь работаете?

– О, да, остаточно давно, – с некой гордостью ответил смотритель. – Я работаю здесь уже десять лет. А по образованию я историк.

– Историк? – удивилась Алма.

– Почему все удивляются? – усмехнулся смотритель.

– Простите, я не хотела вас обидеть. Просто мне показалось, что человеку с высшим образованием, ученому, скучно работать смотрителем.

– Почему-то бытует мнение, что смотрители должны быть стариками или старухами. Но я не шыракшы 42 42 Шыракшы – хранитель святых мест. , я музейный работник.

– Мне кажется, интереснее в городе.

– О, я так люблю свою работу, что мне в городе скучно. У меня прекрасная работа. Взгляните, какие здесь просторы. Какой воздух. Солнце. А река. Сырдарья делает здесь самый красивый и полный поворот, – взмахнул он рукой на неторопливо текущую невдалеке реку. – Да я ни за что не променяю эту работу.