Юлия Лангровская - Слуги Люцифера

Час был еще очень ранний, дверь оказалась приоткрытой и княгиня тихой поступью вошла внутрь.

Осмотрев коридор и прихожую, она вошла в спальню, дверь которой была также приоткрыта. Тут то госпожа княгиня и обнаружила обеих своих падчериц спящими на кресле, увидела Сережку, развалившегося в другом, окинула холодным взглядом прекрасного мужчину, лежащего в постели.

Берта схватила одну из девочек за плечо и громко сказала:

– Ах, вот вы где!

Мгновенно Жанна и Нинетта открыли глаза и вскинули головы. Тотчас же Сережка вскочил с места и в ужасе посмотрел на княгиню. Сию же секунду Жозэ Марэ проснулся и недоуменно оглядел все вокруг.

Потом, поняв, кто перед ним, он удивился и почувствовал неловкость из-за своего сонного и разбитого вида.

– О, госпожа княгиня… простите… княжны?

Нинетта не сводила глаз со злобного лица мачехи, а Жанна вновь принялась любоваться уже проснувшимся управляющим.

Жозэ тоже смотрел на девочку, однако Жанна не чувствовала никакого смущения перед ним. Она откровенно пожирала его глазами и, сама того не замечая, улыбалась во весь рот.

– Сейчас же марш домой! – крикнула княгиня на девочек. – Отец ожидает вас в своем кабинете. Думаю, вам предстоит серьезный разговор, – глаза ее угрожающе сверкнули.

Девочки, не говоря ни слова, убежали. Перед этим Жанна все же успела бросить на Жозэ еще один взгляд.

Итак, в комнате остались трое персонажей этого рассказа; полулежащий управляющий, который не мог подняться, так как был почти раздет, перепуганный мальчик и пылающая яростью княгиня, чьи черные глаза своим острым блеском не предвещали ничего утешительного.

– Ты, кажется, остался присматривать за господином управляющим?! – прошипела Берта, глядя на мальчика испепеляющим взглядом.

– Да, госпожа, – пролепетал ребенок.

– Госпожа княгиня, – обратился к ней Жозэ, – Серж делал все так, как надо. Я им полностью доволен.

– А я нет. Что это значит? Дочери князя и вдруг уснули тут, так же, как этот бастард!

Мальчик, вспыльчивый при малейшем оскорблении в его адрес, оскорблении тем более незаслуженном, мгновенно забыл о своем страхе перед княгиней и распираемый обидой, смело произнес:

– Прошу прощения, но госпожа княгиня, вероятно, не совсем понимает значение этого слова.

Берта, как и все высокомерные особы, чрезвычайно гордящаяся своими голубыми кровями, терпеть не могла, когда с ней в чем-то не соглашались. Тем более, если перечили. Ну, а если перечил крепостной мальчишка, это уже перерастало в настоящую катастрофу. Берта, услышав его дерзость, едва не лопнула.

– Что ты сказал, мерзкий негодник?!

– Я сказал, госпожа, что мои родители сочетались законным браком и, как бы вам того не хотелось, бастардом я не являюсь. Извините, – с грандиозным достоинством ответил Сережка и тут же заметил, с каким восхищением посмотрел на него господин Жозэ. Это еще больше придало ему стойкости перед княгиней.

А Берта побелела, как полотно, тонкие ноздри ее раздулись от гнева, но уста не произнесли ни слова в ответ. Она только резко повернулась и подойдя к двери, сказала, глядя на управляющего и не замечая мальчика:

– Я приказываю вам его выпороть.

– Я этого не сделаю, мадам, – ответил Жозэ.

Берта снова вспыхнула.

– Вы обязаны мне подчиняться!

– Я обязан подчиняться князю.

– Ах, вот как! Ну, что ж, я попрошу моего мужа, чтобы он приказал вам выпороть мальчишку, – и Берта сделала шаг вперед, но снова задержалась. – Кстати, князь просит вас зайти в его кабинет.

– Передайте ему, что я приду, как только оденусь.

Когда Жозэ и Сережка остались одни, мальчик задрожал. Жозэ встал с постели и обхватил его за хрупкие плечи своими крепкими руками.

– Не бойся, – сказал он. – Никто больше тебя пороть не будет. Я тебе клянусь. Отныне я буду заботиться о тебе, как отец.

Глаза мальчика невольно наполнились слезами счастья. Он посмотрел на Жозэ с такой невыразимой благодарностью! Еще никто за всю его короткую жизнь не относился к нему так хорошо. Никто, если не считать покойных родителей.

А в глазах Жозэ сверкнула полная и непоколебимая уверенность в только что сказанных им словах. Он еще раз обнял мальчика, потом отпустил погулять.

– Вам помочь одеться, господин Жозэ?

– Разве я старец немощный или дитя? Зачем мне помощник в этом деле? Иди, погуляй.

Пока управляющий одевался, в кабинете у князя Мадлика происходила следующая сцена: сам князь сидел за своим огромным рабочим столом, скрестив руки на груди и грозно нахмурив брови. Перед ним стояли дочери и жались друг к другу.

– Ну и чем же вы объясните свое возмутительное и неприличное поведение? Где это видано, чтобы княжны заснули в спальне управляющего, да еще в присутствии крепостного мальчишки? И это, кроме того, что вы подняли настоящий переполох во всем доме своим уходом через окно!

– Прости нас, папа, мы не нарочно. Мы хотели только погулять, а потом вернуться. Нам не спалось, – виновато ответили девочки.

– Меня не интересует, что вы хотели! – вскричал князь. – Вы сильно провинились и будете наказаны! Я велю запереть вас в верхней зарешеченной комнате. На двое суток.

У князя был такой суровый и непреклонный вид, что девочки оставили всякую надежду выпросить у него прощение. Со слезами на глазах выбежали они из кабинета и в холле чуть не сбили с ног Жозэ Марэ.

Нинетта мигом ринулась наверх, а Жанна остановилась перед управляющим.

– Вы идете к отцу?

– Да. А он вас ругал?

– Ругал. И обещал запереть на двое суток в той комнате под самой крышей, где два зарешеченных окошка. Вы видели?

– Да, видел. Так, это у вас что-то вроде тюрьмы?

– Вроде карцера, – объяснила Жанна. – Все зависит от провинности. Если провинность пустячная, ну, например, если я или сестра в сердцах нагрубим мачехе или разобьем что-нибудь в кабинете отца, то нас просто запирают в комнате. Ну, а если так, как сегодня… – тут Жанна немного покраснела.

– То тогда карцер? – сказал Жозэ.

– Да, тогда карцер. Но я не жалею, – вдруг, неожиданно даже для себя, произнесла девочка.

– Не жалеете о чем?

– О том, что все так получилось. Ведь я нарочно пришла к вам в домик. Мне хотелось посмотреть, как вы. Вчера после того, как вы спасли Корсара и лишились чувств, то я забеспокоилась. Нинетта же просто составила мне компанию. Жаль, я не должна была брать ее с собой. Теперь и ей попадет из-за меня.

– Ну, может быть и не попадет, – загадочно сказал Жозэ.

– О, нет, господин, обязательно попадет, – вздохнула Жанна. – Отец всегда нас наказывает. Ничего не прощает.

– Не унывайте. Все образуется, – он улыбнулся.

Жанна пришла в восторг от этой улыбки. Такая теплая, ласковая! Никто не умеет так улыбаться!