Николай Бредихин - Багира. Любовный детектив

Ирина пожала плечами.

– Ну, мужики не только рохли да мямли, они ухитряются столько негативных качеств, самых разных, каким-то образом в себе сочетать, что порой диву даёшься. Просто увидела своего ненаглядного вдруг в женском платье… Наверное, не надо было так рубить с плеча: я ждала, что он устыдится, покается, хотя бы в шутку попытается всё обратить, а он, как видно, только и ждал удобного повода. Может, и любовничек уже какой-нибудь был или потом дорвался, от души порезвился. С Вадимом они ведь не сразу друг друга нашли.

Марина покачала головой.

– Вадим никогда не был «голубым». Не знаю даже, что на него нашло. Женщин у него всегда полно было. Они от его глаз буквально с ума сходили, да и до сих пор так. Как я понимаю, это у него приёмчик такой излюбленный: снимет вдруг свои стариковские окуляры, тряпочкой их начнёт протирать и вдруг так на вас глянет – не знаю ни одну бабу, которая могла бы против такого устоять. Ресницы эти его, беспомощность, как у ребенка, – и будто душа открывается, совершенно необыкновенная, ну просто цветок кактуса. Я вообще-то долгое время его кобелём считала, презирала соответственно, а потом вдруг меня осенило: дело в другом вовсе, человек просто ищет, поставил на мечту и сам не рад. Ну, совсем как я, вот только я, дура, не ищу, а жду. С этого момента я поняла: чудо свершилось и Господь послал мне моего долгожданного принца. А потом… эту сказку в мгновение ока скомкал, растоптал какой-то (господи прости!) педрила. И тогда я решила: надо человека спасать. Это он от отчаяния, точно. Если бы я вовремя решилась, с ним поговорила, открылась ему в своих чувствах, всё сейчас по-другому было бы. Хотела сотрудников подключить для острастки, но начальник наш его друг, и не просто друг – друг детства, вместе за одной партой в школе сидели. Он, как узнал, так сразу наложил на эту тему табу. Ну, я и заткнулась, так ведь и работу потерять недолго. А тут вдруг увидела их, любовничков, вместе в машине, счастливых, улыбающихся, довольных друг другом, и решила сходить в тот ночной клуб, где ваш муж выступает. У подруги одной девичник был перед свадьбой, ну я и сподобилась разок изменить своим принципам. Конечно, цены сумасшедшие там, да и стыдоба страшная, но потом я поняла, что не зря туда ходила, что намерения мои не фантазёрские, а вполне осуществимые, вот только зайти надо с другого конца.

Ирина при всём желании не могла ни слова вставить в неожиданную исповедь, просто какой-то «поток сознания» своей новой знакомой, а когда вдруг такая возможность появилась, на некоторое время замерла в нерешительности.

– Так, и что же от меня-то требуется – помощь какая-нибудь? – наконец спросила она.

Марина решительно тряхнула бигудёвыми кудряшками.

– Я считаю, нам имеет полный смысл объединиться.

– Объединиться? Для чего? – попыталась прикинуться дурочкой Ирина. Однако Марина даже не заметила иронии в её голосе.

– Всё для того же, о чём я говорила: понять, спасти. Разве с вашим мужем по-другому? Кстати, вы простили бы его, если бы он вдруг раскаялся и решил вернуться в лоно семьи?

– Нет, – решительно отмела в сторону подобное предположение Ирина. – Предателей не прощаю. Считайте это моим самым большим недостатком.

– Эх, мне бы так, – вздохнула Марина, – но я свою фамилию не оправдываю. Я бы не просто простила – никогда бы в жизни потом ни единым словом не попрекнула. Просто похоронила бы в памяти всё, что до меня было. Вот если бы потом, со мной уже, он попробовал что-либо подобное выкинуть, тогда другое дело.

«Понять», «спасти» – не о том же ли самом ещё недавно Ирина с Вадимом говорила? Её позиция. Так почему бы и в самом деле не объединиться? Казалось бы, сам Бог повелел.

– Не знаю, не знаю. «Понять», «спасти» – вы словно прочитали мои мысли, но как, интересно, вы себе это конкретно представляете?

Марина пожала плечами.

– Ну, вникнуть, узнать побольше. Согласитесь, что мы, собственно, пока что ни уха ни рыла не смыслим в тех вещах, которые сейчас столь решительно осуждаем. Да, разврат, да, гнусь, но ведь они, наши любимые, уже там. Поневоле придётся, если мы хотим им помочь, за ними в это дерьмо окунуться. Так как, моё предложение вас не заинтересовало?

Ирина чуть было не съязвила: «Насчёт дерьма?», но вовремя удержалась от своего излюбленного чёрного юмора.

– Я думаю, идея неплохая, но вы всё же конкретно так и не сказали, как вы её собираетесь осуществить? Как я сама думаю? Начать, естественно, нужно с первой части: «понять». Я как раз усиленно сейчас этим занимаюсь. Но вместе нам пока нет смысла куда-то нырять, тем более туда, куда вы только что меня пригласили. Моё предложение – действовать сначала поодиночке, а потом встретиться и поделиться друг с другом тем, что удалось накопать. А там уже будем смотреть по обстановке. Как вам такое?

Марина обрадовалась.

– Идёт!

И тут же откланялась, боясь спугнуть неожиданное, буквально с неба свалившееся партнёрство.

Ирина почему-то никакой радости ни от этой неожиданной встречи, ни от того, что она наконец завершилась, так и не испытала. Наоборот, настроение её, уже изрядно подгаженное Евгенией, теперь испортилось окончательно. Она позвонила матери и спросила: ничего, если она приедет завтра утром, сегодня она совсем без сил. Быть может, у матери и возникли какие-то подозрения насчёт какого-нибудь кавалера на горизонте, но она была бы только рада такому варианту. Дочь она хорошо понимала и ревности из-за внука никакой не испытывала, просто желала ей счастья, хотя давно уже отчаялась, хорошо понимая причины одиночества возлюбленного чада: её невзрачная внешность, неласковость, отвратительный характер.

Ирина вздохнула. К счастью, родители ничего не знали о загадочных переменах, происшедших в их зяте, и дочь за их развод втихомолку, а порой и открыто, осуждали. Да и слава богу, зачем им вся эта грязь? Сами они поженились ещё в институте и прожили почти сорок лет душа в душу. Бывает же такое!

Что ещё? Пожалуй, надо «русалке» позвонить. Хоть и стерва она, крови ей сегодня утром попила изрядно, но зачем заставлять человека зря на электричке трястись. Пусть приедет утром, вместе на машине и отправятся.

– Господи, чёрт, пробки ещё эти дурацкие, – в отчаянии тряхнула головой Ирина. – Я сейчас точно засну. Причём навеки. Зря ты согласилась ехать со мной.

Евгения больше не язвила, как вчера, понимая, что нежданная дружба может разрушиться, по своей недолговечности, в один момент.

– Ты уж кого-нибудь одного бы упоминала, – всё-таки проворчала она. – Нельзя же так сразу: и бога и чёрта вместе. Тебе не кажется, что это перебор? Как я понимаю, вчера был очередной загул?

– Да, – неохотно призналась Ирина. – В гости ходила. День такой был неудачный – совсем не дачный. Это Павел, сынуля мой, так острит. Для него любой выходной, проведённый не на даче, – не дачный, а значит не-у-дачный , день. В принципе, понять его можно: там бабушка, дедушка, восхищаются каждым его словом, души в нём не чают. А мама кто? Жандарм в юбке.