КОСТАС БОБСКИ - ГОЛУБОЙ РАССВЕТ

«Доброго дня, дорогие зрители! Сегодня в нашей студии необычные гости, чьё противостояние давно у всех на слуху. Представитель сильнейшего на данный момент кандидата в городское управление, неоднократный выдвиженец из народа, примерного семьянина, Артура Борисовича Спенского. Поприветствуйте, Виктория Князь!»

Зал рукоплескал. Девушка поблагодарила ведущего и разразилась речами и приятностями о нахождении здесь, среди такой замечательной публики. Что Артур Борисович непременно приехал бы, но занимается вопросами первостепенной, государственной важности. И чтоб обязательно нужно его поддержать на всеобщих выборах какого-то числа.

«А также к нам присоединился активист из числа либералов, борец за права лгбт сообщества и им сочувствующих, журналист, адвокат, Павел Пот, поприветствуйте!»

Зрители хлопали в ладоши. К овациям добавлялись выкрики, долгий, пронзительный свист. Публика хотела зрелищ и шоу, всё пропиталось возбуждением, ненавистью, грязью. Виктория восседала среди всего великолепия, как гремучая змея в пустыне, на взводе, готовая нанести молниеносный удар. Её лицо не выражали никаких эмоций, застывшее в непрерывном ожидании. Фигура не шевельнулась ни на миллиметр. Тело натянуто, как тетива составного лука. Нога закинуть на ногу, правая на левую.

«Спасибо вам большое! Очень рад находится здесь с вами! Только, кажется, вы допустили небольшую ошибку. Артур Борисович вряд ли выдвинулся народом. Гопники в полосатых трениках и золотыми зубами ещё не всё население. Есть честные труженики, учителя, компетентности которых не хватает в правительстве.»

Я напялил улыбочку и растянул её как можно шире. Фальшь, напускная наглость. Мой оппонент терял душевное равновесие. Жертва, проклятый пидарас ударил в лоб и с оттяжкой, ещё и лыбится, как умалишённый. Видать, в сценарии подсказки не оказалось, и Виктория подняла на меня глаза.

«Вопросы причастности Артура Борисовича к различным криминальным структурам беспочвенны и абсурдны! Всё обвинение сняты за отсутствием улик, он ведёт публичную деятельность и честно работает.»

Я открыл рот, начиная шутку про улики. Дескать, запуганные или побитые свидетели – это не триумф сыскной деятельности, а прогнивший аппарат. Но сказать мне не дали;

«Может, расскажете о себе? Открытый гей и псевдонимом кровавого Камбоджийского диктатора, людей вроде вас не должны выпускать на сцену, отличную от цирковой.»

«Пол Пот в переводе означает перспективного политика.»

Виктория тщательно меня анализировала. Как змея, готовая нанести удар, её тело передавало неимоверное напряжение. Прощупывала почву и готовилась укусить. В таких моментах очень сложно контролировать обстановку, ведь она контролирует тебя. Я старался придерживаться плана, но сыпался, как маленький ребёнок, не зная, что ответить и как продолжить разговор. Чёрт.

«Вы поддерживаете насилие, мистер Пот?»

Вопрос явно имел двойное дно, как волшебный ларчик иллюзиониста. Казалось бы, вот он, кролик, сидит в нежных руках ассистентки, пока та прячет его в ящик. Но реальность обманчива, и кролик через секунду превратится в стаю белых голубей, улетающих под купол сцены. Зрительный зал, тем временем, молчал, ожидая хоть минимальной реакции. Моего ответа. Публичного четвертование под вопли толпы. Что угодно, лижь бы не статичное сверление взглядом. Надо отвечать, и отвечать решительно.

«Любое вмешательство в личную жизнь не получит должного отклика в моём сердце. Насилие есть гиперболизированное вмешательство, и должно караться по всей строгости закона.»

Уворачиваюсь от её атак, как мангуст. Но, кажется, всё ещё впереди.

«И тем не менее, вы выбрали псевдоним диктатора, убившего миллионы!». Зал оживился. Её простое жонглирование фактами играет на руку – народ уже забыл мое оправдание и жаждал ответа.» Человек, выступающий против насилия никогда бы не стал брать имя изверга, заморавшего свои руки человеческой кровью. Вы либо лицемер, мистер Пот, либо идиот.»

Переход на личности никак не входил уже в мои планы. Я был готов ко многому, но к такому подготовится нельзя. В ином случае правильной стратегией станет взаимный обмен оскорбления, и оставшийся на пепелище маленькой войны открытый спор. Но не здесь, не под прицелом видеокамер. Я решил отступать.

«Мы разве пришли сюда обсуждать преступления прошлого? Вопросы подобного рода, как и личные оскорбления, оставьте на личную встречу.»

Ужасно, просто ужасно. Мне было стыдно за то, что я так просто соскочил с темы, но это было необходимо. Нельзя выложить на стол все карты, как бы ни хотелось. Ещё не время и не те, совершенно не те обстоятельства.

Виктория ухмыльнулась. И ответила точно так, как я и планировал.

«Можете даже не надеяться. Уверена, у вас и так хватает, с кем встречаться.»

Уже лучше. Публика одобрительно загудела, в зале началось шевеление. Я отвлёк их хотя бы от своего прозвища, переведя разговор назад на правильное направление. Как мне кажется.

«Вы поддерживаете однополые браки, мистер Пот?» – Виктория на секунду отвела взгляд в сторону. Казалось, она смущается поднимаемой темы. Но это было не так. Каждое ее слово, каждое движение было опасным и влекло за собой далеко идущие последствия.

«Безусловно. Я поддерживаю свободную любовь во всех её проявлениях. Тем более, гомосексуальные пары могут взять на содержание сироту, от которой отказались гетеросексуальные родители!»

«И, тем не менее, несмотря на всю радужность перспектив, вы до сих пор не обзавелись парой, не выступили достойным примером для подобных вам. Ваши размышления также лживы на фоне ваших действий, как и псевдоним.» Виктория говорила медленно, расставляя акцент на каждом предложении, выдерживая паузы и повышая тон. Публике это нравилось. Но я пошёл на упреждение, атаковав из засады.

«Не менее лицемерно с вашей стороны делать заявления по поводу семейного института. Как быстро ваше лобби протолкнёт очередной закон по декриминализации домашнего насилия?»

Конечно же, она не имела никакого отношения к законотворчеству представляемой стороны. И, тем более, эти законы не проталкивала. Но раз уж мы перешли на личности, стоит призывать к ответу даже косвенно причастных. Всё или ничего. Зрители взревели и разразилась овациями. Я сидел посреди огненной бури, бурлящей раскалённой массы, подбрасывая туда факты. Переигрываю всё, и публика забудет о диктаторах прошлого. Сосредоточится на диктаторах настоящего, со своим кровавым режимом.

Виктория замешкалась. Она уже не держала ситуацию под контролем, выставляя пидора на посмешище.

«Вопросы семейного института очень тонкие и требуют вдумчивый решений.» В голосе Виктории появилась дрожь и неуверенность. Я выбивал из-под нее стул и выводил из баланса. Она сменила ногу, решила поменять позу. Заерзала. Покашляла и отвела взгляд в бумагу на коленях. Закрылась.