Николай Бредихин - Багира. Любовный детектив

Но увиденное месяцем позже она уже не смогла перенести, просто не захотела вникать в подробности. Нечто похожее на анекдот из серии «Жена неожиданно вернулась пораньше домой с работы». Вот только там героини обычно застают мужа с любовницей, а здесь, опять же, никакой любовницы не было, всего только её Саша, один, но почему-то в женском платье, сосредоточенно подмалёвывавший перед зеркалом в ванной губы помадой…

А ведь, по сути, и это можно было простить. По крайней мере, если бы он попросил прощения. Но он не попросил. Да и не простила бы она его. Даже сейчас, после всех этих разговоров с Вадимом, с Женей не простила бы. Нет, такое лучше не вспоминать, иначе она так разревётся, что уже никакими средствами макияж в порядок не приведёшь.

Ирина предпочла переключиться на свою новую знакомую.

– Ну, слава богу! – с облегчением вздохнула Женя. – Всё-таки спустились с небес на грешную землю. А я уж думала, вы так навсегда там и останетесь. Вообще-то я тут чуть со скуки не умерла, едва удерживалась, чтобы вам не помешать в ваших высоких думах.

– Знаешь что, – сказала вдруг Ирина, – давай на «ты» перейдём, иначе какие мы подруги? Но только наедине, в неофициальной обстановке. На людях, на работе прежний официоз. Как тебе такое предложение? Катит?

– Катит-то, катит, да ещё как, – смущенно промямлила Евгения. – Вот только не знаю, смогу ли я? Слишком большая разница: в возрасте, в положении.

Ирина слушала Женин скулёж вполуха. Она вдруг сосредоточила своё внимание на том, как Женя ест: совсем не так, как в прошлый раз в ночном клубе – изредка поклёвывая то, что наверняка хотелось умять одним махом. Здесь Женя не стеснялась, но и не демонстрировала обжорство, а смаковала простейшие блюда с таким наслаждением, с каким это может делать только никогда не наедающийся досыта человек. Да и то не всякий.

– Слушай, а у тебя есть будущее, – вырвалась у Ирины неожиданно пришедшая ей на ум мысль.

– С какой это стати вы вдруг так решили? – спросила Евгения с застывшей вилкой у рта. – Вы что, гадалка? Ну, в смысле, ты?

– Нет, просто наблюдательность. – Ирина вдруг весело рассмеялась. – Привычка, которая стала второй натурой. Слушай, а давай ты будешь моей племянницей? Ну, из Озёр. Надо тебе где-то пристраиваться, учиться например, вот ты и вынырнула. Иначе мы так и будем странно смотреться со стороны. Как сейчас, к примеру. Не пара, ты права, точно не пара. Ещё запишут, не дай бог, в лесбиянки. Как, ты не против?

Женя картинно потупила взгляд, изображая из себя простушку-пастушку.

– В смысле лесбийской любви?

Они посмотрели друг на друга и зашлись от сдавленного хохота. Минут пять потом то и дело срывались, никак не могли остановиться. Наконец Ирина отряхнула слезы и осторожно огляделась по сторонам.

– Да, теперь мне точно хана. Придётся принять твоё предложение. Всё равно никто не поверит, что у нас просто дружба. Кстати, ты теперь у нас специалист: как ты считаешь – чужая душа потёмки – между подругами закадычными, наверное, не редкость подобные отношения?

Женя поморщилась, покачала головой.

– На мой взгляд, дружба и любовь – вещи совершенно несовместимые. У женщин, во всяком случае. Таких ровных, доверительных отношений уже не может быть, а без них какая дружба? Баловство – другое дело, такое бывает, наверное, но женщины обычно сдвинуты на любви, так что выбор в конце концов сам собой возникнет: или – или.

– Ладно, не бойся, – великодушно махнула ладошкой, как кошка лапкой, Ирина. – Что-либо подобное тебе со мной не грозит, я убеждённая гетеросексуалка, вот только с мужиками что-то не везёт: не западают они на меня почему-то. Ну а ты как относишься к подобным вещам?

Женя пожала плечами равнодушно.

– Мне это вообще до Луны, но, если честно, чтобы уж навсегда закрыть подобную неожиданно возникшую тему, вам бы, то есть тебе, я бы не смогла отказать. Конечно, если бы вопрос встал ребром, то есть либо дружим с этим, либо не дружим совсем.

Ирина посерьёзнела.

– Ты знаешь, я тебя правильно поняла. То, что ты на самом деле хотела сказать. Такое признание дорогого стоит.

Женя притворно пригорюнилась.

– Кстати, а чего уж там – племянница, почему бы вам меня не удочерить?

Ирина сделала вид, что производит в уме какие-то сложные вычисления, затем отрицательно покачала головой.

– Нет, не вытанцовывается. Что ж получается: я тебя в десять лет должна была зачать? В комиссиях по удочерениям тоже не дуры сидят, сразу нас расшифруют. И вообще, есть такая игра, – тут она сложила ладони горсткой, – называется: «Сунь пальчик, там зайчик!» Так вот со мной такой фокус не пройдёт, но ты не переживай: людей разных полно, глядишь – с кем-нибудь да обломится. Что до меня, то жаль, конечно, но даже уплемянничать тебя я не смогу: такой услуги в нашем законодательстве пока ещё не предусмотрено.

– Ладно, – вроде как донельзя расстроенная, шмыгнула носом Евгения. – Но попытка не пытка. А вдруг повезло бы? Кстати, тебе не кажется, что мы слишком далеко от ещё одной, столь заинтересовавшей меня, темы ушли! Нельзя ли конкретнее: как там всё-таки насчёт моего будущего?

Разговор и в самом деле ушёл настолько далеко, что Ирина лишь с большим трудом смогла восстановить его прерванную нить.

– Ах да, моя наблюдательность! Вообще-то я не люблю свои секреты раскрывать. Неблагодарное это занятие. Конечный вывод ошеломляет, а если по полочкам разложить, вроде и ничего удивительного нет совсем. Это как фокус объяснять. Но тебе, как подруге, не могу не рассказать. Иначе к чему дружба? Дружить надо душами, и чтобы они непременно были нараспашку. Так вот, я просто наблюдала за тобой. Как ты говоришь (практически без сленга, хоть и из провинции). Как ешь. Как держишь себя в общении. Откуда это? Речь не идёт о воспитанности: откуда там, в Озёрах, в рабочей семье, ей было взяться? Наверняка мат-перемат с утра до вечера. Я бы назвала это мимикрией, ну, если с английского перевести, подражательностью. То есть всё, о чём я только что говорила, все комплименты, которые тебе делала, не к приобретённому, а к врождённому относится, то бишь к умению приспосабливаться к любым условиям и обстоятельствам. Попала бы в тюрьму – и там бы не пропала. Но вот попала в Москву – и здесь тоже не пропадёшь.

– В тюрьму бы я не попала, – сухо уточнила Женя.

– Конечно, не попала бы, – охотно согласилась Ирина. – А почему? В тебе стержень есть. По статистике большинство девчонок в России трахаться начинают с одиннадцати-тринадцати лет, и уж дальше без остановки, а вот ты девственница. А ведь наверняка влюблялась, да и интерес был.

– Почему же был? – усмехнулась Евгения. – Я думаю, в моём возрасте рано ещё говорить вообще о чём бы то ни было в прошедшем времени.