Агния Аксаковская - Ли Лу Би. Книга о трёх девушках

Венсан забрал свою собственность с тяжёлым вздохом, распечатал и, поправив стёкла, уныло уставился на листок…

Жанно из соображений деликатности отвернулся к рощице, но, заметив, что Венсан не читает, а смотрит на него, на Капитана Жанно, и как-то диковато смотрит, счёл необходимым осведомиться:

– Что случилось?

– А то. – Вразбивку отвечал Венсан. – Черти тоже ошибаются, Роберваль. … Это тебе письмо .

Жанно понимающе кивнул.

– Это хорошо, что у тебя настроение улучшилось.

Венсан аккуратно вложил злосчастный листок в конверт.

– Видно, его сбил с толку плащ. Он что-то такое процедил насчёт одежды. Жанно, мне страшно неловко, что так вышло.

Жанно смотрел на протянутое письмо. Губы у него шевельнулись.

– Роберваль, не дури. Тебе, тебе.

Капитан принял письмо, но более никаких движений не производил.

Венсан порывисто стащил стекляшечки.

– Ну, Жанно… Старик?

Он дико хохотнул и сделал УФФ.

– Вот был бы фокус, если б я его разорвал.

Постучал себя по голове кулаком, из которого торчало пенсне.

– Камень свалился, что не мне… Я ведь знаю, что она никогда…

Жанно, выйдя из оцепенения, нахмурился:

– Как?

– А ты почему не читаешь?

Жанно прочитал.

Кое-как выдранный из прописной тетрадки листок был исписан весь. Буквы были тщательно скопированы из прописей младшей школы. Одна фраза была подчёркнута косой и сильной чертой, надорвавшей бумагу. Это кривая линия сразу завладела вниманием Жанно.

Сегодня в старой галерее с Семи до Девяти я буду ждать вас. Не пытайтесь узнать, кто я. Не зажигайте света. Никаких провожатых и ловушек. Я не могу запретить вам обращаться ко мне в темноте, но не надейтесь услышать мой голос. Я молода, моя тленная земная оболочка способна прельстить самое взыскательное чувство прекрасного.

Капитан остановился на этих словах и перечитал письмо заново, потом продолжил чтение.

В этом вы сможете убедиться и в темноте.

Пропуск – и ещё одна заполненная графа прописи.

Жанно! Приходи!

Тот, к кому было обращено письмо, воззрился на чёрные деревья и Луну, мимо вконец раскашлявшегося от смущения друга. Опять нашёл глазами чернильную черту, прорвавшую бумагу под словами

Не зажигайте света

Подумал, что непросто было человеку, оставившему эту черту, выписывать ученические буквы. …Целую страницу так исписать, этакой норовистой.

Он развеселился, сердце сильно стукнуло в дверцу клетки. Облизнул губы и поднял загоревшиеся глаза на Венсана.

Глаза Венсану не понравились.

– Жанно?

– А?

Капитан с бесстыдной сентиментальностью засунул письмишко себе в мундир, широко улыбнулся Теодору и деловито спросил:

– Который сейчас?

Венсан раздражённо ответил:

– Без девяти семь.

Вид Жанно, который явно куда-то засобирался, нравился ему всё меньше и меньше.

– Это могут быть повстанцы. – Настойчиво сказал он.

– Да не повстанцы это, не повстанцы, – с улыбочкой отвечал человек в плаще, подбитым рысьим мехом.

– Не, а почему улыбочка? – Не выдержал и возмутился Венсан. – В Дворцовом Вестнике пишут, что ты там в горах расстреливал и вешал и всё такое, и очень тебя за это хвалят.

– Они там, в горах, не читают Дворцового Вестника. – Беспечно отвечал командир. – Да не вешал я, не вешал, Теодорушка, ну чё ты. Я пленных не беру. Я их выпускаю дня через два, потому что им курево тоже надо, а то они ругаться начинают, что я собака и прочее, и просят, чтоб их лучше расстреляли и повесили, а ребята начинают орать, что у них и у самих нету, и что надо пленных или перевешать или отпустить, а то они тут весь НЗ скурят. А раз я не курю, то они и на меня начинают орать, что меня тоже надо бы повесить, потому что патроны тоже надо экономить, а вешать мне некогда.

Венсан перебил его с тяжёлым вздохом:

– Нет, это невозможно вынести. Поглупел на глазах. Глаза блестят как у двухлетней девочки, которой надели штанишки с кружавчиками. Нет, ты стой. Ты куда? Жанно, возможно, это не повстанцы. Есть ещё более ужасный вариант.

Он задушевно приблизил лицо к лицу Жанно.

– А вдруг она – мымра?

Венсан тут же увидел, что Капитан соображает всё хуже.

– Да не мымра она.

– Нет, вот интересно, откуда ты знаешь? Жанно, вот будет смешно и обидно, если она кикимора. Правда?

– Всё в порядке, старик. Это – Шикарный Случай.

Венсан закатил глаза.

– Ну чё ты, чё ты. Она честная у меня. Ручаюсь.

Очень глупый смех.

Вежливо:

– Капитан, извини, ты – дурак, да? Можешь не отвечать, если стесняешься. Кивни просто или улыбнись. …Во. Спасибо.

– Время, время дорого… Венсанушка, неужели ты, правда, не понял? Отряхни-ка меня.

– Зачем тебя отряхивать, ежли тебя сейчас поведут в темноту и мрак? …Нет, я – не понял.

– А ты подумай, голуба моя.

Старательно выполняя просьбу Жанно, он не сразу ответил:

– Кажется, там нет ни слова о любви.

Они встретились глазами.

– Ну, я пошёл. – Бодро заявил Капитанушка.

– Каналья, кто бы это мог быть.

– Две вещи я знаю твёрдо. – Жанно сделал губы трубочкой. – Это, во-первых, не её величество.

– Ну, знаете. – Холодно заметил Тео. – В мире, где люди красят ресницы чёрной краской, всё возможно вообще-то.

– …и не госпожа Монтаржи.

Оглушительный Двойной Хохот оскорбил тишину аллеи.

– Ты за мной не ходи, Венсанушка. А то ещё сорвёшь мне.

– Я на цыпочках. Жанно, не нравится мне эта таинственность. Ну к чему?

– А я её понимаю. Она – умница. Какая-нибудь, вроде Монтаржи, капнет её величеству, и нам скоренько устроят нет повести печальнее на свете. Не отходя от галереи.

Скроил выражение лица так-то-с…

Глава восьмая,

в которой кукушка кукует не менее семи раз, но её не слышат.

Кухонькой своей Лу не то, чтобы гордилась, но просто знала, что всё у неё тут в полном ажуре. Огонь играет в очаге, часы —

с кукушечкой, а кастрюльки блестят, как самолёты.

Сегодня обстановки прибавилось. Посреди кухоньки расположился гигантский таз, в котором сидел чрезвычайно намыленный Рене и обгладывал немалую баранью ножку.

(Отличненько, а то, прям, не знала, что делать с этой ножкой. Вечно Александра понатащит еды, а эта ножка весь холодильник занимала.)

Раскрасневшаяся от стараний Лушечка тёрла гостю спинку, то и дело отдувая прядки, падающие ей на глаза. Беатрикс нервничала и раскачивалась в дверях.

– Ты устала, дай я.

Затопталась вокруг. Лусинда прошипела:

– Ты уже тёрла. – Оттолкнула локтем. – Теперь моя очередь.

Беатрикс проскрежетала:

– Ты выхватила у меня мочалочку через полминуты.

Безуспешно попыталась присвоить орудие производства, куснула губы и погрызла кулачки. Плачущим голосом воскликнула: