Юлия Лангровская - Слуги Люцифера

Жанна также не слышала свою сестру, погруженная в восторженные мысли о Жозэ Марэ. Не заметила она и того, что Нинетта, как молния, выбежала из комнаты.

– Серый! Серый! – закричала девочка, прибежав на задний двор.

Мальчика там не оказалось. Тогда она обошла все кругом и нашла его сидящим на крылечке домика управляющего.

– Серый! – позвала она снова.

– Чего тебе? – отозвался Сережка.

Нинетта, не говоря ни слова, села подле него. Он мастерил очередную свистульку и уже справлялся с этим довольно успешно.

– Зачем тебе их столько? Эта уже, которая по счету?

– Восьмая. Вот, сделаю штук пятьдесят и повезу их в город, чтобы продать на ярмарке.

– Так, ты теперь свободный?

– Ага. Так что тебе больше не удастся донимать меня.

– Да, я просто так это делала. Не со зла ведь.

– Я знаю, что ты не злая. Ладно, забыли. Что было, то было, то быльем поросло.

– Но, тебе разве не было весело?

– Весело?! Чего уж там! Ты вставляла мне свои острые пальцы между ребер! Весело!

– Да, ладно. Я больше не буду. Так, значит, мир? – девочка протянула к нему свою правую руку.

– Мир, – согласился мальчик и дал ей свою.

Нинетта не обратила никакого внимания на то, что рука Сережки была пыльной и грязной.

– А ты не уйдешь от нас?

– Я буду всегда рядом с господином Жозэ. Пока он здесь, я не уйду, а если уйдет он, уйду и я вместе с ним.

– Но ведь он не собирается уходить?

– Думаю, что нет. Он ведь только приехал сюда.

– Но, а тебе хотелось бы покинуть поместье моего отца?

– Что тебе сказать? И, да и нет. Да, потому что здесь мне пришлось многого натерпеться. Я не люблю это поместье. Нет, потому что здесь мои друзья, могилы моих родителей и потому что здесь господин Жозэ.

– А я? – Нинетта даже сама от себя не ожидала этого вопроса.

– А что ты? – мальчик посмотрел на нее, наконец-то оторвавшись от своей свистульки.

– Да, да, я. Тебе разве со мной не интересно?

– Ха-ха-ха! Как я могу знать, интересный ли ты человек, если ты до сих пор только дергала меня и больше ничего?

– Да, но теперь то мы просто разговариваем. А если хочешь… – тут Нинетту осенило. Она дернула Сережку за рукав и сказала: – Слушай, а давай вместе сбежим в город, а когда продадим твои свистульки, вернемся назад. Заодно, погуляем там, покатаемся на качелях, поедим сладостей. Я переоденусь в простое платье, и все примут меня за обычную девчонку. Весело получится! Интересно ведь прикинуться крестьянкой, вместо княжны. Идет?

– Если я и продам все мои свистульки, то все равно не смогу на эти деньги покатать тебя на качелях или угостить сладостями, – ответил мальчик и нахмурился, опять принимаясь за свое занятие.

– Дурачок! – рассмеялась Нинетта. – Да, разве это проблема? У меня в копилке есть свои деньги. Их хватит на все, что угодно. Мы с тобой целый день будем веселиться!

– Нинетта, – сказал Сережа с серьезным лицом, – это твои деньги, а я не желаю, чтобы девочка платила за меня. Все должно быть наоборот. Это мальчик должен платить за девочку.

– Серый, это конечно так, но ведь тут другой случай. Ну, на что мне эти деньги? У меня все есть, мне ничего не надо. Но мне хочется повеселиться. А веселиться я хочу с тобой.

– Все равно. Ты не будешь за меня платить.

Нинетта помолчала некоторое время, с надутым видом глядя на мальчика.

– Да, а я то думала, что с тобой мне было бы интересно. Но ты просто гордый и скучный тип! – и девочка, рассердившись, убежала.

Сережка тут же со злостью отшвырнул свою свистульку в сторону, а потом принялся топтать ее ногами.

Кроме того, мальчик понятия не имел о том, что сердил не только Нинетту, но особенно Жанну, так как девочка стала сильно ревновать к нему управляющего, который, как только освобождался от своей работы, целиком отдавал свой досуг Сережке.

Жанна нередко видела, сидя у своего окна, как Жозэ и Сережка, держась за руки, словно отец и сын, гуляют по лугам и пастбищам. Видела, как Жозэ сажал мальчика к себе в седло, как учил его управлять лошадью, мастерить всякие нужные вещи, научил управляться с глиной и лепить из нее вполне приличную посуду.

Жанна восхищалась Жозэ, одобряла все, что он делал, мысленно хвалила его за доброе отношение к мальчику и, однако же, бесконечно ревновала его к Сережке, а самого Сережку временами готова была даже уничтожить.

Однажды, когда Жозэ освободился от работы, Жанна вышла из дому погулять и пристроилась возле маленького заборчика, где паслись на специальной территории молодые жеребцы. Она наблюдала за ними и ждала, что управляющий, проходя через это местечко к своему домику, непременно заметит девочку и подойдет к ней.

И вот, дождавшись, когда Жозэ проходил мимо, Жанна повернулась в его сторону. В тот же миг, к великому ее огорчению и досаде, к Жозэ подбежал Сережка. Он полностью завладел своим новым отцом и повел его в сарайчик, показать, какой красивый у него получился кувшин.

Жанна готова была умереть от злости и отчаяния. Она почти проклинала небо за то, что на земле существует Сережка. И в то же время ей хотелось сгинуть в небытие, провалиться в преисподнюю, хотелось утопиться, отравиться или сделать с собой что-нибудь еще. Ей подумалось, что она совсем не нужна Жозэ, не интересует человека, который с самого первого дня пребывания в этом поместье стал так много для нее значить. А раз она не привлекает того, кто привлекает ее, то в чем же тогда смысл ее жизни?

Тем вечером Жанна чуть не обрушилась на Нинетту. Обычно спокойная и стойкая, она сейчас не могла совладать со своим гневом.

– Будь добра, займи своего дружка, я больше видеть не могу, как он липнет к господину Жозэ!

Девочка была на гране истерики. Она готова была разбить все вазы, находящиеся в комнате о голову сестры.

Нинетта пришла в изумление, впервые видя Жанну такой разъяренной.

– Я попробую, конечно, – прошептала она.

А Жанна сию же секунду горько расплакалась.

Поскольку сестры Мадлик никогда не ссорились и всегда стояли горой друг за друга, Нинетта, не на шутку встревоженная состоянием своей сестры, поспешила немедленно исполнить ее просьбу. Но был вечер, и пришлось дождаться утра.

Эту ночь сестры впервые провели в состоянии стресса. Жанна плакала очень долго и все никак не могла успокоиться. Наконец, от такого долгого рыдания у нее сильно разболелась голова, а потом тяжелый сон завладел всем ее существом.

Около двух часов ночи несчастная девочка проснулась и снова стала плакать, но на сей раз уже не от злости или отчаяния, а из-за тошноты, которая ее и разбудила.

Нинетта мгновенно подскочила к ней с мокрым полотенцем. Она положила один его конец на голову Жанны, а другой на грудь. Постепенно тошнота стала утихать, а затем и вовсе прошла.