Ольга САТОСОВА - Осталось жить, чтоб вспоминать

Но это было потом… А тогда я ждала своего второго свидания и не знала, что ещё сделать, чтобы поскорее приблизить день, час и минуту своего счастья.

ГЛАВА 4. ВТОРАЯ ВСТРЕЧА С АЛЕНОМ

Когда я приехала в следующую субботу к Алену в общежитие, он так же, как я в своё время, ждал меня в холле на первом этаже.

Я до этого случая уже не раз бывала именно в этом здании. Дело в том, что мой старший и единственный брат, Валентин Шутенко, тоже учился в Краснодарском медицинском институте 4 года до того, как в 1970 году я поступила в Кубанский Государственный университет. Здесь, в Краснодаре, мой брат также встретил свою первую и единственную любовь со светлым именем "Светлана", и его любовь тоже была "любовью с первого взгляда".

В тот год, когда я поступила в ВУЗ, у Валентина со Светланой состоялась свадьба, а потом мой брат перевёлся в другой город, чтобы закончить Военно-медицинскую Академию и стать военным врачом. Его жена Света ещё год продолжала учиться в мединституте, а потом тоже перевелась в Куйбышев, чтобы быть поближе к своему мужу. В Краснодаре Света была для меня единственной родственницей, с которой я поддерживала уже теперь родственные отношения, приезжая к ней в гости по выходным дням. Это было не так часто, как хотелось бы, из-за моей и её загруженности в учёбе.

Помню, что свой первый студенческий Новый 1971 год я встретила не со своими девчонками, а вместе со Светой и её однокурсниками в том корпусе общежитий, куда я ехала на свое второе свидание с Аленом.

Так уж получилось, что Ален жил на том же этаже, где раньше жил мой брат, а потом Светлана. Я даже узнавала по лицам некоторых русских и иностранных студентов, с которыми я была чисто визуально знакома, когда приезжала к своей родственнице в гости и на праздники.

Когда Ален увидел меня, входящую в вестибюль здания, лицо его озарилось милой, удивительной и смущенной улыбкой, какую раньше (да и потом, позже, в моей жизни) мне не доводилось видеть ни на каком другом мужском лице.

Всё в Алене было обворожительным, загадочным, манящим и дающим ощущение счастья только уже от того, что он – рядом. Тогда казалось, что большего счастья вряд ли можно было желать…

Ален был таким уже близким и дорогим мне человеком, будто я его 100 лет знала, а не познакомилась с ним всего лишь неделю тому назад…

Я теперь понимаю, с позиций прошедших лет, что так всегда бывает, когда в человека влюбляешься at first sight – с первого взгляда, и это чувство оказывается настоящей любовью, а не влюблённостью или простым увлечением и флиртом.

В тот вечер Ален познакомил меня со своими ребятами, которые жили вместе с ним в одной комнате. Его друзья, в отличие от моих подруг, проявили чувство мужской солидарности, если так можно выразиться, и друг за другом покидали комнату в связи с какими-то «обстоятельствами», вынуждающими их оставить наше приятное общество, при этом не забывая сказать, что были очень-очень рады со мной познакомиться.

Когда мы с Аленом остались одни в замкнутом пространстве, ограниченном стенами их комнатки, то какое-то время было ощущение неловкости и стеснения… Ничто не приходило мне в голову, что сказать ему или о чём спросить. Наверное, то же самое испытывал и Ален.

Тогда я подошла к столу, который стоял не посередине комнаты, как у нас, в нашей комнате, а ближе к единственному окну, давая возможность ребятам дольше работать за столом, не включая электрического света. Видно было, что студенты-медики более рационально подошли к использованию дневного света, чем мы. Я увидела много листов с изображением внутренних человеческих органов. На одних листках было чёрно-белое изображение внутренних органов, а на других – изображение органов, уже раскрашенных цветными карандашами…

– Что это такое? – поинтересовалась я у Алена.

– Эти картинки Вы имеете в виду? – уточнил он.

– Я бы не назвала их картинками…Такое ж-y-y-у-ткое зрелище!

Д-а-а-а…Медицинская профессия определённо не для меня. Я бы никогда не стала врачом, хотя моя мама была врачом…

– Почему "была"? Она сейчас не работает врачом? – спросил меня Ален.

– Мамы …больше …нет… Её не стало 2 года тому назад, – ответила я, и на какое-то время в комнате наступила гнетущая тишина.

Первым после затянувшегося молчания заговорил Ален:

– Извините, я не знал. Это очень тяжело – остаться без матери… в любом возрасте это тяжело…

– Я постепенно начинаю привыкать к мысли о том, что её больше нет и НИКОГДА больше не будет, – постаралась я быстро прервать его речь, чтобы он не ощущал себя виноватым за заданный вопрос. – Раньше, когда она была ещё жива, она редко мне снилась по ночам, а теперь стала сниться чаще, живая, счастливая и всегда весёлая…

– Вот мой брат, Валентин, – продолжала я, – пошёл по стопам нашей мамы. Он стал врачом. Я последовала примеру своего отца. Я собираюсь стать переводчиком в "Интуристе", или в каком-нибудь НИИ в патентно-лицензионном отделе, или, на худой конец, преподавателем английского и французского языков.

– А где Ваш брат учился, здесь или в другом городе? – поинтересовался Ален.

– И здесь и в другом городе…

– А я не смогла бы стать врачом, даже при всём моём желании продлить семейную династию врачей, – старалась я продолжить свою речь, прерванную Аленом. – Мне страшно видеть кровь, я бы не вынесла такое состояние, когда надо каждый день на работе и всю жизнь сталкиваться с чужой бедой, горем, болезнями и болячками. Можно умом тронуться или стать психически больной от постоянных нервных стрессов и людских бед.

– Д-а-а-а… наверное, Вы правы. Врач – это такая профессия, которая не каждому под силу. Здесь нужны крепкие нервы и здоровая психика.

– А у Вас нервы крепкие, как стальные канаты?

– Что такое "канаты"? – с удивлением спросил Ален.

– Ой! Я и забыла, что Вы – иностранец и не все наши слова знаете и понимаете. Ещё раз делаю Вам комплимент – Вы так хорошо говорите по-русски, что я забываю, что Вы – не русский…

– Ещё пока никто не жаловался, – как настоящий русский, ответил Ален.

– А из-за чего на Вас можно жаловаться? – не уловила я смысла сказанных им слов.

– На то, что я – нервный… На то, что у меня некрепкие нервы.

– Ах, Вы э-э-э-то имеете в виду? – в ответ засмеялась я.

– Так что это за жуткие картинки? – продолжала я спрашивать Алена, ближе подходя к столу у окна.

– Это наша контрольная работа. Нужно все внутренние органы раскрасить разными цветными карандашами, как это показано в учебниках анатомии. Красным карандашом нужно покрасить всю кровеносную систему – сосуды, капилляры, артерии, вены… Мы, как будущие врачи, должны отлично знать человеческий организм до мельчайшего сосудика, – поясним мне Ален.