Джулия Тард - Беременная от тирана

Понедельник – день тяжелый.

И я уже давным-давно к этому привыкла. Смирилась. Прогнулась. Проглотила и пошла дальше, выполняя свою работу с усердием терпеливого муравья. Одной из множества шестерёнок в этой огромной много миллиардной компании.

Но сегодняшний понедельник собирался стать самым ужасным в моей жизни. И дело было даже не в том, что любая рабочая неделя начинается без малейшего желания вклиняться в однообразные и безумно тяжелые офисные будни. А в том, что сегодня меня ожидал позорный вызов на ковёр к самому директору.

И не просто директору, а к моему непосредственному работодателю и владельцу компании!

– В каком он настроении? – нервно прикусила нижнюю губу, смотря на заплаканную Томку.

«А что, сама не видишь?» – устало закатила она глаза и шмыгнула покрасневшим носом, указывая на огромные двери, когда я уже практически закончила выламывать вспотевшие пальцы, произнося формальное:

– Можете проходить, Владислав Георгиевич Златковский, готов вас принять.

Бедная девчонка практически каждый день выходила на обеденный перерыв с опухшими глазами и размазанным макияжем.

Так что не удивительно, что всего за несколько недель своего авторитарного шевствования, Владислав Георгиевич получил от всего нашего коллектива вполне законное прозвище «Тиран».

Казалось, что для этого мужчины вообще не существует ничего кроме работы, постоянных встреч, выгодных контрактов и тонны макулатуры с круглыми печатями.

– Спасибо, – «А лучше бы не был» – подумала про себя, набирая полную грудь воздуха.

Прежде мне ещё никогда не приходилось встречаться лицом к лицу со своим начальником, даже когда компанией управлял его отец Златковский Георг Измаилович.

Даже когда я не справлялась со своими обязанностями или наоборот выполняла свою работу настоящими стахановскими нормативами, забывая и про сон, и про отдых и про еду.

А тут… Всего одна крохотная задержка по составлению дела и сразу на ковёр.

Коленки уже начали ходить ходуном, будто я желторотая школьница, идущая в кабинет к директору. Но собрав в кулак всю свою волю, я всё-таки постучала в чёрную с позолотой дверь и, не дожидаясь ответа, прошла внутрь.

– Анжелика Андреевна? – переспросил мужчина немного нахмурившись, будто ожидал увидеть на должность помощницы главного юриста кого угодно, но только на двадцати пятилетнюю девушку с внешностью восемнадцатилетней школьницы.

Да чего уж там говорить, если я и сама не ожидала увидеть на месте нашего Тирана вполне себе молодого и даже привлекательного мужчину.

Широкоплечий. Смуглый и, до неприличия, сексуальный. С густыми, слегка вьющимися чёрными волосами, он воплощал в себе абсолютно все женские мечты. Лёгкая щетина предавала его лицу сдержанной грубости, а ярко-голубые глаза, засасывали в себя будто два бездонных озёра.

Пронзительные. С очень тяжелым изучающим взглядом, которым тот сканировал меня до самых молекул, пока я очень старалась напомнить самой себе: где я, и по какому случаю собственно здесь оказалась, они превращали его в ожившее воплощение порока.

И пусть до этого дня я прекрасно знала, что сыну Георга Измаиловича тридцать пять. И что многие сотрудницы считают его самым настоящим красавцем. Но у самой было слишком много собственным проблем, чтобы впадать в инфантильность и девичий интерес по новому начальнику.

– Да, – аккуратно облизнула пересохшие от волнения губы.

Не хватало еще, чтобы он воспринял этот жест как проявление симпатии.

– Присаживайтесь, – указал Златковский на стоящее перед собой кресло, как бы намекая, что разговор будет долгим и, возможно, достаточно тяжелым.

– Мне очень не нравится, как вы работаете, Анжелика Андреевна. Мой отец человек старой закалки и терпел ваши постоянные недочёты и опоздания, так как считал незаменимой, – откинулся тот на спинку чёрного кожаного кресла, тараня меня утомлённым взглядом. Казалось, что одним своим видом я не вызываю у него ничего кроме разочарования и скуки. От чего сердце уже начало пропускать отдельные удары, сотрясая тело, будто электрические разряды. – Но я знаю, что незаменимых нет. И больше не собираюсь терпеть ваши постоянные оплошности.

– Владислав Георгиевич,… – сделала попытку оправдаться, когда тот замолчал и тут же прикусила язык, потому как Златковский оказался далеко не из того сорта людей, которые позволяют говорить без разрешения.

И всё равно, даже не смотря на всё это высокомерие и напыщенность, было в нём что-то такое знойное, от чего всё внутри стягивалось и переплеталось в тугой узел чистейшей истомы.

– Я ещё не закончил, – несмотря на спокойный тон, я практически услышала в его шикарном баритоне звериный рык. – А вас, как посмотрю, не научили хорошим манерам, госпожа Славских.

– Прошу прошения.

– За тот год, что вы здесь работаете, компания давала вам около двадцати отгулов. И это не считая того, что была зарегистрирована практически дюжина ваших опозданий. И ещё столько же задержек в составлении документации, – сжал он серебряную ручку, и на секунду мне показалось, что это моё собственное горло. – Знаю, чем именно вы хотите парировать, Анжелика Андреевна. Сотней миллионов, которые вы смогли спасти, выиграв иск против нашей компании, – шумно втянул воздух мужчина, покачиваясь на воём кожаном троне. – Но у меня всё равно на руках имеются практически все основания для вашего увольнения.

От слов об увольнении голова пошла кругом. Нет, этого просто не может быть! Сейчас эта работа была моей единственной соломинкой!

И что сейчас? Вся жизнь пойдёт по швам, превращаясь в самые настоящие лохмотья!

– Знаете, почему Швейцарские часы лучшие в мире? Потому что их механизм состоит только из самых лучших деталей. И я хочу, чтобы моя компания работала по тому же принципу. А вы, Славских, сделаны из не очень качественного, я бы даже сказал ржавого материала. Ваша работа влияет на целый отдел, а тот, в свою очередь, на всю компанию. Так что я даю вам месяц, для того чтобы закрыть дела и получить положенную зарплату. А затем мы с вами раз и навсегда распрощаемся.

– Но я не могу! – возразила охрипшим голосом, упираясь в его стол дрожащими руками. К глазам подступили слёзы, из-за чего голос стал глухим и осипшим, словно вот-вот растворится в моей панике. – Эта работа – всё, что у меня есть! Если я её потеряю, то уже не смогу…

– Хватит плакать, госпожа Славских, – с раздражением отрезал директор, закрывая мне рот одним только взглядом. – Раньше нужно было думать. Вы сами загнали себя в такую ситуацию, так если вам хочется кого-нибудь обвинить в несправедливости, то делайте это напротив зеркала.