Жасмин Майер - Завоевать сердце гения

В эту пятницу Маккамон стал темой номер один.

Разумеется, я просматривала издания конкурентов только из чисто профессионального интереса. Кое-что о прошлом Маккамона я знала по той выборке, которую для меня подготовила Элеонора. Но читая газеты в эту пятницу, я узнала больше.

Роберт подавал надежды с раннего детства, его родители тоже были художниками. Они сразу разглядели талант сына и ни в чем ему не отказывали, позволяя творить, когда хочет и где хочет. Это до добра не довело, и очень скоро вдохновение внезапно иссякло, и юный гений прибег сначала к легким наркотикам, потом к тем, что тяжелее. Потом была клиника, первая на его пути. Долго он не продержался. Заменил героин водкой. И все началось по новой.

При всем при этом, его разрушительный период был самым плодотворным. Все свои самые талантливые работы он написал именно тогда. Между клиниками, запоями и даже реанимацией, куда попал с передозировкой. И как только выжил.

Потом было затишье. И связывали его с женщиной по имени Шарлотта ДеБорн.

Все редакции перепечатывали одну и ту же фотографию Шарлотты. И при виде нее у меня глаза стали квадратными.

В своем материале, который так и не был опубликован, я не упомянула фразу Маккамона: «Я не принимаю рыжих». Но это не значит, что я ее забыла.

И вот у Шарлотты ДеБорн волосы были как раз таки цвета расплавленной меди.

Мои волосы были на пару тонов светлее, будто выгоревшие на солнце, но они без сомнения тоже были рыжими.

Даже имя Шарлоты стало пророческим. Именно она подарила Маккамону возрождение и открыла новую сторону его таланта.

Но спустя год, Маккамон снова попал в центр внимания прессы. На него градом посыпались обвинения в домогательствах и изнасилованиях. Ну как без этого. Уверена, что и сейчас найдутся те, кому будет что вспомнить. Просто на их поиски уйдет чуть больше времени.

Возможно, именно Шарлотта стала первой, кто предложила нелегальные средства заменить вполне легальными, если не спать с несовершеннолетними и по обоюдному желанию, оргазмами. Чем руководствовалась эта женщина, понять не могу. Как такое вообще могло прийти в голову, тоже.

От всех обвинений Маккамон открестился. Разумеется, иначе сейчас сидел бы в тюрьме. И в ответ на обвинения поступил так экстравагантно, как только привык поступать эпатажный гений. Он стал в открытую устраивать оргии. От участников требовались только соответствующие медицинские сертификаты. По свидетельствам участников, Маккамон иногда отвлекался от холста и присоединялся к остальным за новой порцией вдохновения.

Из этого текста не было понятно, спал ли он с женщинами на оргиях или просто срывал их оргазмы. А жаль.

Когда точно и как исчезла из его жизни Шарлотта, выяснить не удалось. Но как журналист, я отлично понимала, что истинные факты, мотив и значимые события из жизни звезды очень любят скрывать, выставляя напоказ скандалы, которые перетягивают на себя все внимание публики.

Оргии Маккамона очень напоминали попытку добиться именно этого. А после имя Шарлотты уже не упоминалось. Может быть, ее задели оргии, может быть, они устраивались ради нее и ее оргазмов. Правды из газет не узнать. Одно было точно – после этого она исчезла из его жизни.

Со временем на смену оргиям снова пришло затишье. Для всего мира Маккамон ушел в тень и почти перестал радовать публику новыми шедеврами. Ходили слухи, что он только начинает, но не может завершить ни одной картины.

Во время этого затишья многие решили, что он, наконец-то, стал примерным гражданином, но как бы не так. Просто Маккамон нанял хороших адвокатов, которые, видимо, и составили для него образец того контракта, который я читала. Ну и посоветовали искать муз в специализированных элитных эскорт агентствах, чтобы с их готовностью трахаться за деньги было меньше проблем.

В эту пятницу только детские издания не написали ни слова о Роберте Маккамоне и его «темной страсти». А еще Маккамон не ошибся в своих предположениях – за этот день цены на его законченные картины взлетели до небес. Хотя, казалось бы, куда еще? Но теперь люди знали, что за каждым мазком кисти стоял чей-нибудь оргазм и это, конечно, здорово меняло дело.

Наверное, женщина не смогла бы жить с такой биографией с такой же честью, как это удалось мужчине. Хотя, может быть, дело было не только в половой принадлежности участника скандала, а в том, что на деяния талантливых, одаренных людей привыкли смотреть сквозь пальцы.

Даже мне перепала часть минуты славы, которая досталась Маккамону и Элеоноре в большей мере. Ведь мое имя значилось под тем интервью. Мне звонили коллеги и поздравляли с шумихой, которую поднял мой материал. Никому из них я, конечно, не говорила, что мой настоящий материал благополучно сгинул в почтовом ящике Элеоноры.

Впереди меня ждали выходные, и я собиралась подчистить запасы шоколадного мороженого во всех магазинах в окрестностях моего дома.

Так бы все и случилось, если бы с вечерней почтой в редакцию не доставили приглашение на выставку в художественной галерее.

На мое имя.

Она называлась «Роберт Р. Маккамон и его женщины».

– Я не пойду.

– Пойдешь, – отрезала Элеонора. – Никого другого я отправить не могу. Приглашение именное. А пропустить выставку нельзя.

– Я не разбираюсь в искусстве.

– А кто разбирается? Всем интересно, с кем сейчас спит Маккамон, а не то, над чем он сейчас работает. Эта выставка – уже сенсация. Он чертовски давно не демонстрировал картины широкой публике. Момент выбран очень удачно, его агент Эйзенхауэр явно не зря получает зарплату. Этой твой последний шанс удивить меня, Денни. Первый ты провалила. Надеюсь, не забыла?

Как будто я могла забыть, когда мне постоянно об этом напоминали.

– Если мне не изменяет чутье, а оно меня никогда не подводило, то сейчас многие журналистки начнут свою собственную охоту за Маккамоном. Мы стали зачинщиками этого скандала, но мы же и должны снять все сливки.

– Разве тебе мало было интервью, Элеонора?

«Белая акула» хмыкнула.

– Конечно, мало. Многие все еще сомневаются, что Клио существует. А если показать им материал, добытый собственноручно, они заткнутся. И нельзя допустить, чтобы какая-нибудь другая журналистка почивала на наших лаврах, правда?

– И что ты хочешь от меня, Элеонора?

Она развернулась на тонких черных каблуках.

– Ты должна проникнуть в мастерскую Маккамона и рассказать, как на самом деле творит мастер.

– Но для этого я должна стать его музой!

Элеонора пожала плечами.

– Мне плевать, как ты это сделаешь. Мне нужен этот материал. И я даю тебе шанс его заполучить. Если ты не готова, то я отправлю кого-нибудь еще. Но тогда, Денни, можешь распрощаться с должностью. В «Fever» никогда не будут работать посредственные журналистки, которые упускают шанс сделать головокружительную карьеру. Поразмысли над этим, Денни. К тому же скоро у нас освободится место помощника главного редактора и, разумеется, я буду выбирать из самых достойных. Но останешься ли ты в штате к тому времени?