Агния Аксаковская - Ли Лу Би. Книга о трёх девушках

Дверь под самой лестницей открылась, выглянула и вышла молодая дама. Была бы она недурна, если бы не сутулая спина, длинноватый нос и некоторая чахлость.

Грустно огляделась, как бы не ожидая ничего радующего, раздражённо дёрнула платье, которое, как ей показалось, зацепилось за ручку.

По винтовой лестнице вихрем взлетела Александра, одной рукой щедро подбирая юбки, а другой – распутывая на ходу косы. Одна, другая – лап-дап! – упали, извиваясь, на плечи, затянутые тёмным шёлком.

Дама ахнула и пропела слабым ноющим голоском:

– Лисси! Лисси! А я-то вас ищу!

Александра, успевшая подняться на пару-другую мраморных ступеней (даму она не сразу заметила), вздрогнула и, глянув через плечо, спорхнула этакой гигантской птахой в коридорчик.

– Это вы, Химерина. Где вы были, чёрт подери?

Химерина судорожно потянулась к ней и зачастила:

– Лисси, Лисси, вы тоже меня искали! Неужели это правда? А я тут читаю письма в этой грустной комнатке. Вы знаете, чьи. – Добавила она тихо и с особенным выражением.

– Разве я сказала, что искала вас? – Отрезала Александра. – Мне позарез нужен королевский поставщик говорящих попугайчиков.

Химерина слабо рассмеялась.

– Острый язычок. – И томно попросила. – Ну, Лисси, поцелуйте меня.

Александра, не разводя лишних разговоров, весело чмокнула Химерину во впалую щёчку, причём, обнаружилось, что Лисси, определённо, поклонница поцелуев со свистом. Химерина сладко вздохнула, её нервный хоботок затрепетал.

– О, какие горячие губы.

Завладела её руками.

– О, и руки, и руки тоже.

Придвинулась, насколько позволила естественная преграда из сплетённых конечностей.

– Что это с вами сегодня, дружок? – Интимно понизив голос, продолжала она. – Вы с холода, я по платью чувствую, а губы, как закипевший мёд. Дайте-ка, я посмотрю на вас. Глаза горят, эти дивные чёрные, жгучие глаза, пшеничные косы растрепались…

Химерина почувствовала, что горячие руки ускользнули. (Александре просто наскучила скульптурная композиция, и она облокотилась на перила.)

– Щёки раскраснелись.

Химерина робко коснулась растрепавшихся кос и раскрасневшихся щёк.

– Что случилось, дорогая? – С любовной тревогой спрашивала Химерина.

В тоне её скрипучего голоса мелькали повелительные нотки. Александра небрежно ответила, уставив совершенно пустые глаза в ласковые глаза Химерины и похлопывая толстой косой себя по груди.

– Я предавалась страсти с семи до девяти на шкуре зверя, подстреленного этой осенью.

Химерина нежно захихикала.

– Ах вы, хулиганочка.

Погрозила пальчиком:

– Право, если бы я вас не знала, я бы так и подумала.

Тяжёлый вздох приподнял её изящный бюст, невыразительный рядом с великолепными выпуклостями визави. Она констатировала, что в этом гнездилище мужчин есть только две порядочные дамы, два цветка добродетели…

– Это вы, дорогая Александра и…

Она скорчила довольно милую гримаску.

– Ну, и старушка Химерина.

Александра сегодня была склонна к беседе. Это Химерина заметила. Хотя мысли красавицы витали где-то. Это Химерина тоже вычислила с чуткостью настроенного на одну-единственную волну прибора.

Лисси спросила:

– Вы полагаете, здесь слишком много мужчин, Химерина?

Химерина поморщилась.

– М-м. Может быть, их не так много, но каждый мужчина занимает столько места. Шпага, локти… А когда они садятся, то этак раздвигают колени…

– Будто у них там столик с напитками. – Подхватила Лисси.

Химерина увлеклась:

– Широко известно, что их мозг по относительной шкале меньше мозга глупейшей из женщин. Долгое время они скрывали этот факт.

– Ужас какой. – Согласилась собеседница и отбросила косу за спину. Та улетела как пернатая змея.

– Да, да. – Всё более горячась, толковала Химерина, и глаза её начали блестеть. – Тем не менее, всюду они. Они промужчинили всю нашу цивилизацию.

Лисси поддакнула:

– Всегда они оказываются наверху.

Химерина рассеянно посмотрела на неё и сжала кулачки.

– Когда я слышу этот мужской акцент, меня всю передёргивает. И что самое ужасное – они храпят по ночам.

– Откуда вы знаете, Химерина?

Химерина, почуяв усмешку, постаралась поглубже заглянуть в глаза Лисси – но мы уже знаем, что это тщетная затея.

– Прочитала в одной старинной книге. – Сообщила она. – А, вы намекаете… Я понимаю. Право, дружочек… – Она заговорила чуть громче и тут же, оглянувшись, перешла на шёпот. – Вы можете быть совершенно откровенны. Я и не собираюсь притворяться, что у меня с Джироламо есть что-либо общее…

– Ну, кроме государственных границ.– Предположила Лис, и Химерина заулыбалась почти очаровательно.

Александра задумчиво продолжала:

– Мне кажется, ваш супруг меня недолюбливает. Он со всеми такой общительный, а мне – только дежурные комплименты.

Химерина с государственным выражением выслушала замечание Лисси и кивнула. Как видно, она знала, в чём дело.

– О, это Мужская Солидарность, милая Лис. Страшная вещь. Они горой стоят друг за друга, и вы никогда не узнаете, кто разбил чашку, даже если стянете с них штанишки и…

(– Продолжайте, умоляю вас, – вставила Александра.)

– …и отстегаете, как следует. Они все вас ненавидят, потому что вы не желаете отдать свои ясные чёрные глаза, свои золотые косы, розовые губы и своё дивное тело, ах, Лисси, – во власть их мерзкой похоти.

– А, по-моему, всё дело в Капитане де Робервале. Он меня терпеть не может, как носительницу мелкобуржуазной морали.

– Кажется, это единственный, кто не пытался ухаживать за вами? – Презрительно кривя губы, уронила Химерина, и было непонятно, вызывает ли у неё презрение сам Капитан или то, что он не пытался ухаживать за госпожой Монтаржи.

– Почти. – Прикинула та. – Ваш супруг называет его своим Лучшим Другом, верно?

– Джи очень ценит этого офицера. – Признала Химерина.

Она с досадой припомнила, что давеча супруг уверял её, что если бы не Капитан Жанно, мятежники дошли бы до столицы ещё в позапрошлый Хэллоуин. Правда, Джироламо склонен к преувеличениям, это все знают. Но…

Химерина отмела все эти мелкие мысли в сторону.

– Поцелуйте меня ещё разочек, Лисси.

Александра вознамерилась, как и в прошлый раз, обойтись школьным вариантом, но Химерина повернула свой аристократический нос, и Поцелуйчик пришёлся в самые Химеринины уста.

Химерина шутливо извинилась и даже продолжила шутку, прошептав, дескать, хорошо, никто не видел. Ей-то известно, что они злословят по поводу её, Химерининой, привязанности к мадам М. Некоторые даже уверяют, что, на самом деле, она, Химерина, завидует прелестям своей фаворитки и ненавидит красавицу. Глупцы! Они судят по себе. А ведь дело обстоит куда проще.