Ида Мартин - Твой последний шазам

Она понимающе закивала:

– Нет ничего хуже, чем встретить одноклассников летом.

– Лучше уж летом, чем каждый день во время учебного года.

– Ты в каком?

– В одиннадцатый перешла.

– И я, – обрадовалась она. – Хотела еще после девятого свалить и сразу работать пойти, но из-за мамы пришлось остаться.

– Я тоже из-за родителей.

– Но, знаешь, я здесь всего второй месяц, и уже думаю, что лучше учиться. Все мои друзья отдыхают, а у меня сил даже на дорамы не остается. И ведь если бы пахала как лошадь. За целый день может ни одного человека не зайти. Сидишь как дура… Скучно и спать постоянно хочется.

Я вернула босоножку на полку.

– Спасибо. Я пойду.

– Значит, не померяешь? – разочарованно протянула она.

– У меня все равно с собой денег нет.

– А у меня их вообще нет. Но если бы были, я бы себе «Миуччи» взяла. Хочешь взглянуть? Они прекрасные. Сейчас, погоди. – Не дожидаясь моего ответа, девушка побежала в другой конец полки. – У тебя какой размер?

– Тридцать восьмой.

Она вытащила из стопки черную с серебристыми буквами коробку. Торопливо раскрыла и положила ее на банкетку.

– Иди сюда.

Туфли и в самом деле оказались красивые: черные, будто усыпанные серебристыми блестками, круглоносые, на высоком толстом каблуке. Пришлось померить.

Я надела их и встала перед зеркалом.

– У тебя есть парень?

Я кивнула.

– А у меня нет, – с печальным вздохом пожаловалась Настя. – Здорово, наверное, когда есть парень.

– Здорово.

– И ты его сильно любишь?

– Сильно.

– А он тебя?

– Хотелось бы.

– Эх, а я Чонгука люблю, но он обо мне даже не знает. Ну и пусть. В моей голове он меня тоже любит. Так даже лучше, потому что в реальной жизни очень мало любви. Иногда мне кажется, что ее совсем нет. Что это просто выдумка такая, рекламный ход. Вроде как: британские ученые доказали, что любовь существует.

Я присела на банкетку, и она опустилась на корточки, чтобы помочь мне разуться.

– Тебя как зовут?

– Вита.

– О, здорово, как в «Лиричной волшебнице Нанохе»?

– Просто Вита.

– А я Настя.

– Я уже поняла.

– Откуда? – Голубые глаза удивленно распахнулись.

Я кивнула на бейдж, и она рассмеялась.

– Ты не очень спешишь? Можешь побыть со мной полчасика? Просто так. Поболтаем, а то мне даже в телефоне сидеть нельзя. Напарница в комнате прячется, там камер нет, – Настя кивнула под потолок. – Но она уже третий год здесь, так что у нее привилегии.

Я замялась. Просьба прозвучала странно. Я никуда не торопилась и не знала, что придумать, чтобы отказаться.

Однако Настя восприняла мое молчание как согласие.

– Ты рассказывай что-нибудь, а я буду делать вид, будто помогаю тебе с примеркой. – Она сняла с полки несколько коробок. – Наш начальник за нами через камеры наблюдает. Чтобы мы работали, на банкетках не сидели и в телефонах не лазили.

– Я не знаю, что рассказывать.

– Что угодно. В какой школе учишься? Что любишь? Какую музыку слушаешь? Какие фильмы смотришь? Про одноклассника этого своего или про парня. Как вы с ним познакомились?

– Это долгая история.

– Вот и хорошо.

– Я не хочу про это.

– Ты думаешь, что я странная?

Вопрос застал врасплох. Обычно все так думали про меня.

– Нет, конечно. Ты совсем не странная, а вот день сегодня очень странный. Все как с ног на голову перевернулось. Ни с того ни с сего.

– А ты веришь в чудесные стечения обстоятельств? – Настя загадочно округлила глаза.

– Не особо. Мой папа говорит, что мы живем в век пропаганды мистицизма и засилья антинауки.

– Но раньше люди тоже считали, что мир держится на трех слонах, просто потому, что не могли увидеть его целиком и осознать, как он устроен на самом деле. Ты когда-нибудь видела бозон Хиггса? Я тоже. А вот чудесное встречается на каждом шагу. Случайные встречи, исполняющиеся сны, интуитивные предчувствия… Неужели у тебя никогда такого не было?

Я задумалась.

– Однажды, когда мне было шесть, у меня на глазу вскочил большущий ячмень и никак не хотел проходить. Мы мазали, капали, но меньше он не становился и все равно болел. Тогда маме порекомендовали какого-то очень хорошего доктора, но работал он в Подмосковье, так что нам пришлось ехать к нему на электричке.

Была суббота и в вагоне почти никого. Я привалилась к маме и задремала, а проснулась от ее громкого встревоженного голоса: «Что вам нужно?»

Открываю глаза, напротив сидит странный взъерошенный дед. Сидит, наклонившись вперед, смотрит на меня очень пристально и улыбается. Мама говорит ему: «Уходите», а он вообще не реагирует. Смотрит, смотрит, а потом как подует на меня. Будто на одуванчик. Я испугалась, что от него вонять будет, и отпрянула. Мама вскочила. Но от него не воняло. Мы перешли на другое место, и мама стала спрашивать, все ли со мной в порядке. Ерунда, конечно, что может быть от того, что человек на тебя просто подул?

А когда доехали до доктора, оказалось, что ячмень прошел и на его месте осталась только маленькая белая точка.

Доктор удивился, в то, что ячмень с утра был огромный, не поверил и смотрел на маму, как если бы она очень-очень сильно преувеличивала.

Папе мама потом сказала, что ячмень сам «лопнул», а я до сих пор думаю, что это тот дед меня вылечил.

– Вот видишь, – Настя еще больше оживилась. – А у нас в доме два года назад одну женщину кипятком обварило. Трубу в подвале прорвало – и прямо на нее все хлынуло.

Ее быстро оттуда вытащили, но врачи сказали, что больше двух дней не протянет. Говорят, даже с лица вся кожа сошла, череп было видно. Но через два дня она не умерла и через три тоже. А вскоре полностью пришла в себя, стала есть и разговаривать. В общем, спустя месяц ее выписали. И сейчас у нее не только никаких следов от ожогов не осталось, она стала даже лучше выглядеть. И на здоровье не жалуется. Я ее лично спрашивала. Врачи говорят, что в медицине и не такие чудеса случаются.

Она осторожно присела рядом со мной.

– Я думаю, знаешь что? Что ты сама себя вылечила, и эта женщина тоже. Все волшебство в наших головах и мыслях, только мы не очень умеем этим пользоваться. Просто представь, что люди не умели бы читать и не знали, что буквы можно складывать в слова. И тогда тот, кто умеет читать, тоже казался бы всем волшебником. Мне это один мой друг объяснил. Он, правда, назвал это самовнушением, но я думаю, что, когда ты вдруг от чего-то вылечиваешься, – это волшебство. Можешь не верить, но такое правда существует. У меня раньше была одна дурная привычка, – она понизила голос. – Я ногти грызла все время. А потом бабушка научила, как от этого избавиться. И сработало. Прям в один день, как отрезало.

Настя умиляла своей простотой.

– Ты извини, я пойду. Хочешь, как-нибудь погуляем? – сказала я.