Виктория Вольская - Я не верю

– Давай губу твою обработаем, кровь идёт, – дрожащим и виноватым голосом шепчет она.

– Оля спит? – вспоминаю, что свет в спальне Ольги ещё горит.

– Не знаю.

– Не пойду. Не хочу её пугать.

– Тогда останься в подъезде, я вынесу перекись сюда.

– Хорошо, – соглашаюсь лишь для того, чтобы успокоить девушку. Пусть обработает рану и с чувством исполненного долга ляжет спать.

Облокачиваюсь спиной о стену, жду Виталину. Прикасаюсь к челюсти, болит, на пальцах остаётся кровь. Вита осторожно открывает дверь и проскальзывает в подъезд. На ней надет махровый халат до пят, из карманов которого торчат флакончик перекиси водорода и ватные диски, а ещё влажные салфетки. Её до сих пор не отпустило, пальцы ещё дрожат. Она с трудом достаёт влажную салфетку и подходит ко мне, чтобы стереть кровь с лица.

– Может, я сам? – шепчу я.

– Я не взяла с собой зеркала, – отвечает она и приступает.

– Кто была эта девушка?

– Моя одногруппница, привезла лекции, которые я пропустила. Завтра зачёт.

– Почему ночью?

Вита бросает на меня недовольный взгляд, но всё же отвечает:

– Она работает в ночном клубе официанткой, после смены заехала.

Девушка не выглядела как официантка. Чтобы носить такую шубу, надо лет двести с подносом бегать между столиками. Не верю. Кем у неё подруга работает и так понятно, вопрос лишь в том, знает ли об этом Вита? Такие подруги ей ни к чему.

– Что за парень?

– А я обязана отвечать? – снова ощетинилась она.

– Нет, не обязана, – то, что я вступился за неё, не делает нас автоматически друзьями.

– А ты что здесь делал? – ожидаемый вопрос. Ответ на него нужно придумать мгновенно.

– Перчатку потерял, когда машину делал.

– Нашёл? – с любопытством и откровенным недоверием она сверлит меня своим взглядом.

– Не-а. Темно. Завтра посмотри, вдруг найдёшь.

– Хорошо. Маме передать?

– Можешь и маме.

– Молчи, опять кровь пошла, – она пальцем стёрла струйку крови. И от соприкосновения кожи к коже у меня перехватило дыхание.

Странные ощущения. Ещё несколько часов назад она была холодная и колкая, как ёжик. И мне хотелось убежать от неё как можно дальше. Сейчас же её словно подменили, мне комфортно рядом с ней. Передо мной нежная и трепетная девушка, которая аккуратно, стараясь не причинить боли, поливает перекисью мою рану и при этом дует на неё. Её губы так близко к моим, что я чувствую аромат её арбузной жвачки. В подъезде полумрак, вдалеке светит единственная лампочка.

Сегодня точно не мой день, я всё пропускаю. Не заметил мгновения, когда Вита наклонилась ко мне и прикоснулась своими губами к моим.

Она меня поцеловала.

Девичьи несмелые губы порхают по моим губам, а я стою, как парализованный. На поцелуй не отвечаю. Мягко говоря, неожиданный поворот. Смотрю на прикрытые веки девочки, порхающие реснички и неуверенные касания губ. Придерживая девушку за плечи, медленно отстраняю её от себя. Черт, обидеть не хочется. Но мне этого не нужно. Не моё.

– Вита, это лишнее. Я не рассчитывал на такую благодарность. Перекиси достаточно.

Девушка, смущённо краснея, разворачивается и уходит, тихонько закрывая за собой дверь. А я несколько секунд стою и смотрю на запертую дверь. Херня какая-то. Мне точно это не приснилось? Вроде нет. Прикасаюсь к разбитой губе, больно. Точно, не сплю. Выхожу на улицу: ночь, тишина и пробегающий мимо кот. Бросаю взгляд на место нашей встречи с поклонником Виталины. Капли крови на асфальте замело снегом, будто и не было здесь ничего. Тачка моя так и стоит с открытой нараспашку дверью, даже ключи зажигания в замке. Проверяю, на месте ли документы на машину, кошелёк и ключи от квартиры. Облегчённо вздыхаю. Ничего не пропало. Завожу машину, невольно бросая взгляд на окна спальни Ольги. Свет погашен, спит. А я вот сегодня не усну, даже пытаться не стоит. Кладу голову на руль. Выдыхаю и, подняв голову и выкручивая руль, выезжаю.

Оля и Вита.

Мать и дочь.

Любимая женщина и девушка, которая сама меня поцеловала.

Я такого треша не заказывал.

Это ж какой-то любовный треугольник получается.

Я опять сегодня опоздала на работу. Несмело открываю дверь в конференц-зал и проскальзываю в помещение. Виталий Петрович уже вещает сотрудникам о планах на неделю. Света взглядом показывает мне, что она оставила место для меня рядом. И я благодарно киваю в ответ. Присаживаюсь под пристальным и недовольным взглядом начальника. Ну, не любит он, когда мы на летучки опаздываем. Хотя работа у нас такая, не всегда есть возможность вообще присутствовать. Вот Мартынова и Крымова я среди слушателей не наблюдаю, значит, на операции.

– Что-то часто ты опаздывать стала, – шепчет Света. – Любовника завела?

– С ума сошла, – удивлённо смотрю на подругу и обеспокоенно отвечаю. – Вита опять объявила мне холодную войну.

– Что на этот раз?

– Не знаю. Вроде вчера было всё нормально. Вечером разошлись по комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи. А утром она, словно тайфун, пролетела мимо меня и ушла, хлопнув дверью. Даже не позавтракала.

– Может, Настя с ней побеседует?

– Я думала об этом. Но боюсь. Вдруг она ещё больше замкнётся.

– А разве может быть хуже?

– Кто знает? Хотя и сейчас невыносимо.

После совещания заведующие отделений уходят на утренний обход пациентов, и я, воспользовавшись моментом, иду в кабинет психотерапевта.

– Насть, есть минутка? – спрашиваю я. – Хотя минутки мне будет маловато.

– Проходи, садись, – улыбается женщина.

– Я хочу поговорить с тобой о личном. Можно?

– Конечно. Не нервничай. Всё, что ты скажешь в этом кабинете, здесь и останется.

– Я об этом даже не переживаю. Просто не знаю, с чего начать.

– Начни с главного. О ком пойдёт речь?

– О Виталине, дочери.

– Хорошо. У неё проблемы с молодым человеком, и ты не знаешь, как подсказать ей тот или иной шаг?

– Я даже не знаю, есть ли у неё этот молодой человек. Мы практически не общаемся.

– Когда это началось?

– Сразу после смерти мужа. Ей было тринадцать, переходный возраст, и ещё такая травма.

– А до этого события какой она была?

– Очень открытая и улыбчивая. Она постоянно хохотала. Была хвостиком у отца, куда он, туда и она. Мы изначально с ней не были достаточно близки. Папа всегда был для неё на первом месте.

– Виталина изменилась сразу, как только узнала о смерти отца? Подумай, это важно. Возможно, её поведению есть другая причина, а ты не видишь, зациклившись на трагедии.

– Замкнулась в себе она сразу, стала тихой и молчаливой. Ушла с головой в учёбу.

– А агрессия по отношению к тебе когда появилась?

– Перед выпускными экзаменами в школе. Где-то через три месяца после похорон. Вита ходила на подготовительные курсы по физике, которые вела её классная руководительница Алёна Николаевна. После одного занятия она вернулась сама не своя, я хорошо это запомнила, потому что до этого в доме было, как в гробу, тихо и спокойно. Мы даже по дому ходили на цыпочках зачем-то и говорили шёпотом. А в тот день она вбежала домой, не закрыла за собой входную дверь, а свою комнату громко захлопнула и впервые закрылась там на замок. На утро она не пошла в школу. Экзамены не сдала.