Жасмин Майер - Завоевать сердце гения

И глядя на второй пункт контракта, понимаю почему.

«Не разговаривать, не прерывать, не касаться, не отвлекать мастера во время сессий в мастерской».

Да уж, решила я, набирая полную ложку шоколадного мороженого, этот пункт я бы провалила в первую очередь. Чего только одно «не разговаривать» стоит.

Я ведь, со слов Маккамона, даже собеседование провалила, когда заговорила с ним на кухне первой.

К моему огромному сожалению, слова Клио об отношении Маккамона к ней этому пункту тоже не противоречат. Любые слова музы, даже: «Остановись, я больше не могу» – попадают под пункт «Не отвлекайте гениального художника от создания шедевров».

Секс в мастерской Маккамона – не акт любви. Это нужно сразу уяснить, и если в постели можно и нужно обсуждать, как доставить друг другу удовольствие, то в мастерской чертова гения нужно заткнуться. Парадоксально, что пункт второй противоречит первому пункту – «не сдерживать эмоции во время секса». То есть ты просишь его остановиться, потому что твои негативные эмоции, скажем, зашкаливают, но он вправе не останавливаться, поскольку смотри пункт второй.

Черт. Мне понадобится много мороженого, чтобы справиться с этим чтением.

Пункт третий мне знаком. Не спать ни с кем, пока действует контракт с художником, и не удовлетворять себя лично.

Там, на кухонном столе, когда Маккамон только распалил меня, этот пункт казался дурацкой прихотью. Мне казалось логичным взять дело в свои руки: раз ты не дал мне достаточного удовольствия, то я могу добиться его сама, благо игрушек для взрослых девочек в моей прикроватной тумбочки хватает.

Но если вспомнить слезы Клио и слова о том, как он трахал ее, не считаясь с ее чувствами… И прибавить к этому третий пункт о запрете мастурбировать вне художественных сессий… В общем, похоже, мало кто из женщин, что были для Маккамона музами, хотели еще и мастурбировать в одиночестве после целого дня, проведенного в его мастерской.

Тут я взяла паузу. И перед тем, как приступить к остальным пунктам, я просто наворачивала мороженое ложками, одну за другой, какое-то время, словно рассчитывая, что ледяная сладость охладит мой пыл.

Четвертый пункт оказался на удивление нормальным, хотя и не совсем.

«Регулярно посещать врача и выбрать подходящий метод контрацепции. Посещение врача необходимо повторять, особенно после групповых сессий (ВАШУ Ж МАТЬ!). При необходимости принимать гормональные препараты, чтобы избавиться от критических дней, если мастер того потребует».

Вдохнуть и выдохнуть. Одного ведерка мороженого явно будет мало, а я ведь только половину пунктов прочла.

Пятый приятно удивил.

«Навестить диетолога и составить полноценное меню в зависимости от потребностей организма, не пропускать приемы пищи, не употреблять алкоголь, не курить и регулярно заниматься спортом».

Если бы я не знала Маккамона достаточно хорошо, я бы даже решила, что он заботится о своих музах. Черта с два! Просто при плохом несбалансированном питании снижается либидо.

Возможно, Маккамон и сам занимался спортом и поддерживал диету, иначе откуда взяться такому шикарному телу, верно?

Пункт шестой – «Если оргазмы не наступают, обратиться за помощью к специалистам. Выбрать один из пунктов или обсудить другие варианты, способствующие возбуждению, сексу и оргазмам с мастером. Секс-игрушки, стимуляторы, порно, белье или приглашенные парни или девушки оплачиваются мастером, как и все остальные пункты контракта».

К этому пункту я уже поняла чувства той музы из ресторана, что разорвала контракт на тысячи кусочков, заставив Элеонору их потом склеивать липкой лентой. Ну и чувства Клио были как на ладони.

Не возбуждаешься и не кончаешь, дорогая? Крутись, как можешь, но будь добра обеспечь гения оргазмами.

Пункт седьмой – «Беспрекословно подчиняться мастеру».

Почему только седьмым? Надо было делать этот пункт первым и последним.

На этом пункте у меня кончилось мороженое, и пришлось прерваться, чтобы сбегать в супермаркет за новой порцией, потому что это невозможно читать без холодного шоколадного допинга!

Шоколадным мороженым я не ограничилась, так что к чтению последних пунктов приступила с порцией клубничного, правда, с шоколадной крошкой.

«При входе в мастерскую избавляться от одежды и находиться в обнаженном виде так долго, как это нужно мастеру. При необходимости одежда может быть обговорена, но ничего не должно перекрывать доступа к гениталиям».

Клубничное мороженое встало поперек горла.

«Являться к мастеру по первому зову и в любое время суток. Не уезжать из города или страны. Сопровождать мастера в поездках, если понадобится».

Привяжи свое тело к чертову гению, ведь ему все равно ничего, кроме твоего тела, и не нужно.

Какого ж черта я до сих пор верю его словам, а не Клио? И самое ужасное.

До сих пор хочу. Именно его.

Опубликованное в пятничном номере интервью Клио произвело эффект разорвавшейся бомбы.

Телефон редакции разрывался. Феминистки, защитницы прав женщин, ассоциации вольных художников и еще десятки личностей, считавших себя обязанных высказаться, обрывали телефонные линии.

Самой Элеоноре звонили другие видные деятели в мире акул пера, чтобы поздравить «Белую Акулу» с выходом такого, безусловно, эксклюзивного материала.

Правда, следом за поздравления прямым текстом они умоляли, вымогали или угрожали Элеоноре, всеми силами желая заполучить контакты Клио. Разумеется, им всем было отказано.

Поэтому к полудню некоторые издания решили опубликовать обличающие «Fever» статьи, что, мол, нельзя брать интервью у воображаемых людей и лучше бы Элеоноре начать писать беллетристику, раз у нее такое хорошее воображение.

Другие принялись муссировали тему унижения прав женщины и то, доколе богачам будет позволено делать, что угодно ради собственного удовольствия. Третьи размышляли, на что гении всех времен могут пойти ради искусства и стоят ли произведения искусств таких жертв.

Сам Маккамон, как и его агент, комментировать ситуацию отказались.

Тем не менее, это не остановило прессу. К вечеру пятницы сексуальные предпочтения гения и миллионера стали темой номер один. Знатоки искусствоведения разбирали лучшие картины Маккамона, а телеведущие своими саркастическими замечаниями не давали заскучать зрителям. Высмеивать хаотические мазки на полотне было проще простого. Если критик видел в абстракции достоверно переданную художником эмоцию, то несведущие в искусстве зрители – лишь несколько перекрещенных линий разных цветов.

Серьезно, мой младший братец Дэвид также рисовал на обоях, но никто не платил ему за это миллионы. Только бабуля отвешивала подзатыльники.