Николай Бредихин - Багира. Любовный детектив

Женя взорвалась.

– Да не чисто тут, всё не чисто. Всё неспроста. И подсел он к нам не случайно, какую-то выгоду ищет или мыслишку грязную затаил. Одумайся, Ирунчик, прошу тебя. Добром это во всех случаях не кончится.

Ирина отмахнулась от Жени, как от назойливой мухи.

– Цыц, Евгеша, отстань! Я уже всё решила, меня не переубедить. Вот только машина, не знаю, как с ней поступить. Может, так сделаем: я тебе денег дам, а ты найдёшь человека, который согласится перегнать её к моему дому? Может, охраннику какому-нибудь будет по пути… или, знаешь, я вспомнила, есть такая услуга в такси по вызову.

– Не надо, – холодно ответила Евгения. – У меня есть права, машину я сама перегоню.

Ирина остолбенела от удивления, затем глупо хихикнула.

– У тебя есть права? Женя! Зачем они тебе?

Евгения пожала плечами.

– Так, на всякий случай. Как видишь, вполне к месту пришлись.

– Ну ладно! Так я пошла? – смиренно проговорила Ирина. – Надеюсь, ты не очень сердишься на бедную изголодавшуюся девочку? Ик!

– Что ж, надеюсь, ты знаешь, что делаешь! – мрачно вздохнула Евгения и не удержалась всё-таки от того, чтобы напоследок не съязвить: поклонилась подруге чуть ли не в пояс, как госпоже: – Приятного времяпровождения вам, Ирина свет Алексеевна, барыня вы моя ненаглядная! И аппетита, как же без него.

MtM (male-to-male): из мужчины в мужчину

Ирина с трудом подняла голову от подушки и долгое время не могла понять, куда бежать, откуда звонок. Затем наконец сообразила: домофон.

– Это я, Женя. Я на минутку, платье принесла.

– Да, да, понятно, – сонно пробормотала Ирина, нажала кнопку над рисунком, изображавшим ключ, повесила трубку и только потом от души выругалась.

– Господи, бывают же такие идиотки! И чего им в выходные-то не спится? – наконец смогла она уже на литературном русском выразить свою мысль.

Ещё несколько секунд подремать, прислоняясь к стене, ожидая, когда эта дура поднимется на лифте. Открыть ей дверь. А потом с облегчением опять бегом к сладкой постельке и накрыться с головой одеялом.

Вроде как ещё на полминутки, чтобы прийти в себя и не обрушить гнев на незваную гостью, а на самом деле вырубилась ещё почти на час.

Евгения не стала будить «прожигательницу жизни» и, чтобы не терять времени даром, убралась быстренько в квартире, приготовила завтрак. Только после этого тронула Ирину за плечо.

– Завтрак в постель, мадам! Как вам это понравится?

– Совсем не нравится, – лицо Ирины передёрнула гримаса отвращения. – Не хочу ничего. И вообще, утро ещё, чего так рано-то? Платье! Да мало что ли у меня этих платьев? Зачем такая срочность? Могла бы и на работу принести.

– «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро!» – бодро процитировала Женя мультяшку про Винни-пуха. – Ну а платье… платьев много не бывает. Кто знает, может, как раз вот именно это, оно одно, и нужно будет, когда приспичит вновь куда-нибудь отправиться. И кто знает, когда именно припрёт? Может быть, сегодня же вечером. А то и днём. Такая у нас, женщин, логика. А что касается утра, то давно ли моя госпожа на часы глядела? Я не знаю, как там, в Париже сейчас или в Лос-Анджелесе, ну а в Москве уже далеко за полдень. Порядочные люди обедают, а вот которые в другом смысле голодные, ещё и не завтракали.

Ирина вдруг осмыслила давно уже распространявшиеся по квартире запахи и сглотнула слюну.

– Ой, оладушки! Да ещё со сметаной! Куда вам до меня, господа волки! Вам бы мой аппетит!

Женя усмехнулась.

– Ну, при твоей «любви» к готовке, подруга, аппетит у тебя не волчий предполагается, а даже крокодильский. Ладно, рассказывай, солнышко. Колись, как ночку провела?

Ирина, пройдя на кухню, от одного только аромата кофе потихоньку начала приходить в себя.

– Хочу в Париж, если там ещё только утро, – тем не менее капризно захныкала она, делая вид, что никак не может удержаться на стуле, вот-вот сползёт вниз.

– А если вечер? Мы с тобой совсем ничего не знаем о Париже. Ну ладно, я, тундра, а вот тебе непростительно.

– Матери-одиночке, – махнула рукой Ирина, – простительно всё. Если там вечер, то пусть это будет вечер вчерашнего дня.

– Мать-одиночка – женщина, которая нагуляла ребёнка без мужа, – уточнила Евгения.

– Вот-вот, – продолжила дурачиться Ирина, уплетая за обе щёки «оладушки». – Это про меня. Мой муж, оказывается, совсем и не муж, он пантера. Ну, или пантер, если мужского рода. В остальном, зря ты пришла, Евгеша, радость моя, подробностей не услышишь. Совращение девственниц – это, наверное, даже больший грех, чем совращение малолетних. Боженька не простит. Одно только слово, так и быть, считай, ты его из меня выбила – «последнее слово партизана»: «Вос-хи-ти-тель-но! Было восхитительно!» Бывают же мужики! Раньше я не верила, теперь точно знаю: бы-ва-ют.

– Да, – пробормотала Евгения, – с первым встречным-поперечным. И никакого раскаяния! Может, ты прикидывалась только – невинной овечкой-то, Ируля?

Ирину внезапно охватил гнев. Что она себе позволяет, эта пигалица? Но настроение себе с утра портить не хотелось.

– Цыц, мелкота! Яйца курицу не учат! Господи, о чём это я? – глупо захихикала она.

– Про то, что учат, да ещё как учат, – продолжила дерзить Женя. – Чем ещё курицу учить?

Ирина и тут сдержалась.

– Завидно! Некоторым просто завидно, – расхохоталась она. – Больше ни слова не скажу. Ты, наверное, только за этими подробностями и притащилась сюда ко мне через всю Москву.

Евгения помрачнела.

– Да нет, просто кто-то вчера меня на дачу приглашал, с сыном обещал познакомить. Ну а ещё – вот ключи от машины. Я не знала, куда ты её ставишь – на платную стоянку или в гараж, поэтому поставила её у твоего подъезда, в ней и ночевала. Только заскочила к себе в общагу взять во что переодеться, заодно и платье твоё в прачечной самообслуживания постирала и погладила. Так что оно как новенькое, госпожа, не извольте беспокоиться.

Ирина наконец оставила легкомысленный тон.

– Эх, а ещё подруга, называется, поделом мне, – покаянно проговорила она. – И всё равно, умеешь же ты испортить настроение человеку! Так сколько, ты говоришь, сейчас времени?

– Половина второго. В Москве. Ну а на даче – на даче не знаю, может она где-нибудь в Майями находится?

– Да, – вздохнула Ирина. Настроение у нее всё-таки не удержалось, стремительно поползло вниз. – Ты права. Драть нужно такую мать. Как сидорову козу.

– Так уже драли, – не унималась, гнула своё Женя.

– Ладно, ты перегнула палку, вот только не надо, не надо и это слово обыгрывать, – всё ещё пыталась хоть чуть-чуть удержать что-нибудь из вчерашнего в памяти Ирина. – Я слово держу. Полёт в Майями действительно состоится, вот только переносится… на завтра. В смысле, я сегодня поеду, почву подготовлю, ну, там, площадку для гольфа, или во что ты играешь, в лапту? Так что придётся тебе с утречка да на электричке. К платформе я уже на машине подъеду, тебя встречу. Надо только расписание в Интернете посмотреть, согласовать. А сейчас – с глаз долой, из сердца вон. Достала ты меня уже своим «облаком морали». Просто знай: нравится тебе или не нравится это, но я ни о чём из вчерашнего не сожалею и обязательно при первой же возможности всё, что мне особенно, ну просто до дрожи в коленях, до холодка по позвоночнику понравилось, повторю.