КОСТАС БОБСКИ - ГОЛУБОЙ РАССВЕТ

Раннее солнце вставало, укутанное утренней дымкой над увлажненными полями. Свобода, оперативный простор. На многие километры вокруг простирались бескрайние пейзажи, поля с аккуратными бороздками, с растущей там агрокультурой. Дорога шла вдаль и скрывалась за горизонтом. Мимо меня проносились редкие машины. Глаза привыкали к свету после кромешных сумерек и трехзначных скоростей. Шел замечательно, покрыв все расстояние за ночь, и к середине дня доберусь до точки назначения. Если, конечно, доберусь. Последняя таблетка рассосалась во рту и я прикурил сигарету. Спрятал пустой пакетик в карман. Утренний туман ютился в выемках земли, придавая виду фантастическую красоту. Это остатки, и скоро он исчезнет совсем. Маленькая речушка, на берегу которой кончился лес за спиной, гоняла молочную дымку по течению, она завивалась и цеплялась к луговой травке. Я полностью растворялся в пространстве, как остатки тумана.

Таблетка ударила в голову, но уже заметно слабее. К хорошему быстро привыкаешь, а сознание не может вечно бодрствовать. Энергии становится недостаточно, стимулятор не справляется с задачей дав, заряд двигаться часов на пять, хотя обычно тебя прет с него не меньше суток. Соображать становилось сложнее, и через пару часиков буду способен только стрельнуть сигарету и упасть спать, неважно куда. Это еще и на незнакомой местности. Я поморщился и затянулся дымом, выпустив его через нос. Солнце больше не давало красный оттенок, разгоревшись на полную катушку и освещая окрестности своими лучами. Внутренности «Винсента» потрескивали. При свете дня стало видно больше, и я оценил изгиб асфальта дальше, поднимающаяся в апексе на возвышенности и скрывающийся за горизонтом. При идеальной траектории перегрузка даст нереальные ощущения, как на американских горках, открыв полный газ на подъеме. Только аккуратнее, ведь затуманенный наркотиком мозг оценивал ситуацию предвзято и не трезво.

Я мчал по дороге, лавируя между машинами, расходясь с ними на опасной дистанции. Ветровое стекло отрывало от ощущения от реальной скорости, набегающий поток воздуха разбивается об него, как волны бьются об прибрежную полосу. По обеим сторонам мелькали картины лесов, равнин, из земли росли придорожные домики, наполовину скрытые за глухими заборами. Кое-где оставались следы пожара, в виде обугленных каркасов домов, стихия жрет и поглощает все. В воздухе повис солоноватый привкус, как предвестник приближающегося моря. Я был почти у цели. Винс моргнул предупреждающей лампочкой о нехватки топлива. Давно не заправлялся, но до города дотяну. Я выскочил на встречный обгон неторопливый классике, и оказался нос к носу с огромным тягачом. Раздался громкий гудок, и я едва пропихнулся в быстро закрывающееся окошко между машиной и фурой. Руки тряслись. Ноги, плотно сжимающие бак свело от ощущения близкой смерти. Я испытал оргазм. Нереально, насколько мало нужно для достижения высшей точки наслаждения, близость смерти или близость любимого. Из-за линии горизонта стали вырастать высокие шпили адмиралтейства, дорога шла на подъем, но за ним, на спуске, уже можно было разглядеть синеющую гладь море и пену от прибоя. Я был на месте. Легкое чувство эйфории, приглушалось животным желанием деятельности после стимулятора. Город приближался с пугающей быстротой, я уже различал трехэтажную застройку, характерную для удаленных от центра, провинциальных городишек. Я зарулил в гостиницу, стоявшую у дороги. Она была отделана так же, как отделывают избы. Дубовые стволы лежали друг на друге, оканчиваясь односкатной крышей. Надо выспаться и перевести дух, а то даже пейзажем насладиться не могу. Да и Винсент на меня в обиде за гонку на грани. Он тоже хочет отдохнуть.

Раздался телефонный звонок. Я открыл глаза и получил ослепительный поток света в лицо. Я ответил наугад, не запариваясь с отправителем.

«Слушаю.»

«Твою квартиру ночью вскрыли и перерыли каждый сантиметр.» Это был Игорек. Он всегда так безаппеляционно начинает диалоги, не думая, для начала попытавшись хотябы предложить присесть. К счастью, я лежал.

«Что унесли?»

«Поразительно, но ничего. Сейф не тронули, вещи тоже на месте, утащили наличку, то что лежало на самом видном месте. Ну и все вверх дном.»

Я перевел дух. Все проходило очень даже неплохо, насколько это может быть в ситуации ограбления моей квартиры. В мою крепость залезли, разворовали её. Поганое чувство опасности и опустошенности. Захотелось залезть в душ и рыдать под потоком кипящей воды.

Игорь кашлянул и продолжил: «Я ошибся, утащили ноут. Надеюсь, так ничего не было такого, что облегчить жизнь злопыхателям?»

«Ни в коем случае. Он старый уже совсем, нужный я везу с собой. На том осталась разве что история браузера, и что? Обвинят меня в просмотре гей-порно?»

«Действительно, сенсационная новость. Главный живой активист внезапно, гей. Народ будет шокирован.»

Он пытался отшутиться, но неудачно. Юмор никогда не числился в списке того, что Игорь делает отлично. А вот индукция была.

«Это ведь были непростые ребята. Грабители носят с собой отмычки для сейфов.»

«Верно мыслишь. А еще не переворачивают все. Просто по наводке забирают нужную сумму и тихо уходят. Мне кажется, они пришли за тобой.»

Я предполагал, что скорый побег и обрыв концов будет полезен, но недостаточно в это верил. Теперь дрожащий голос моего друга, обычно серьезный, подтверждал эти догадки. И укрепил веру. Не свали бы я вчера, утром нашли бы мое тело с пробитой головой. Или выбили мной армированное, панорамное окно, подстроив все как суицид. А кто потом задумается, как сильно можно ненавидеть себя, чтоб вынести бронебойное стекло вместо грязной ванны и вскрытыми венами.

«Справедливо. Дело говоришь, сладкий. Есть идеи?» Я прервал гнетущее молчание. Я не знаю, что мне делать.

«Лучшая идея это сидеть тихо и не выпендриваться. Не контактируй со знакомыми. Я все проверну как попытку покушения, но нужно время. Нужно, чтоб голубые погоны забили на дело, как это часто бывает. Это сигнал к тому, что они связаны и налетчиками или ими прикормлены. Я узнаю пару имен и взорву информационную бомбу. Нужно время.»

«Действуй. Спасибо тебе большое.»

«Пока не за что.»

После стимуляторов организм истощается сильнее, чем после ночной оргии или недельного запоя. Он отдал кучу энергии и стремится получить ее обратно, выливая это в желание только лежать и проклинать себя за веселое время. Кожа, кажется, вывернуть наизнанку. Мышцы оголены, как и нервы, простое прикосновение отзовётся сильнейшей болью, переходящей в истерику. Но лежать в приступе жалости к себе можно сколько угодно долго, пока энергия не свалился на голову, посланная богом. Правда, последнее время его подачки и работоспособность нулевая, приходится горбатиться самим. Я пялился в деревянный потолок с единственной лампочкой, не имея возможности что – либо сделать. Меня ограбили, ворвавшись в самое сокровенное, пришлось там смерчем, запакостили мое милое жилище, пусть и безуспешно. Во всех смыслах, кроме эмоционального истощения.